Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Глубоко вздохнув, Аластер обернулся: чужой взгляд, казалось, ощущался кожей. Мужчина позвал Мика в гостиную для обсуждения проекта будущего особняка, но так и не смог начать разговор. Он непрерывно прохаживался по комнате, старался понять, реальны ли болевые импульсы в теле или это плод его фантазии.

В человеческом организме бывает подобный феномен: опухоль может давить на определённый отдел головного мозга, заставляя организм думать, что мнимые ощущения реальны. Однако для вампира диагноз подобного рода был невозможен: болезни в принципе не могли ужиться в столь агрессивной среде, постоянно атакуемые ядом.

Каталина сказала, что, возможно, таким способом организм Аластера перенастраивается для сна. Скорее всего, других объяснений у нее просто не нашлось: вампиры не сталкивались с телесными муками, если не голодали. Аластер же питался словно по часам, почти забыв, что такое жажда. В сон его тоже не клонило, даже дрема не желала завладевать сознанием.

Вампир метался по своему особняку, не мог найти себе места, а самое важное — не мог связаться с Даэрином. Эльф предупредил, что будет недоступен около недели, так как уехал в леса у подножья Вулканических Гор. В тех местах обитали кицуне, позволившие Кирану использовать свою клановую принадлежность. С того момента как они попрощались с эльфом, прошло три дня. А состояние Аластера с каждым часом становилось все более мучительным.

Лоссе, как неприкаянный, ходил за хозяином. Зверек плохо питался, почти не спал, норовя забраться на коленки вампиру и уткнуться мордочкой ему в грудь. Нилде сидел в кресле, а его хвосты неспокойно покачивались, пока глаза неотрывно следили за Ламиа. Не то что бы это чрезмерное внимание раздражало мужчину — скорее беспокоило. Да, Лоссе мог чувствовать душевное состояние и, подумав, что хозяин болеет, старался проводить как можно больше времени рядом.

— Ты-то чего маешься? — устало спросил Аластер у питомца.

Зверек, естественно, не ответил, однако вскочил на лапки и подошел к вампиру. Лоссе нагло наступил на ботинок хозяина, впиваясь острыми коготками в дорогую замшу. Схватив зубами брючную ткань, он начал остервенело мотать головой, словно пытался оторвать кусочек.

— Ну, ты чего, Лоссе?

Ламиа присел, подхватил зверька, отцепляя его от своей одежды. Он прижал питомца к груди, успокаивающе погладив по загривку. Нилде же вывернулся, уперся передними лапами в грудь Аластера, делая пробные скользящие движения, а после с силой расцарапывая солнечное сплетение хозяина.

— Ты ведешь себя почти как Мимоза, — улыбнулся мужчина. — Тот вечно старался меня потрепать.

Лоссе резко остановился, поднял мордочку и внимательно посмотрел ему в глаза. Зверек смотрел серьезно, могло показаться, даже укоризненно. Мягко тыкаясь носом в ключицу, нилде словно подталкивал Ламиа, намекая на что-то важное.

— Я тоже не верю, что он поехал в леса, — обреченно вздохнул вампир. — Но ведь Эри мог скрыться в любом из эльфийских Домов — вариантов немало. Я не знаю, где его искать.

Утробно зарычав, нилде клацнул зубами, наклонился и с силой стиснул запястье мужчины. Прокусить кожу у него не получалось, однако намерения его были очевидны. Лоссе вырвался из рук, спрыгнул на пол и спрятался за кресло. Прождав несколько секунд, зверек показал нос и снова исчез за предметом мебели.

— Не хочу играть, — устало отмахнулся Аластер.

Раздалось еще одно недовольное рычание. Лоссе выскочил из-за кресла и встал напротив хозяина, его хвосты нервно двигались, когти вылезли из подушечек, впиваясь в ковер.

— Я еще плохо тебя понимаю, — сознался мужчина.

Аластер приложил ладонь ко лбу, словно пытался снять боль этим жестом. Новая волна неприятных импульсов прокатилась по телу бессмертного. Он глухо простонал и опустился в кресло. На диване до сих пор молча сидел Мик, с задумчивым лицом наблюдая развернувшуюся сцену.

— Что? — раздраженно спросил вампир.

— Боль мешает вам думать? — обеспокоенно уточнил Фурия.

— Да. Я абсолютно не привык к этому: все мысли обрываются и путаются, когда накатывает новый спазм. Не могу обдумать одну идею: каждый раз отвлекаюсь. Головная боль — ужасна, как другие справляются с этим?

— Скажите вслух — я помогу удержать мысль.

— Я никак не могу понять, куда уехал Эри. Он может быть где угодно, кроме тех лесов. Мне кажется, что тело реагирует так на разлуку, но это нелогично. Также я не хочу спать, да и на эльфийскую кровь не может быть такой реакции, — он глухо простонал, зажмурившись. — Что-то случилось с Эри, я уверен. Но не так, чтобы нечаянно. Он знал об этом заранее, подготовил алиби, исчез вместе со слугами. Даже до Неэла дозвониться не могу.

— Я недавно говорил с ним, — тихо сообщил Мик.

— Что?! Когда?

Аластер резко подскочил, но тут же упал обратно, недовольно морща нос и потирая виски. К подобным выкрутасам тела за несколько дней не привыкнешь. Он пережил очередной острый приступ, проморгался и посмотрел на собеседника более осознанным взглядом.

— Часа два назад. По-моему, он был в здании.

— Тьма! — прорычал вампир.

Следя за скоростью своих движений, Ламиа поднялся, вышел из гостиной, спустился по лестнице и покинул особняк. Он постепенно ускорял шаг, переходя сначала на трусцу, а затем, привыкнув к темпу, и на быстрый бег. Редкие болевые импульсы сбивали Ламиа с ритма, но он старался не обращать на них внимания.

Спутанные мысли наконец потекли по нужному руслу. Вообще размышления в данной ситуации оказались злейшим врагом, путая вампира еще больше. Аластер понял, как прост был план Даэрина: пока мужчина пытался вычислить, где скрылся любовник, эльф отсиживался дома. Ведь это место было слишком очевидным, и он наведался бы туда в последнюю очередь, если бы не доверился внутренней связи. Сейчас Аластер ощущал ее отчетливее, найдя тонкую ниточку, ведущую его к осколку души.

Ламиа добирался до особняка эльфа втрое дольше, чем обычно. Он обнаружил природу своего недомогания, когда очередной болевой импульс прокатился по телу — мышцы ныли, зрение теряло резкость, ноги плохо слушались. Тяжелее всего было перемахнуть через забор, ведь Аластер знал: ворота никто не откроет.

Он не стал стучать в дверь, толкнул ее с размаху. Даже на пороге чувствовался острый запах боли и страха. Причем страх принадлежал не Кирану — этой эмоцией фонило от других обитателей дома. А вот боль отдавала знакомой горечью — тело вырабатывало слишком много адреналина, разбавляя кровь.

Первый пролет лестницы показался вампиру бесконечным, он удержался на ногах только потому, что с силой сжимал перила, оставляя мелкие трещинки в древесине. В коридоре его встретил Неэл. У полукровки был уставший, слегка испуганный, но благодарный вид. Он словно передал тяжкую и ценную ношу другому, зная, что теперь она в безопасности.