Бернхард Хеннен - Вторжение драконов. Последняя битва

Коля вытянулся, устраиваясь поудобнее, но уснуть не сумел. События минувшего вечера не шли из головы. Все мужчины были потрясены. Они еще не успели толком осознать смерть проповедника. Погиб именно он, избранник богини. Как только до них дойдет этот факт, начнутся неприятности. Но Коля был исполнен решимости выполнить план жреца до конца: собрать лед мечты, а потом отправиться на юг. Он не из тех людей, кто просто так сдастся и станет ждать смерти. Может быть, придется сбросить в кратер пару членов экипажа, чтобы остальные поняли, что с ним лучше не связываться.

Воин принялся размышлять, кто из ребят лучше всего подходит для устрашающего примера. Чья смерть оставит наибольшее впечатление? Может быть, убить Набора? Нет, лоцман знает путь на юг лучше всякого другого. Если хватит сил, то именно он сможет привести их в Вану. И, несмотря на преклонный возраст, он тот еще живчик. Он прорвется там, где сдадутся молодые.

Звук не вписывавшийся в ночные шорохи их тесного пристанища оторвал Колю от раздумий. Он напряженно прислушивался. Один конец тента, который они придавили десантными корзинами, образующими их убежище, вырвался и трепетал на ветру. Некоторые мужчины храпели, другие тяжело дышали, а Набор неравномерно посвистывал во сне. Но было и еще что-то. Звук, доносившийся словно исподтишка, не вписывавшийся в эту ночную симфонию. Звук, который возникает в тех случаях, когда изо всех сил стараешься не издать ни звука. Негромкий скрежет.

Коля чуть-чуть приоткрыл глаза, изо всех сил стараясь не шевелиться. Пламя в жаровне у входа отбрасывало неровные тени на сплетенные из веток Десантные корзины. Мужчины справа и слева от него лежали спокойно. Коля скосил глаза, насколько это было возможно.

Наборова обезьянка выбралась из гнезда, которое она устроила себе на руках лоцмана и взобралась на один из нескольких стоявших в укрытии бочонков с сельдью из корабельных припасов, которые удалось спасти. Зверек подозрительно покосился в сторону Коли, словно почувствовав, что за ним наблюдают. В лапе у него был кинжал Барнабы. То самое оружие, которое жрец воткнул в голову одному из бродячих трупов. После сражения Коля спрятал его. Клинок был сделан мастерски: друснийцу было очень интересно, откуда у жреца взялось такое оружие. Что ж, теперь ответа на этот вопрос ему не получить никогда. Но что обезьянка собралась делать с кинжалом? Играть? В начале путешествия она иногда весело кувыркалась в такелаже поднебесного корабля, радостно покрикивая. Но с той ночи в каюте лоцмана маленькая обезьянка изменилась. Коля по-прежнему был уверен, что видел, как она умерла, когда ее коснулась тень когтистой лапы.

Неужели и она… Нет, она не может быть ожившим трупом, как Санган или те, что умерли этой ночью. У нее не было таких глаз, похожих на изборожденный трещинами лед. Коля чуть-чуть повернул голову, чтобы лучше видеть обезьяну. Что же задумала эта маленькая тварь?

Под яростным порывом ветра задрожали стены из плетеных корзин. Яркий свет молнии озарил мелкие трещинки в стенах корзинок в тех местах, где ветру удалось оторвать брезент. Коле не доводилось прежде видеть столько бурь за такой короткий промежуток времени. Неужели же эта тварь, тень которой упала на обезьянку в каюте лоцмана, кружит где-то неподалеку, вокруг их убежища?

Для маленькой обезьянки кинжал Барнабы был почти как копье для взрослого мужчины. Положив рукоять себе на плечо, она ухватилась одной лапкой за край бочонка с сельдью, а затем соскользнула на пол. Коля удивился, снова вспомнив ту обезьянку, которая храбро кувыркалась в такелаже. Разве это одно и то же животное? Оно двигалось неуклюже и словно обдумывало каждый свой шаг.

За бочонком обезьянку было не видно. Зато послышался треск, словно кто-то принялся выламывать прутья, из которых были сплетены десантные корзины. Осторожно, стараясь не издать ни звука, Коля сел, но толку от этого было мало, обезьянка по-прежнему была вне поля зрения.

Чего он так переживает из-за животного? Что может сделать маленькая обезьянка, даже с ножом… Друсниец задумчиво почесал зудящий лоб. Да что же с ним такое? Здоровая рука тоже чесалась так, что больше всего хотелось сорвать с себя кожу.

Встав на колени, друсниец поднялся. Их импровизированное укрытие получилось настолько низким, что двигаться он мог только пригибаясь. Шуршание впереди стихло. Должно быть, проклятая обезьянка что-то заметила.

Коля переступил через лежавшего рядом мужчину, задев руку следующего, который недовольно заворчал во сне и перевернулся на другой бок. Как же тесно. Снова послышался треск, всего один удар сердца, а затем раскат грома заглушил все остальные звуки. Коля переступил через Набора и теперь оказался прямо рядом с бочонком с сельдью. Наконец-то он увидел обезьянку. Схватив нож обеими руками, она вырезала дырку в ивовых прутьях. Клинок настолько легко резал переплетенные прутья, словно они были не тверже ткани.

— Ах ты, маленькая тварь! — прошипел Коля и взмахнул рукой с протезом, заставляя выскользнуть из кожи потайной клинок.

Не обращая на него внимания, обезьянка продолжала трудиться с удвоенным рвением. Кинжал прошел до самого грунта, и в стене десантной корзины образовалось отверстие размером с крышку бочонка. Коля ринулся вперед, не обращая внимания на спящих. Теперь маленькая обезьянка повернула голову, дерзко усмехнулась ему и отодвинула отрезанный кусок стены в сторону.

Коля ринулся вперед, вытянув руку с клинком и попал обезьяне в грудь. Сталь со скрипом проткнула маленькое тельце. Лежа, Коля отчетливо увидел кусок парусины за брешью, поднимавшейся и опускавшейся на ветру. Там были колья, которыми Набор закреплял тент. Когда молния превратила десантную корзину в ярко подсвеченное окно, он увидел четкие очертания когтистой лапы, пытавшейся пробраться в их убежище.

Коля вскрикнул, и тут был оглушен яростным воплем Набора.

— Что ты натворил! Ты, чудовище! Габотт! Малыш мой, что ты с ним сделал…

Друсниец поднялся. Дыру в стене снова заливала тьма. А обезьянка держала лапками клинок, пытаясь сняться с острого лезвия. По острой стали Колиного протеза не стекло ни капельки крови. Обезьянка не сводила с Коли взгляда черных глаз.

— Мы еще не закончили, малыш, — он толкнул Набора локтем, и старик полетел прямо на бочонок с сельдью.

Теперь проснулись и остальные. Все они глядели на меч и на обезьянку, которая должна была умереть, но не собиралась сдаваться. Резала лапки об острую сталь, но продолжала сражаться. Бесконечно медленно зверек двигался к острию пронзившего его клинка.

Коля, пригнувшись, ломился к выходу, не обращая внимания на мужчин, лежавших под ногами. Было слишком тесно, чтобы избежать столкновения с разъяренным друснийцем. Он наступал на ноги, угодил в грудь одному из мужчин, тот захрипел от боли, но взгляд Коли был прикован ко входу. Нужно дойти туда прежде, чем обезьянка освободится.