Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

Коул подозревал, что решение Евангелины как-то связано с войском, встреченным по пути. Не настоящим войском, конечно. На дороге они видели от силы десяток солдат, хотя потом Евангелина сказала, что поблизости их наверняка гораздо больше. Может быть, сотни. К путникам подъехал для разговора пожилой человек в нарядном пурпурном плаще. Из шлема торчал пучок белых перьев – Коул никогда не видел ничего глупее. Человек в плаще смотрелся бы богачом, только очень уж был заляпан грязью и пятнами ржавчины.

Разговаривал он с Евангелиной и старухой. Доброжелательный и скучный разговор, к которому Коул даже прислушиваться не стал. Вместо этого он спешился и направился туда, где стояли кучкой другие солдаты, – к самой обочине. Рис, заметив это, издал сдавленный звук. Он, наверное, попытался бы остановить Коула, если бы не понимал, что этим привлечет внимание солдат к ним обоим.

Итак, Рис не стал ничего предпринимать. На свой лад Коулу было приятно бродить между людьми, которые даже не глядели в его сторону. Зато его сразу заметили лошади. Всякий раз, когда Коул подходил слишком близко, они выкатывали черные выпуклые глаза и принимались ржать. Насколько припоминал Коул, до этого путешествия он ни разу не приближался к лошадям. Они были бы гораздо симпатичней, если бы от них не воняло, как от припорошенного пылью навоза.

Да и все равно Коула куда больше интересовали солдаты. Все они были рослые, с грубыми лицами и в доспехах, которые сидели на них так ловко, точно приросли к коже. Коулу не понравилось, как они посматривали в дорожную даль и беспокойно поглаживали оружие. Взбудоражил их вовсе не страх – предвкушение. Коул почти явственно ощущал, как от этих людей веяло кровожадным нетерпением.

Один спросил:

– Долго еще ждать остальных?

– Скоро будут, – ответил другой. – Только бы он этих задержал тут подольше.

Вот и все, что нужно было услышать Коулу. Он бегом вернулся к Рису, торопливо пересказал разговор солдат, а затем Рис поехал вперед и шепотом сообщил эти сведения Евангелине. Едва она вежливо попрощалась с Пурпурным Плащом, обстановка резко переменилась. Улыбка его стала вымученной. Коул не расслышал ни единого слова, но прекрасно понял, что происходит, когда Пурпурный Плащ подал знак солдатам и те с оружием в руках поскакали во весь опор прямо на путников.

И резко остановились, потому что путь им преградила мерцающая завеса магии. Сотворил ее Рис; Коул видел, что он поднял посох и навершие засияло, как солнце. Расслышал он и громкие, четкие слова Риса:

– Барон, мы именно те, кем кажемся. Советую забрать солдат и убираться восвояси, если не хотите превратиться в жаб; впрочем, дело ваше.

Пурпурный Плащ побелел как мел и поспешно ретировался. Вслед за ним, ругаясь во все горло, ускакали солдаты. Евангелина тотчас увела отряд с дороги, пояснив, что солдаты скоро вернутся с подкреплением. Коул ощутил смутное разочарование. Неужели Рис и вправду мог превратить их в жаб? Вот бы посмотреть!

Путники стремительно пересекли травянистую долину, перескочили через крестьянскую изгородь, затем миновали небольшой лесок. Наконец они остановились. Кони были взмылены и к тому же проголодались. Евангелина, похоже, считала, что им удалось оторваться от по-гони. Когда Коул спросил, зачем было Пурпурному Плащу нападать на них, старуха ответила:

– Ради выкупа. Он решил, что мы путешествуем под видом храмовника и магов, чтобы никто в пути не осмелился с нами связываться.

– Он хотел денег? – недоуменно спросил Коул.

– Да, если бы сумел вытянуть их из нашей родни. А иначе кое-кто из нас угодил бы на невольничий рынок.

– Империя в тартарары, – покачал головой Рис.

Евангелина согласно кивнула:

– Повсюду кишат бандиты, а если положение не изменится к лучшему, по округе будут рыскать толпы голодающих селян. Если знать уже собирает ополчение, скоро появятся и вербовщики. Боюсь, вернувшись, мы застанем в Вал Руайо хаос.

Остальные выслушали эти слова с таким видом, точно проглотили какую-то дрянь. Старый эльф до того засуетился и разволновался, что старухе пришлось ласково по-говорить с ним, чтобы успокоить.

Коул не знал, что и думать. «Вербовщики? Вербой они торгуют, что ли?» Надо бы у кого-нибудь спросить… но он сегодня, наверное, и так уже всем надоел глупыми вопросами. И потому Коул промолчал, а когда Евангелина вновь забралась в седло, вцепился в нее со всей силы, и отряд сорвался с места, торопясь наверстать потерянное время.

Это случилось два дня назад, а сегодня они устроились на ночлег в старом сенном сарае, постепенно приходившем в негодность вместе с полем, которое густо заросло лавандой. Всюду, куда ни глянь, лиловели цветы, и вечерний ветерок легонько покачивал их, разнося приятный, хотя и отчасти приторный запах. Скота на лугу видно не было, и Евангелина сказала, что ветхий крестьянский дом, стоявший вдалеке, скорее всего, заброшен, но так ли это – проверять ей не хочется.

Коула это устраивало. От дома веяло унынием. Коул разглядывал его, стоя на краю поля, и пытался представить, что за люди там когда-то жили. Два окна, черневшие над дверью, таращились на него, словно полные злобы глаза неведомой твари. «В этом доме тайны, – как бы говорили они. – Тайны, скрытые в его стенах и половицах, и они пребудут здесь, пока вместе с домом не превратятся в прах».

Коул зябко поежился и поспешил отвернуться. Стоять лагерем на поле, среди цветов, было гораздо приятней. К тому же небо чистое – ни облачка. День выдался теплый, и вечер был ему под стать. Если что и радовало Коула в жизни под открытым небом, так это подобные вечера.

Вполне вероятно, что скоро у него и этого не будет.

Старуха – Винн, как она постоянно поправляла Коула, – сидела в конюшне, зашивая прореху в мантии. И терпеливо слушала, как рыжая изводит ее речами на свою излюбленную тему: о свободе. Коулу не вполне было ясно, что она имеет в виду. Впрочем, он подозревал, что рыжая и сама этого толком не знает. В любом случае она была исполнена решимости добиться этой самой свободы любой ценой.

Этот спор продолжался, казалось, целую вечность, но в конце концов рыжая вскочила и отправилась чистить лошадей. Они ей нравились. С ними она разговаривала ласково и называла всякими нежными словечками. Среди лошадей маленькая магичка хорошела – гнев и суровость бесследно исчезали с ее лица. Коул посоветовал бы ей почаще возиться с лошадьми, если бы не опасался в ответ получить резкую отповедь.

Евангелина ушла несколько часов назад. Сказала, что неподалеку отсюда есть небольшая деревенька и хорошо бы купить там съестного. Что до Риса и Фарамонда, эти двое удобно устроились среди цветов и завели оживленный разговор. О чем они говорили, Коул понятия не имел. Он уже заметил: стоит подойти к кому-то поближе, и всякие разговоры умолкают. Раньше Коулу в голову не могло прийти, что люди не любят, когда их подслушивают.