Беттина Белитц - Поцелуй шипов

Также, мне, между тем, стало ясно, что это всего лишь карта Европы, а не карта мира. Самого папу атаковали на Карибских островах. Он не хотел, чтобы я последовала по его следам; по крайней мере попытался предотвратить это.

Но с этого момента я должна и хотела всё решать сама. Даже если это означает прочитать письмо, от которого я так долго пряталась.

Дорогая Элиза,

ты знаешь, что я в моей взрослой жизни был добровольно в церкви всего лишь три раза: когда женился на твоей матери, на крестинах Пауля и конечно же на твоих (Миа настояла на этом). Так что моё благочестие оставляет желать лучшего.

Поэтому тебя может удивить, что я пишу тебе слова именно из Библии. Но они свободны от каких-либо догм и существуют независимо от религиозных верований, и я думаю, что они могут придать тебе сил сделать то, что для тебя правильно.

Людей, которые чувствуют так много, как ты, легко ввести в заблуждение и легко ослепить, как только они начинают пытаться защитить себя от своих эмоций. И иногда они бояться принять решение, потому что знают о силе своих чувств.

Всегда, когда у тебя будут появляться сомнения, или ты подумаешь, что тебе нужен совет, тогда прочитай эти строчки.

В остальном у меня не так много, что тебе сказать — мы всегда были так близки, что мне ничего не нужно объяснять. Я знаю, ты поймёшь, что меня подгоняло и что мной двигало.

Ты была моим светом и всегда им и останешься.

— О Боже, папа, — вздохнула я, качая головой, после того, как снова вытерла слёзы со щёк. — Цитата из библии? Стоит ли мне на самом деле читать её?

Я перевернула страницу, чтобы пробежать глазами, но уже первые слова попали прямо в самое сердце.

Воспевание любви

Если я говорю на языках людей и ангелов,

а любви не имею,

то я стал звенящей медью или бряцающим кимвалом.

И если я имею дар пророчествовать,

владею всеми священными тайнами

и всем знанием,

если имею всю веру, чтобы переставлять горы,

но не имею любви, то я — ничто.

Любовь долготерпелива и добра.

Любовь не ревнива,

не хвастлива,

она не превозноситься,

не ведёт себя не прилично,

не ищет своего,

не раздражается,

не ведёт счёт обидам,

не радуется неправедности,

а радуется истине,

всё переносит, всему верит, на всё надеется,

всё стойко претерпевает.

Любовь никогда не проходит.

Сейчас мы видим в металлическом зеркале неясные очертания,

а тогда будет видно ясно.

Сейчас я знаю от части,

но тогда буду знать точно,

как узнали точно меня самого.

Теперь же пребывают вера, надежда, любовь — эти три, но наибольшая из них любовь.

(Я немного сократил, надеюсь пророки отнесутся к этому снисходительно. Прощай, моя маленькая девочка… которая настолько большая, что превзойдёт саму себя.)

Я прочитала письмо во второй раз, третий, потом только библейскую цитату, пока заходящее солнце не заставило вспыхнуть пылающим светом бумагу, а ветер покрыл мою шею мурашками.

— Сейчас мы видим в металлическом зеркале неясные очертания, а тогда будет видно ясно, — бормотала я перед собой, когда складывала мои немногие пожитки в сумку, собираясь пойти домой. Что это значит? Почему папа послал мне именно эти строчки? Я подумала о начальном фрагменте с пророческими речами и осознанием — они стали звенящей медью или бряцающим кимвалом, когда не хватало любви. Анжело не хватало любви. Он был лишь звенящей медью, а я думала, что нашла в нём мудрость всех вещей. Что нашла саму себя.

Догадывался ли папа о том, что со мной случиться такое? Или подобное происходит когда-нибудь с каждым человеком в течение его жизни? Что ты в ком-то ошибаешься?

Всё ещё размышляя, я прошаркала через калитку и по небольшой лесенки наверх на террасу, где опустилась в один из пластиковых стульев, и подняла взгляд лишь тогда, когда заметила, что не одна. Пауль и Джианна сидели напротив и смотрели на меня, как будто я проглотила килограмм шипучего порошка и погасила его стаканом водки. Немного помешанная, но разговорчивая. Тем не менее их рты были словно зашиты. Глаза Джианны восполнено блестели. Она что, плакала? Почему они тогда улыбаются, будто опоённые счастьем?

— Всё в порядке? — спросила я, склонив голову на бок, чтобы проанализировать выражение лица Пауля. Гордый. Гордый, как Оскар. Но также… напуган. Да, он боится. А Джианна тем более. Страх, который заставляет ухмыляться?

— Уф, — сказала Джианна и разразилась коротким смехом, словно подросток. — В порядке, ну, не знаю… Что думаешь ты, Пауль?

— Хмм, — ответил Пауль с блаженным взглядом, словно выпил несколько кружек пива. — Хмм? Что к чёрту значит хмм?

— Давай, скажем ей, — подгоняла Джианна. — Я должна сказать! Нет, скажи лучше ты. Я не могу.

— Что теперь? — Из-за них я начала нервничать.

— Ты… — Пауль торжественно прокашлялся и заулыбался до ушей. — Ты станешь тётей. Поздравляю. — Тётей? Я и тётя? Это значит, что…

— Не, — сказала я недоверчиво.

— Да. — Глаза Джианны увлажнились. — Я уже самое меньшее на третьем месяце. Поэтому мне было так плохо, и я полагаю, что из-за этого была такой… ну, все эти перепады настроения.

О да, они у неё были, и не мало.

— Тётя Эли… Это звучит старомодно. Как будто говорится о женщине в сером костюме и в шерстяных колготках, — пожаловалась я, всё ещё захваченная врасплох, чтобы ясно мыслить. Джианна — беременна? У неё будет ребёнок? — Разве ты не принимала противозачаточные?

— Да, принимала. Но когда я приехала к вам, меня так тошнило из-за моего эмоционального выгорания, даже уже несколько дней до приезда, и видимо поэтому они действовала не так, как должны. Я думаю, это случилось уже там. Кроме того, у твоего брата очевидно довольно меткий арсенал.

— О, чёрт, Джианна… — Только теперь мне стало ясно значение этой новости. В прошедшие недели я постоянно заставляла Джианну волноваться, она присутствовала при убийстве Тессы, она лежала вместе с нами на карантине, потом пережила мой чёртов Анжело-транс и тщетные попытки вернуть меня, и у неё всё это время был ребёнок в животе! Она могла его потерять… Только уже по той причине, что по близости находились Мары. Колин. Тесса. Анжело. И — и я? Я тоже подвергала её этому риску?

— Ты ещё помнишь, как посоветовала мне не давать ей валиум? — спросил меня Пауль. — Это было на вес золота. Я же говорю, у тебя очень хорошие инстинкты, сестрёнка.

О Боже, а потом она села в ванную с очень горячей водой! Я ясно помнила то, как сильно меня это взбудоражило, и я заставила её вылезти оттуда, потому что была уверенна, что это навредит ей.

— У Колина тоже хороший инстинкт, — добавила Джианна гордо, как будто сама взрастила в нём его. — Он сказал, чтобы я не приближалась к нему, если не хочу. А я всегда хотела уйти от него подальше… Видимо из-за этого. — Она, оберегая, положила руку на живот. — Не в обиду сказано, Эли, но стресс плохо влияет на беременных.