Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— Андреа это мужское имя, Эли! — Она права. Андреа. Андреа Бочелли, например. В конце концов он попадался мне постоянно при моём исследование. Мой мозг превратился в месиво. — И не нужно сразу взрываться, чаще всего он здесь только по выходным.

— Что же, тогда будем надеяться, что Тесса нападёт в рабочий день, — ответила я язвительно.

— Я думала она не придёт, потому что мы слишком близко к морю? — Джианна выпрямилась в полный рост воительницы. От её глаз остались одни щели, и она посылала в моём направление одну ядовитую стрелу за другой.

— Мне что, обрызгать вас из шланга водой? Или же вы утихомиритесь сами? — вмешался Пауль. Решительно он забрал из рук Джианны ключи, нашёл подходящий и открыл деревянную дверь. — Советую сейчас же успокоиться, не то я закрою вас в машине. Эй, ребята, мы возле моря и, наверное, первые люди в мире, кто сердиться по этому поводу. Да, такое встретишь только в комиксах.

Ворча, мы подчинились. Внутри этого дома тоже воняло нафталином. Так как в каждой комнате окна были закрыты ставнями, нам пришлось включить свет, чтобы что-то увидеть. Люстр не было. Без всяких украшений с потолка свисали лампочки, подвешенные к кабелю. Мы быстро всё осмотрели, не говоря друг с другом ни слова, да и не нужны были слова, чтобы сигнализировать мне и Тильманну, что Джианна и Пауль поселяться в единственной настоящей спальне в доме, большой комнате со старомодной кроватью с балдахином. Окно этой комнаты, выходило в сад, она находилась прямо за ванной и кухней, одна дверь которой вила на улицу.

Сначала я осмотрела всё снаружи и мне стало немного легче. По крайней мере сад достаточно большой, чтобы дать Луису временное жильё. Пустой сарай мы выложим соломой и переделаем его в конюшню. На квадратном кусочке газона он сможет стоять и немного размять ноги. Потому что это единственное условие Колина, не считая моего обещания, которое я мужественно пыталась забыть, а именно: Луис должен поехать вместе. Хотя этот участок и не предназначается для лошади, но для Луиса самым важным является то, чтобы Колин находился поблизости. Колин, можно сказать, это его стадо.

В первый раз за несколько часов я снова сознательно подумала о Колине, что сразу же удручило меня. Наверное, он посмеётся над нами, когда увидит этот дом. Или же, его наоборот устроит, что для нашего плана мы выбрали такое скверное положение, потому что таким образом, мы даже не поддадимся искушению реализовать его. Колин уедет, и мы не сможем вновь сблизиться. Мой вздох потонул в рёве цикад. Колину здесь не место, даже ещё меньше, чем мне самой. А мне так его не хватало; со вчерашнего дня даже ещё больше, чем когда-либо. В его присутствие мои чувства редко становились мне собственным врагом. При условии конечно, если он как раз не похищал мои воспоминания или нам не нужно было победить в схватке перевёртыша.

Но Колина здесь нет и теперь мне нужно найти место, где я буду спать. Не раздумывая, я поднялась по лестнице, по которой чуть ранее, уверено зашагал вверх Тильманн. И добралась до жилого чердака со скошенными до самого пола стенами, к которому присоединялся небольшой балкон и полностью оборудованная ванная комната. Две раскладные кровати стояли рядом друг с другом и ожидали, что их заправят. Жара здесь застоялась, но чердак казался личным царством и был как будто создан для нас двоих.

— Эй, что ты здесь делаешь? — спросил Тильманн, который как раз, с бросающейся в глаза осторожностью, поднимал на свою кровать чемодан. Может быть он начал любовные отношение со своим шоколадом. Да он растает у него в руках, подумала я насмешливо.

— Я ложусь. Или по-твоему я не могу этого сделать?

— Можешь. Но на своей кровати.

— Это моя кровать, — сказала я и засунула мягкую подушку себе под голову, движение, из-за которого по моим вискам опять полился пот.

— Заблуждаешься. Это моя кровать. А другая для моего чемодана. Не принимай это на свой счёт, Эли, но внизу есть ещё две комнаты, а здесь наверху я хочу спать один.

В своей жизни я ещё никогда не была отвергнута настолько унизительно, как только что. Даже отказы Колина в начале наших отношений, было легче перенести. Я исходила из того, что мы будем жить и спать с Тильманном в одной комнате; так же, как в последнюю ночь, так же, как в парильне и прежде всего так же, как несколько недель в Гамбурге. И как же могло быть иначе?

Теперь я поняла, что единственная, кто так думал. Случилось ли это из-за моего поведения вчера вечером? Или же в парильне я слишком приблизилась к нему? Должно быть я его утомляла, в этом всё дело. Кровь бросилась мне в голову, и я не смогла больше сказать ни слова. Но прежде всего, меня переполнял гнев, смешанный со слезами и стыдом. Я попыталась сохранить самообладание и гордость, когда садилась. Очень сложно казаться гордой, когда ты так обижен, весь потный и растрёпанный, как я.

— Как же мне не принимать это на своё счёт? — О Боже, теперь я ещё и умолять начала.

— Потому что это не относится лично к тебе. Мне хочется уединения, разве я прошу о многом? В прошедшие месяцы мы были постоянно вместе. В Гамбурге, день и ночь, жили в этой маленькой комнатушке. Иногда мне нужно свободно вздохнуть.

— Ага. Значит в моём присутствие ты не можешь свободно дышать. Хорошо об этом знать. Тогда наслаждайся мастурбацией.

Тильманн ничего не ответил, а я воздержалась от того, чтобы посмотреть ему в лицо, потому что дерзкой ухмылки, в стиле Шютц юниор, я бы не пережила. Склонив голову, я обошла вокруг кровати, чтобы не удариться о скошенную стену и держалась рукой за перила, когда спускалась вниз по лестнице. Тильманн Щютц, ты огромная задница, думала я в бешенстве. Совершенно никакого такта, никакой предупредительности, никакого инстинкта в отношении эмоций других.

Кровь всё ещё стуча, бурлила в моих щеках, когда я выбрала «свою» комнату. Выбирать осталось только из двух: тёмный, со спёртым воздухом салон, с раскладывающейся кроватью и длинным столом, включая стулья и огромную витрину и побеленная комната, в которой стояли только шкаф и кровать. Как и везде в доме, пол был выложен прохладными терракотовыми плитками. Напротив кровати две застеклённые двери вели на террасу с крышей. Я открыла их, а ставни оттолкнула в сторону. Прямо передо мной стоял круглый стол с пластиковыми стульями; подходящие подушки были сложены на кровати позади меня. В салоне мне не хотелось ночевать, он слишком мрачный и мне от него жутко. Здесь же я была у всех на виду. Тессе требуется лишь зайти, поднять меня с кровати и высосать. Потому что при закрытых дверях я просто погибну от жары. Для кондиционера, очевидно, у Энцо не хватило денег. Фактически я буду спать на улице.

Как в трансе я осталась стоять на террасе и наблюдала за игрой листьев на белых тополях, которые возвышались прямо рядом с забором дома. Да, поднялся лёгкий солоноватый ветер. Осторожно я взглянула на соседний дом. Андреа закончил душ-оргию и с полотенцем за спиной и шлёпанцах на загорелых ногах замаршировал по тропинке своего сада.