Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Нет! Нет. Забудь об этом. Я отказываюсь. Ты не выгонишь меня отсюда. — Я вцепилась пальцами в железные крепления кровати, хотя знала, что это было бесполезно. Рядом со мной сидел демон. Скорее всего, он сможет их оторвать, если просто подует на них.

— Чёрт побери, ты упрямая баба! — взревел Колин. Это было в первый раз, когда он повысил голос на меня, и чудесным я это не посчитала. — Со мной ты в опасности, разве ты этого не понимаешь?

— О да, я это прекрасно понимаю. Но я не вернусь на лодку, не сейчас, не в такой штурм. Лучше я позволю тебе атаковать меня, чем утонуть, потому что знаю, как это…

Мой голос оборвался, когда я подумала о моих кошмарах. Это было достаточно мучительно, снова и снова переживать их; почти каждую ночь они преследовали меня. Но мои сны, чувства и воспоминания были также тем, что я могла положить на весы.

— Мы можем сделать это, контролируя ситуацию. Я подарю тебе одно из моих воспоминаний. Ещё ты не так голоден, как тогда в больнице…

Колин схватил меня за плечи и встряхнул, как будто хотел привести в чувство. Он не сделал мне при этом больно, но, тем не менее, я попыталась высвободиться.

— Эли, ты не знаешь, о чём ты говоришь! — воскликнул он угрожающе.

— Нет. Я знаю. И я хочу это сделать. Это мой выбор. Пожалуйста, Колин, я прошу тебя об этом. Я не хочу оставаться здесь одна и тем более я не хочу выезжать в море. Это пугает меня!

Неужели он не видел, как? Он ведь должен был поверить мне! В отчаянии я ударила кулаком о стену хижины, но только сама сделала себе больно. Сердито Колин пнул маленькую табуретку, которая высоко пролетела через всю комнату, а потом ударилась о раковину. Но я не позволила этим себя впечатлить.

— Колин, пожалуйста. Это не может быть хуже, чем сон, в котором ты позволил мне увидеть, как Тесса взяла тебя, как она превратила тебя, а это я тоже пережила.

Это не могло быть хуже, чем второй переезд через открытое, бурлящее море. И это не могло быть хуже, чем ещё раз попрощаться с Колином на неопределённое время. Я хотела оставаться рядом с ним. Он мрачно смотрел на меня. Неужели он всё-таки подумывал об этом?

— Я даже уже знаю, какие воспоминания я подарю тебе…, - продолжила я говорить воодушевлённо. Рокот в Колине, казалось, реагирует на это. Он заколдовывал меня, звучал как музыка. — Я чётко вижу их перед собой. Ты можешь взять их очень быстро. Скорее всего, я даже этого не замечу. В то время я…

Колин наклонился и приложил свою холодную руку к моему рту.

— Подожди. Молчи. Разглашая их, ты забираешь у них силу. Мы не хотим точно знать, что нас ожидает, когда мы крадём. Это делает их более питательными. — В его голосе скрывалась жадность.

— Означает ли это, что ты готов это сделать? — воскликнула я полная надежд. Рокот в его теле повысился до горячей пульсации, который с каждой минутой становился пронзительнее, и, тем не менее, он всё больше завораживал меня. Я хотела облокотиться на него, но он оттолкнул меня от себя.

— К чёрту, Эли… Я должен был бы увести тебя, не обсуждая это. Теперь уже поздно.

— Значит, ты сделаешь это? — повторила я со страхом. Колин молчал несколько мгновений, в которые мы очарованно слушали симфонию его тела. Потом он кивнул. Нам нужно было действовать, не то он на лодке наброситься на меня. Наше время ушло. Но я чувствовала глубокое облегчение от его согласия. Мне не нужно было выходить в море.

— Спасибо, — прошептала я. Я могла остаться в хижине, защищённая и в безопасности.

— Не благодари. Ты должна бояться, — пробормотал Колин. Он подошёл к письменному столу и взял блокнот и ручку.

— Скажи мне адрес, куда я могу отвезти тебя и где ты сможешь прийти в себя, если что-то пойдёт не так. Не в Кауленфельде. Это слишком далеко.

Во мне поднялась паника, так как мне никто не приходил на ум. Хотя… Доктор Занд, может быть?

— Я познакомилась с врачом, который…

— Нет, — нетерпеливо прервал меня Колин. — Только не врач. В конце концов, он не отпустит тебя и меня, вероятно, тоже нет. И это может привести к нехорошим сценам. Нет. Это должен быть кто-то, кому ты можешь доверять. Частное лицо.

— Тогда остаётся только мой брат. А там Мар. У меня нет друзей в Гамбурге…

Теперь только из-за этого всё может провалиться? Колин раздражённо покачал головой и зарычал.

— Тогда адрес твоего брата. Быстро. Я почувствую, будет ли Мар находиться там или нет. В противном случае, мне придётся вести тебя в Кауленфельд… Я ни в коем случае не подвергну Пауля опасности. Это только подстраховка, Эли, не больше. На всякий случай.

Я спокойно продиктовала ему адрес Пауля и упомянула, что Пауль, по крайней мере, на половину закончил медицинское обучение, но работал только в галереи. Несмотря на свою новую профессиональную сферу, мой брат накопил в аптекарском шкафчике, который украшал стену в его спальне, внушительный арсенал лекарственных препаратов. Я не беспокоилась о том, что Пауль принимал их, так как все упаковки были полностью заполнены. Он хотел иметь эти вещи, как раньше. Даже пустые сложенные коробочки, которые мама и папа выкинули, он вылавливал из мусорного ведра, хранил их в своей детской комнате, а инструкции по применению читал как детские книжки. Другие мальчишки в своих играх в магазинчик продавали муку и сахар. У Пауля же были пустые коробки от аспирина. Вещи в аптекарском шкафчике он точно украл из больницы. Может быть, таблетки теперь в первый раз будут использованы.

Я попыталась притупить нервозность. «Где ты сможешь прийти в себя», сказал Колин. А не: «Где тебя смогут похоронить». Только живые люди могут прийти в себя. Пауля, скорее всего, атаковали каждую ночь, и, учитывая это, он хорошо справлялся. Значит, так ужасно это не будет. Кроме того, я решала сама, что подарю Колину, и я доверяла ему.

Колин притянул меня к себе и прижал моё лицо к своей груди. Из-за его запаха у меня закружилась голова.

— Я не хочу этого делать, Эли, но голод всё возрастает, а с ним опасность, что я причиню тебе вред. Давай не будем терять время. Слушай меня внимательно: облокотись на меня и думай так интенсивно об этом воспоминании, как только возможно. Сосредоточься только на нём. Тебе нужно заслонить свой разум, всё остальное не должно волновать тебя. Дыши спокойно. Я почувствую, когда ты будешь готова, и потом я заберу его и разбужу тебя. Ты поняла меня?

— Да, — сказала я устало, и у меня было такое чувство, что моё тело начало растворяться. Мои веки отяжелели, словно свинец. Вместе с Колином я опустилась на холодный пол. Его руки крепко держали меня, а рокот в его груди заглушал рёв моря. Это может начинаться.

Теперь тепло поползло по моему телу, сначала как дрожь, потом знакомо и ласково, как колыбельная песенка. Я тяжело облокотилась на папино плечо, моя спина была накрыта шерстяным одеялом. Только иногда я открывала глаза, чтобы убедиться в том, что на улице, перед маленьким окном, ещё шёл снег. Потому что я любила смотреть на снежинки, как они великолепно кружатся в свете масляной лампы, через темноту зимней, полярной ночи, словно пьяные, почти как в сказке. И я любила после этого бросить короткий взгляд на маму, которая стояла в крошечной кухне и пекла вафли. Они так вкусно пахли, что у меня бежали слюнки.