Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Это тебя не касается.

Тильман молчал, но я знала, что он усмехался.

— Может, и к этому ты тоже хочешь высказать свою точку зрения, которую никак не можешь сдержать? — спросила я терпеливо, хотя потихоньку мои нервы начали уже сдавать из-за него.

— Я думаю, первому разу придают слишком много значения. Так же как и Дню святого Валентина.

Против воли я захихикала.

— Ага. Говорит эксперт.

— Для меня это тоже было не особо классно, но всё-таки это дверь в новый, удивительный мир. — Я закусила подушку, чтобы не расхохотаться, и, тем не менее, у меня застрял ком в горле. Моя дверь в этот ах-какой-чудесный мир недавно снова захлопнулась. И казалась настолько ужасно тяжёлой. Только армия смогла бы взорвать её.

— Это была итальянка, — сказал Тильман многозначительно, и мы в тот же момент замерли, чтобы потом, испугавшись, вскинуть головы и посмотреть друг на друга.

— Нет, не Тесса! — воскликнул Тильман быстро. — Нет. Это была студентка по обмену. Черт, я имею в виду не Тессу!

— Хорошо. — Мы снова упали обратно на подушки.

— Итак, с Колином, он и ты в постели… как это вообще с Маром, я имею в виду, в деталях, ты как-то сказала, что они не могут размножаться, и если я представляю себе это конкретно… То таким образом, наверное, и вовсе не выходит…

— Раздаётся бум, а потом в воздухе летает пару конфетти, — прервала я его раздражённо. — Ты что, выпил воды от безмолвия? Раньше ты прекрасно молчал. Теперь следует спать. Понятно?

— Расслабься, Эли. Всё останется в этих четырёх стенах. Между прочим, конфетти тоже придают много значения, — пошутил Тильман, а я раздражённо выключила свет. Когда я, наконец, заснула, Тильман всё ещё бодро лежал, глаза направлены на потолок, и я почувствовала, как его мысли сформировались в новое оружие.

Это было точно так же, как наша поездка назад в Гамбург. Я сидела за рулём, Тильман рядом со мной, и как в гнетущем дежавю я резко повернула руль и погрохотала в лес, чтобы, наконец, убедиться в том, что случилось с домом Колина. В первый раз я не решилась зайти в него. Во второй раз он мне этого не разрешил.

Но теперь время пришло. Я хотела это знать. Автомобиль тяжело грохотал по замороженной дороге, но паутина исчезла. Может, я себе её только вообразила? Опять я сомневалась в своём восприятии.

— Эй, Тильман, ты видел всех этих пауков, когда…? — Я посмотрела в сторону и сразу же нажала на тормоза. Тильман больше не сидел в машине. Сбитая с толку, я огляделась. Он был там, впереди, между деревьями. На четвереньках и преклонившись, как хищная кошка, он крался вдоль дороги по всем водным путям, которые Колин выкопал в замёрзшей земле, чтобы защитить свой дом от неё. Воспрепятствовать тому, чтобы она вошла, если ещё раз осмелится нанести ему визит. Он изменил направление целого ручья.

Тильман достиг края переднего рва и оглянулся в мою сторону. «Идём со мной», давали понять мне его взгляды. «Следуй за мной.»

Я вышла из машины. Ветер пах дымом, сладкий, пряный запах — не шалфей, не раскалённые камни… Это было что-то другое. Пружинистыми прыжками Тильман перепрыгнул через водные пути. Сладкий запах магически притягивал меня. Я решила сделать так же, как Тильман, и преодолела сразу два рва одним прыжком. Я была почти невесомой. Мне не нужно было вкладывать в прыжки никаких усилий.

Тильман исчез за домом. Я преследовала его, и запах стал интенсивнее. Чем ближе я к нему приближалась, тем более упругими и мягкими становились мои руки и ноги, но и мои мысли тоже становились мягкими… такими нестабильными.

Потом я увидела Колина. Он стоял спиной к нам, рядом с кучей дров, перед ним — огромный барбекю-гриль. Пять больших голов кабанов поджаривались на ней, завёрнутые в рыжие волосы Тессы, из чьих грязных прядей падали в пекло крошечные пауки и с шипением сгорали. Вонь обугленных волос вызвала рвотную спазму. Я больше не могла вдохнуть…

Задыхаясь, я села и в тот же момент заметила вспышку пламени зажигалки.

— Что-то горит! — закричала я слабо, чтобы сразу же зайтись в приступе удушливого кашля.

— Нет, не горит, — пронёсся глубокий голос Тильмана в темноте. Он прозвучал устало, а слова отделялись лишь неохотно от его языка. Нет. Никаких голов кабанов и никаких горящих волос ведьм. Я очень хорошо знала этот запах, и теперь, когда я проснулась, я сразу же смогла определить что это. Это был гашиш.

— Значит, всё-таки так, — сказала я разочарованно и включила свет. Тильман покоился на боку в своей кровати, перед ним — отлично свёрнутый косяк и пепельница. Он глубоко затянулся, коротко закашлял и тщательно затушил начатую сигарету. Я всегда находила этот липкий аромат травки отвратительным, и это не изменилось.

Тильман не отреагировал. Он поставил пепельницу сзади себя на письменный стол и лёг назад на кровать. Я сердито наблюдала, как его веки отяжелели, и ему пришлось моргнуть, чтобы держать их открытыми.

— Ты вообще понимаешь, почему ты здесь? — рявкнула я. — Это твой шанс, за который твой отец боролся, а ты провалил его в третью ночь! Или ты уже и до этого покуривал тут, в то время как я спала?

Тильман не ответил. Значит, так и было. Поэтому окно утром всегда было открыто нараспашку. Чтобы глупая Эли ничего не заметила.

— Послушай, так не пойдёт. Твой отец спрашивал меня, принимаешь ли ты наркотики, и я ответила ему, что нет. А теперь? Я тебе доверяла, не принимая в расчёт того, что твой отец является моим учителем…

— Он был, Эли. Он был твоим учителем. Ты уже окончила гимназию, сдав экзамены на единицу. Порадуйся этому.

— Я не буду терпеть это, Тильман. Если ты и дальше будешь курить травку, то можешь отправляться домой. Или ты принимаешь ещё и другие вещи? Кокаин? Определённо, это хорошо тебе подойдёт.

— Боже, Эли, разве ты никогда не курила травки? Не делай из этого драмы.

— Нет, я никогда её не курила.

— Но, конечно, ты уже пила и курила…

— До сих пор я не видела веской причины, чтобы повышать риск заболеть раком. Нет. И даже если бы это не причиняло вреда здоровью, сигареты воняют, и от них желтеют зубы.

— Почему, собственно, ты не пойдёшь в монастырь и немного не помолишься, Эли? — презрительно выпалил Тильман.

— Не можешь, пожалуйста, говорить немного тише? — попросила я его, прошипев. — Мой брат спит в соседней комнате, он определенно устал, вы ведь опять слишком поздно вернулись домой… — Ай ай ай. Я уже звучала как жена, которой пренебрегают.

— Это потому, что он начинает работать только в обед. Могу я теперь поспать?

Не отвечая, я выбралась из кровати, открыла окно и схватила упаковку гашиша, которая лежала на письменном столе, чтобы бросить её в канал. Но Тильман был быстрее. Прежде чем я смогла поднять руку, он опрокинул меня на землю и вырвал пакет из рук.