Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

До сих пор все шло гладко. Они проникли в башню через старинный участок катакомб, – то, что сточные туннели когда-то соединялись с Белым Шпилем, уже давно выветрилось из людской памяти. Евангелина уж точно об этом понятия не имела, а обветшавшие развалины в самой глубокой части Ямы уже много столетий не посещала ни одна живая душа. Тем не менее этот путь в башню оказался не таким уж и легким: сперва им пришлось чуть ли не с головой погрузиться в вонючую воду, а потом вскарабкаться до середины каменной стены, которая, по глубокому убеждению Евангелины, каждую минуту могла обрушиться и похоронить их под собой.

Однако стена устояла. Она выдержала даже тяжесть голема, и очень скоро они очутились внутри башни. Коул, знавший Яму как свои пять пальцев, безошибочно вел их в непроглядной тьме. Там было так много поворотов и развилок, столько раз преграждали путь обрушенные ходы и остатки древних укреплений, что без Коула они бы нипочем не отыскали здесь дорогу.

Добравшись наконец до темниц, они убедились, что Коул говорил сущую правду: здесь было полно храмовников. По меньшей мере два десятка их теснилось в кордегардии, еще больше слонялось снаружи. Должно быть, в темницах сейчас содержалась добрая половина магов Белого Шпиля, если не все до единого, – того и гляди, Лорду-Искателю придется вновь открыть камеры нижнего яруса темниц, где без труда поместилось бы и вдвое больше узников.

Конечно, можно было ворваться в темницы с боем. Мысль о том, что снова придется сражаться с недавними товарищами, Евангелину не радовала, но глупо было верить, что она сможет пройти свой путь до конца, не пролив ничьей крови. Да и дело было вовсе не в самих храмовниках. Стоит лишь одному из них случайно дернуть не за тот рычаг – и он приведет в действие хитроумную систему ловушек, установленную на входе. И тогда уж никто не сможет ни войти в темницы, ни выйти оттуда.

Сложность заключалась именно в этом.

– Я тревожусь за Риса, – прошептала Винн, нервно покусывая губу. – Лучше бы мы пошли с Коулом и Лелианой. Рис ранен. Кто исцелит его?

– Все будет хорошо, – заверила ее Евангелина. – Нам надо выполнить свою часть плана.

Крадучись взошли они по длинной лестнице, которая вела на главный ярус башни. Белый посох в руке Винн не светился, так что идти приходилось крайне осторожно. Даже в столь позднее время на лестнице мог оказаться кто-то из храмовников. Стоит лишь наткнуться на него – и все их усилия пойдут прахом.

Им повезло. На лестнице не нашлось ни души, и в самой башне тоже царила мертвая тишина. Обычно ночные дежурства проходили либо у входа в парадный зал, либо в общем зале магов, хотя сегодня Евангелина ожидала увидеть усиленные посты у каждой лестницы и у каждой двери. И сейчас была только рада, что ошибалась.

– Тоже мне охрана, – фыркнула женщина-голем.

– Похоже, они не ожидают нападения изнутри башни.

– С чего бы это? Как раз его и нужно бы опасаться.

– Магов держат взаперти. Башня чересчур велика, чтобы храмовники могли быть сразу во всех ее уголках. Впрочем, если мы задержимся здесь надолго, то неизбежно столкнемся с дозорными.

С этими словами Евангелина указала вперед, и небольшой отряд медленно, со всеми предосторожностями двинулся вверх по центральной лестнице.

Несколько ярусов они миновали без происшествий, но когда приблизились к жилым ярусам магов, сверху стали слышны приглушенные голоса. Выглянув из-за перил, Евангелина убедилась в правоте своих подозрений: в общем зале располагался целый отряд храмовников. Нельзя сказать, чтобы они усердно несли боевое дежурство: несколько храмовников, усевшись в кружок под единственной свет-лампой, играли в карты, другие перешептывались о чем-то или клевали носом в углу. Ни одного мага видно не было.

Если Лорд-Искатель увидит такое разгильдяйство, храмовникам не поздоровится… но это как раз несущественно. Важно, что они не сумеют незаметно пройти дальше по лестнице.

– Винн, не могла бы ты…

– Конечно.

Старая чародейка простерла перед собой руку и сосредоточилась. Слабое свечение соткалось над ее ладонью, становясь все ярче и ярче, покуда Евангелину не охватило беспокойство. Затем Винн открыла глаза.

– Тсс, успокойся, – шепнула она сияющему шарику, который парил над ней… и тот послушно умерил свечение. – Ты понимаешь, о чем я тебя прошу?

Шарик запрыгал, что можно было счесть подтверждением, и взлетел выше. И разделился на десяток совсем крохотных сфер, светившихся так слабо, что они едва были различимы в темноте. Стайка этих крох рассыпалась и полетела к храмовникам.

– Что они собираются сделать? – нервно прошептала Евангелина.

– Сейчас увидишь.

Крошечные шары проплыли над головами храмовников, которые даже не потрудились глянуть вверх. К счастью, если не сказать больше, но, с другой стороны – чего ради им задирать головы? Затем стайка разделилась, каждый шарик полетел к выбранной им двери и проскользнул в щель над порогом.

Евангелина, Винн и Шейла затаились на лестнице, нетерпеливо ожидая продолжения. С каждой секундой становилось все вероятнее, что на ступенях или в зале появится кто-то еще и это неимоверно осложнит их положение. Никому из них не хотелось ввязываться в безнадежный бой. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Затем, в тот самый миг, когда один из храмовников с победным криком бросил карты, из-за дверей донеслись один за другим громкие хлопки, похожие на небольшие взрывы. Отклик на это событие последовал незамедлительно. Храмовники повскакали с мест, заметались, хватаясь за мечи. Сразу несколько человек бросились к дверям, распахнули их настежь, и из спален донеслись испуганные крики магов.

Этого было достаточно. Топот и крики вкупе со всеобщим замешательством должны были надежно прикрыть продвижение по лестнице. Оставалось лишь надеяться, что шум привлечет сюда храмовников с нижних ярусов, а не с верхних.

– Надеюсь, из-за этого происшествия никто не пострадает, – прошептала Евангелина, пока они спешно удалялись от общего зала. – В этих спальнях живут в основном ученики, а при нынешнем накале страстей…

– Я тоже на это надеюсь, – отозвалась Винн.

Больше обсуждать было нечего. Они поднялись на верхние ярусы башни, где обычно размещали офицеров. Здесь располагались и покои Евангелины… или бывшие покои, если Лорд-Искатель уже передал их новому хозяину. Быть может, ее прежнюю спальню занял торжествующий Арно? В глубине души Евангелине отчаянно хотелось заглянуть туда. В спальне осталась единственная вещь, которая была ей дорога, – отцовская книга. Нет, сказала себе Евангелина, это слишком рискованно. Книга – просто память о прежней жизни, которая теперь далеко позади.