Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Глаз змеи я полностью вырезала из полотна и потом прикрепила его лентой, клеящей с двух сторон. В противном случае, это было бы заметно. Нам нужно будет только убрать её, как только Пауль уснёт. Он останется ночевать здесь? — Я почти не могла скрыть то, что бы было видно мою надежду. Если Пауль будет спать у Франйза, то Мар не придёт. У нас будет самая нормальная ночь. Мы могли просто лечь и поспать.

— Да. Поэтому оба как раз и ругаются. Пауль измотан из-за сауны и хочет только скорее в свою кровать. Один. А Францёз чувствует себя вновь преданным. При этом он мог ведь весь день лапать твоего брата. А я мог в галереи спокойно заниматься камерой.

Мы услышали, как захлопнулась входная дверь. Мы уже какое-то время назад объявили нашу комнату своей личной зоной и просили Пауля в будущем стучаться. Так у нас всегда было время устранить возможные подозрительные моменты. Естественным результатом этого соглашение было то, что Пауль думал, что у нас с Тильманом шуры-муры. Хотя это было и неприятно, но необходимо.

Но Пауль не постучался. Он только, зевая, крикнул:

— Спокойной ночи, Люпине! — потом в ванной начала течь вода. Значит, он сразу ляжет спать и не будет смотреть телевизор. Очень хорошо. Тильман установил камеру на полке и вставил первобытную плёнку. Затем он повернулся в мою сторону, и его осведомлённое выражение лица подсказало мне, что последует лекция.

— Можешь выпить, пожалуйста, твой эспрессо? Если возможно, то залпом. — Я послушно отхлебнула и затряслась. Он был совершенно не сладким и на вкус как смола.

— Мы должны сделать всё, чтобы остаться бодрыми. Когда ты голоден, то не можешь хорошо спать, — читал лекцию Тильман, подошёл к окну и отключил отопление. — Так же, когда тебе холодно. Насчёт эспрессо мне, вероятно, объяснять не нужно.

Нет, не нужно. Давясь, я залила остаток в глотку. Тильман забрал у меня бутылку воды из рук и поставил её на самую верхнюю полку.

— Больше не пей. Нам нельзя разбавлять кофе. Но самое важное…

Он встал на колени и вытащил два MP3-плеера из спортивной сумки. Один принадлежал ему, другой был новым и, несомненно, оплачен кредиткой Пауля. Или моими деньгами, которые я уже давно не считала.

— Музыка? — Я посмотрела на Тильмана вопрошающе.

— Тогда, в лесу, ты сказала, что мне нельзя думать о Тессе, потому что, в противном случае, она меня учует, не так ли? А здесь разве не то же самое? Нам ни в коем случае нельзя думать о Маре.

Я отказалась от того, чтобы одобрительно закивать. По-видимому, теперь Тильман был Джеймсом Бондом, а я всего лишь его глупой Мисс Манипенни, которая проводила свой день, ничего не делая, добывая деньги и просверливая дыры в кирпичных стенах, а вечером услужливо ожидала своего господина и хозяина. Новое распределение ролей мне вовсе не нравилось.

— Будет лучше, если мы погрузимся в своего рода транс. Мы не спим, но и не думаем много. Поэтому вот. — Он протянул мне MP3-плеер и потребовал скудным жестом, чтобы я засунула наушники в уши. Я нажала на кнопку Play и послушала первую песню. Я была не знакома с этим жанром музыки.

Но я и не хотела знакомиться с ним. Жёсткие, быстрые удары — слишком быстрые и слишком жёсткие. Почти как техно. Я нажала на Stop и посмотрела на Тильмана с сомнением.

— Ты так поспешно делаешь выводы, Эли. Через двадцать секунд.

— Я не могу послушать что-нибудь другое?

— Что, твой скулёж Моби? Да с ним ты тут же заснёшь! Кроме того, под него невозможно хорошо танцевать.

— Я должна буду танцевать?

— Мы оба. Каждый сам для себя. Мы ведь не можем поставить музыку громко, если Пауль должен заснуть. — Тильман выпил свой эспрессо, а его жёсткие резкие движения сказали мне, что я действовала ему на нервы.

— Но обязательно это должно быть техно? — проворчала я.

— Это не техно. Это народный танец. Песнопения индейцев и аборигенов, смешанные с трансом. Я нашёл диск у твоего брата, он в самый раз. Блин, Эли, не смотри так! Прости, просто не успел так быстро пригласить сюда шамана с барабанчиком!

— Ладно уже, — проворчала я. — Но я не могу танцевать. Не просто так. — Вздыхая, Тильман опустился на кровать. Напряжённо он потирал свои бёдра.

— Нет, можешь. Я видел это тогда, на вечеринке в стиле восьмидесятых в Шике. Если ты стесняешься, я могу тебя успокоить. Я не буду на тебя смотреть. Я буду держать глаза закрытыми, и тебе тоже следует поступить так же. Просто слушай удары и звуки. Ни о чём другом не думай. И двигайся под них. Кто танцует, тот не спит. — Тильман снова встал. — Ты не знаешь много о музыке, не так ли?

Я пожала плечами.

— Мне это нужно?

— Нет, но… Техно, в принципе, это нечто другое, как то, что делают коренные народности, когда танцуют, погружаясь в транс. Размеренные удары в ритме сердца. Любое Пау-вау так работает. — Ну, по крайней мере, я знала, что такое было Пау-вау [2] Пау-вау — специфическое мероприятие, на котором американцы и индейцы собираются танцевать, петь, общаться, обсуждать индейскую культуру. прим. редактора. .

Тильман снял через голову свой пуловер и свою футболку. При том, что в комнате было уже неприятно холодно. Значит, он действительно хотел это сделать.

— Мне что, теперь тоже так сделать? — спросила я язвительно, но голая грудь Тильмана заставила меня замереть. Я забыла про моё смущение и наклонилась вперёд, чтобы взглянуть на него более внимательно. Над его сосками были два плохо заживших вздутых рубца. Они выглядели так, будто он разорвал себе кожу в клочья.

— Что это такое? — Я не могла вспомнить, что у него были эти рубцы летом. Хотя у меня и вправду были другие заботы, когда Тильман стащил со своего тела футболку и пошёл навстречу Тессе, но эти рубцы я бы точно заметила. Они были новыми. Края ран светились красноватым, почти как воспалённые. Тильман сделал вид, что не услышал мой вопрос, и с опущенными веками опустошил свой эспрессо.

— Эй! Пожалуйста, скажи мне, что это такое! Где это произошло? Они появились сами по себе? Это что-то общего имеет с ней?

— Нет! — Прервал меня резко Тильман. — Они исходят от меня.

— От тебя? Но как…? — Я в замешательстве подняла руки.

— Ты когда-нибудь что-нибудь слышала о танце Солнца? Нет? — Тильман глубоко вздохнул, и вдруг я поняла, что заговорила о чём-то очень личном. Он отвернулся от меня, прежде чем дать ответ.

— Закрепляешь под кожей тонкие ветки, привязываешь их верёвками к столбу, и танцуешь вокруг этого столба, пока не находишь в себе мужества вырвать ветки. Лакоте [3] Лакота — индейский народ в США, аборигены Америки. прим. редактора. иногда для этого нужно несколько дней. Мне понадобилось полдня и одна ночь.

(:)

— Ты проткнул себе кожу ветками? Ты понимаешь, что мог от этого умереть?