Бернхард Хеннен - Вторжение драконов. Последняя битва

— Не борись с этим, — Алоки взяла иглу большим и указательными пальцами, и на пальцах осталась какая-то похожая на слизь жидкость. — Ты вот-вот уснешь. И я обещаю, что, проснувшись завтра утром, ты будешь совсем другим человеком и сможешь гораздо лучше понять Солайна.

Бидайн крутилась перед большим зеркалом, завороженно рассматривая свое подвенечное платье. Это сонное провинциальное болото действительно способно было удивить. Равно как и Шанадин. Ее будущий муж смирился с неизбежностью их свадьбы. Более того, он даже сам нанял эту чудесную портниху, юную эльфийку из Лунных гор. Они очень быстро поладили. Семь раз Бидайн ходила на примерку к портнихе, пока платье не стало полностью соответствовать ее желаниям. Энья ни разу не проронила ни слова по поводу неприятного запаха, исходившего от Бидайн.

Шанадин платья еще не видел. Бидайн улыбнулась. Он покраснеет, когда она выйдет в большой зал. Как же он скучен! Такой зануда, просто невыносимо. Они ни разу не спали. Она даже не испытывала ни малейшего желания ложиться в его постель в первую брачную ночь. Поцелуи его всегда были робки, и было видно, что ему неприятно обмениваться с ней ласками на людях. И даже оставаясь с ней наедине, он всегда был неловок. Да как у него вообще получилось зачать двух дочерей? Бидайн злобно усмехнулась. Быть может, это вообще не его дочери, а Невенилл просто наставила ему рога.

— Как ты красива, когда улыбаешься! — Лидайн от восторга захлопала в ладоши, и из пучка собранных кверху волос выпала прядь.

— Сиди спокойно, дитя! — возмутилась Круппа, которая ради такого особенного дня оставила свой пост в кухне, чтобы попытаться придать невесте и ее подружкам поистине очаровательный вид.

— Сядь! Вон на тот сундук! Немедленно! — резким тоном скомандовала она. Майя! Собери ей волосы. И только посмей снова встать, Лидайн! Бери пример со своей сестры. Она все время сидит спокойно. Из-за своей деревянной ноги Майя с трудом забралась на постель, чтобы затем встать за спиной у Лидайн и подобрать ей волосы. Маленькая кобольдша сияла, как медный грош. Как и мать, в честь праздника она получила новое платье. Оно было ярко-красного цвета и отлично гармонировало с ее темной кожей.

— Тебе действительно стоит быть осторожнее, — прошептала она на ухо Лидайн. — Твой венок опять съехал набок.

— Я никогда не смогу сидеть спокойно, как снулая рыба, — возмутилась Лидайн. — Не тот у меня характер.

— Это кто обозвал меня снулой рыбой? — Фарелла не встала с места, но лицо залило краской от гнева. — Это же ты не сама придумала. Тебе такое в голову никогда не придет, тупая корова.

— Лучше живая корова, чем снулая рыба! — возмущенно ответила Лидайн. — И если тебе действительно хочется знать, как тебя в твое отсутствие называет Граумур, — и светловолосая эльфийка ликующе улыбнулась. — И что ты теперь сделаешь? Пойдешь бить отцовского минотавра?

— Граумур… — Фарелла нахмурилась. — А ты знаешь, как он тебя называет? Блоха, потому что ты не можешь усидеть на месте, как самая настоящая блоха!

— Это неправда! — обиженно воскликнула Лидайн. — Граумур меня любит. Он никогда не обозвал бы меня блохой.

— Ну конечно же, он любит блох! — Фарелла улыбнулась уничижительной улыбкой. — . Ты видела, как он выбирает блох из своей шерсти? Поймает одну и разгрызает зубами. Кажется, ему даже нравится.

— Правда? — По лицу Лидайн было видно, что она вот-вот расплачется. — Он действительно называет меня блохой?

— Прекрати, голубка моя, — строго произнесла Бидайн. — Это мой счастливый день, и я не хочу, чтобы вы ссорились, — обе тут же понурились. Они хорошо слушались. Иногда даже называли ее мамой. Бидайн это не очень нравилось — она сразу начинала чувствовать себя старухой.

— Может быть, нужно сделать здесь пару стежков… — в третий раз за утро повторила Круппа, указывая на бедро Бидайн. — Это очень смело… Для невесты.

Бидайн нравился разрез на платье, доходивший почти до бедра.

У нее были длинные и ровные ноги. За время, проведенное в Нангоге, она похудела. Стала стройнее и больше нравилась себе. Платье демонстрировало это. Оно было полупрозрачным. Конечно же, не везде. Спина, пряча татуировку, была закрытой. Бидайн было бы тяжело объяснить, откуда на ее теле изображение дракона, которого вытатуировал Золотой во время оргии боли и наслаждения.

Причудливый узор вьющихся стеблей цветов на ткани платья скрывал яркие линии рисунка на спине. Драконнице пришлось показать ей татуировку. Энья очень долго работала над этой частью платья, чтобы подогнать под нее вышивку. Портниха поклялась хранить тайну Бидайн.

Бидайн провела ладонью по длинным рукавам, наслаждаясь ощущениями от дорогостоящей ткани. Подвенечное платье сидело на ней, как вторая кожа — при мысли об этом эльфийка невольно усмехнулась.

Как же красив кремовый цвет! Она вертелась перед зеркалом, наблюдая за тем, как подол платья, достававший до щиколоток, взлетает при каждом движении, а блестящая ткань кружится вокруг ее фигуры, образуя ровный круг. Лидайн тут же вскочила на ноги и повторила ее движение. У обеих девушек платье было из такой же ткани, но с подкладкой из белого шелка, чтобы не выглядеть настолько вызывающе.

Майя пронзительно вскрикнула, раскинула руки, пытаясь устоять на краешке кровати — Лидайн подскочила слишком внезапно. Из прически снова выбилась прядь светло-русых волос, а венок съехал набок.

— Все, вы обе мне надоели, — Круппа надула губы и скрестила руки на груди. — Вы же сумасшедшие, как цветочные феи, — кобольдша нахмурилась. — Я остаюсь при своем мнении. Такое платьице может надеть девушка, которая еще ищет своего мужчину и не обращает внимания на правила хорошего тона. А та, у которой уже есть избранник, не должна так выставлять себя напоказ.

— Поскольку теперь я хозяйка этого дома, то и правила устанавливать мне. Привыкай, Круппа. И осторожнее, не стоит даже думать о том, чтобы в отместку плевать мне в тарелку.

— Ах, вот как! Я не обязана это терпеть. В городе достаточно домов, где меня будут рады видеть…

— Как тебе угодно, я прямо во время свадебного пира объявлю, что ты уволена, потому что вчера я застала тебя за подобной дерзостью. И не найти тебе потом места на много миль вокруг.

— Ты… ты… — В бессильной ярости Круппа топнула ногой.

— Не ты. Я твоя хозяйка, а не подруга. Привыкай к этому, и я стану очень щедрой хозяйкой.

Дети, широко раскрыв глаза, настороженно наблюдали за внезапно вспыхнувшей ссорой.

— Я ухожу, — наконец произнесла Круппа, впрочем, непонятно было, она имеет в виду выход из комнаты или вообще уход из дома. — Ты приносишь несчастье, Бидайн. С маленькой Эньей сегодня ночью случилась беда, и я чувствую, что на этот дом уже опустилась темная туча. Майя! — Она с требовательным видом протянула дочери руку. — Идем!