Беттина Белитц - Поцелуй шипов

Я слабо улыбнулась, хотя то, что говорил Колин, не было смешным даже до некоторой степени. Но я уже слишком долго не слышала его. Я любила эти странные комбинации из степенного, утончённого стиля, тонкой иронии и ругательств.

— Я мог сделать выбор против схватки и таким образом спровоцировал бы смерть Пауля. С этим ты не смогла бы жить дальше. И никогда бы меня не простила, не так ли? Другой вариант означал использовать тебя, чтобы сделать Францёза неспособным похищать и поставить под угрозу все ваши жизни. Ты была единственной, кого я знал достаточно хорошо, чтобы довести до крайности, но я так же понимал, что таким образом разлучаю нас. У нас не было способов сделать это хорошо, Эли. Мы могли сделать это только плохо. Я мог сделать это только плохо. С того момента я знал, что потеряю тебя… и должен был наблюдать за этим. Это чуть не свело меня с ума.

Я хотела возразить, но не смогла. Тогда я солгала бы. Всё-таки я вновь приняла бы решение спасти моего брата. Снова и снова, и снова. В конце концов это было дерьмом получше из двух имеющихся вариантов.

— Теперь ты думаешь по-другому? Ты только что сказал, что думал, это сработает. Думал, что Францёза можно уничтожить с помощью моих чувств. Они его не уничтожили?

Колин взвешивая, склонил голову. Тёмная прядь упала на его брови.

— Я не уверен. В схватке я вырвал у Францёза глаз. Теперь я видел, как ты обошлась с Анжело и таким образом сделала его не способным похищать… забрала у него его силу. Возможно ключевым моментом был глаз. Я не знаю. Тем больше я сожалею о том, что причинил тебе.

— Почему тогда именно в этот момент ты начал постоянно говорить о своей смерти? — спросила я спокойно. — Что-то подобное не особо стабилизирует отношения.

— Потому что ты ещё любила меня. Формула… — Выражение лица Колина омрачилось. — Формула говорила что-то о любви. Любовь была основанием. Это я знал раньше и знаю ещё сейчас. Однако ничего больше. Она ускользнула из моей памяти.

Потому что ты ещё любила меня… Да, он правильно запомнил. Теперь и я тоже снова вспомнила. Не всё, но эту первую часть. Убить может только тот, кто любит. Но как? Как это сделать? Я попыталась спрятать своё открытие от Колина, но он, не смотря на меня, уже продолжил говорить.

— Как только бы любовь закончилась, ты уже больше не смогла бы меня убить. Тогда этого больше никто не смог бы сделать. Она пропала. Только ещё ты знала её. Пауль, Джианна и Тильманн тоже забыли. Я даже думаю, ты похитила её у них, потому что никогда не хотела использовать её против меня. Такое могло случиться?

Я не ответила. Да, от меня можно ожидать всего, даже такие вещи. Я уже приняла маровские черты, которые показывали себя в мелочах. В одном я была в любом случае уверенна: я уничтожила записку, на которой написала формулу. И я смогла заглянуть в сны Гриши, даже повлиять на него. Как демон, я зашла в его комнату. Было бы понятно, если бы я создала для Пауля, Джианны и Тильманна такую стрессовую ситуацию, что они забыли некоторые вещи. В том числе и формулу.

Значит Колин, между тем, уже знал, что я архетип; должно быть Морфий рассказал ему. Но возможно он уже всегда это чувствовал. Однако говорить об этом мне не хотелось. В этом не было смысла. Я решила остаться человеком, а не окунаться в мир Маров.

— Ты ещё слушаешь меня? — спросил осторожно Колин. Я кивнула. С тех пор, как я снова могла слушать, я делала это более внимательно, чем когда-либо. — Я знаю, что моё отношение к тебе трудно понять, но мысль о вечности была для меня невыносима. Мне нельзя было оказывать на тебя давление таким способом. Это был плохо выбранный момент, я требовал слишком многого, для тебя это было слишком… слишком тяжело.

— И как ты пришёл к такому позднему пониманию? — спросила я чопорно. Теперь и в угловатых чертах лица Колина вспыхнула грустная усмешка. Он указал большим пальцем назад, где Луис, будто застреленный, но громко фыркая, лежал на писке и беззаботно проводил время.

— Он подтолкнул меня к нему. В тот вечер, когда я спас тебя из горящего леса и точно знал, что ты возвращаешься к Анжело… — Колин замолчал и опустил вниз свои длинные ресницы. Когда он снова поднял взгляд, его глаза были чёрные, как смоль — не из-за темноты, которая распространялась над морем, словно шёлковое покрывало цвета антрацита, а из-за боли. — Ты хотела, чтобы я ещё раз причинил тебе боль, видимо в качестве последнего доказательства моей некомпетентности, как мужчины и — нет, позволь мне договорить, Лесси. Я вернулся верхом в лес и хотел заставить Луиса, поскакать галопом в пламя, чтобы мы оба сгорели, потому что… у меня внезапно появилась эта навязчивая идея, что это может сработать, если он провезёт меня туда и нас обоих охватит огонь. Но он отказался. Он выгибал спину, как жеребец родео, поворачивался вокруг себя, поднимался на дыбы, снова и снова поворачивал вспять, хотя я кричал на него и бил. Пока до меня не дошло, что он никогда этого не сделает. Потому что не может. Это против его инстинктов… Он ведь живое, испытывающее чувства существо. Он боялся.

Я попыталась посмотреть на Колина сердито и неодобрительно, но мои глаза наполнились слезами.

— Ты действительно редко встречающийся, глупый болван… — И не только. Он только что, сам того не подозревая, или даже намереваясь, выдал мне остальную часть формулы. Боль открывает душу. Это была вторая часть. Увидеть меня с Анжело — это создало для него фундамент для собственной смерти. Я должна благодарить Луиса, этого огромного, чёрного, великолепного жеребца, которого я так сильно боялась, что эта попытка не удалась. Луис любил Колина.

— Да, возможно я и болван. Но я не хотел смотреть дольше на то, как ты влюбляешься в другого. Я сделал всё, что мог…

— Я сломала себе ребро, чтобы чувствовать боль, когда буду дышать, Колин! А не для того, чтобы с чистой совестью можно было сбросить тебя со счетов. — Внезапно я снова вспомнила: моё желание чувствовать боль, чтобы, не смотря на мои чувства к Анжело, по крайней мере смутно помнить о том, что случилось. Мой план удался, правда лишь в самую последнюю секунду, но удался. — Боль должна была направить меня на правильный путь. К тому времени я уже была у Морфия и всё знала. Но должна была любой ценой скрывать это от Анжело, что было возможно сделать, лишь позволив моим чувствам к нему гореть, хотя это он подпитывал их. Так как мог читать мои мысли. Он знал меня. И ещё кое-что… — Теперь я не могла по-другому — мне нужно было посмотреть Колину в глаза и не просто вскользь или случайно, а прямо и дольше, чем несколько секунд. Я с замирающем сердцем поняла, что мне не нужно спать с ним, чтобы земля ушла из-под ног. Одного единственного взгляда достаточно. — Я не была влюблена в Анжело. Всё это, ничего общего не имело с любовью. Да, у меня были… эротические мечты о нём, но не потому, что я была влюблена в него, а потому, что это был один из способов, приблизиться к нему…