Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

— Почему не позвонил? — прорычал Аластер.

— Я… — слуга медленно сглотнул, — господин запретил мне.

— Идиоты, — рыкнул мужчина.

Преодоление коридора заняло у Ламиа несколько минут. Ему срочно требовалась передышка, которую он не мог себе позволить. Мужчина с боязнью посмотрел на дверь спальни, глубоко вдохнул и обернулся к сопровождающему:

— Открой. Я знаю, что он поменял электронный код к замку.

Неэл без пререканий отпер дверь, отойдя в сторону. Воздух из открывшейся комнаты окутал Аластера, предоставляя малую долю информации о состоянии Даэрина. В спальне было темно, однако это не помешало вампиру увидеть любовника, неподвижно лежащего на кровати.

Все недомогание Ламиа ушло на задний план, когда он приблизился к постели и сел на край. Киран лежал обнаженным до пояса под легкой простыней. Его тело покрыла испарина, между бровями пролегла глубокая морщинка, а кулаки были крепко сжаты. Дыхание эльфа со свистом вырывалось изо рта, ресницы быстро подрагивали, но глаза под веками не двигались.

— Я посажу тебя на цепь, — хрипло произнес бессмертный, наклоняясь к чужому плечу. — Ты больше никогда не скроешься от меня и не будешь переживать все один.

Зубы вампира легко вошли в плоть, оставляя ранки, через которые стремительно засочилась кровь. После первого глотка Аластер небрежно лизнул кожу. Он откинулся назад и, опираясь на столбик кровати, потер ладонями лицо. Яд, бушующий в теле эльфа, озадачил опытного специалиста.

— Неэл, как долго он еще проведет в этом состоянии?

— Дня четыре, — прошептал слуга.

— Как часто он регенерирует?

— Раз в пять-десять лет. Зависит от повреждений.

— Тьма всемогущая, — озабоченно пробормотал Аластер, — что мне делать с твоими шрамами?

Мужчина нежно огладил уплотненные бороздки на руке Даэрина. Если он впустит в вену свой яд, то, скорее всего, навсегда сотрет метки боли с тела эльфа. А принимать подобное решение мог только сам Киран.

Пока Ламиа в задумчивости водил подушечками пальцев по витиеватому рисунку, он пытался найти иной вариант борьбы с наговским ядом. Даэрин сказал, что эта отрава излечила его тело после вызволения, но не упоминал, что она продолжает периодически мучить его.

Аластер приблизился к голове эльфа, обхватил его лицо ладонями и склонился ко рту. Яд неохотно вырабатывался, медленно стекая с клыков. Бессмертный разомкнул чужие губы и скользнул языком между ними. Абсолютно безответный поцелуй оставил неприятный осадок, однако свое дело выполнил — анестезирующее вещество, попав в полость рта, обезболило горло.

— Неэл, принеси тонкий жгут или пластичную трубку, в которой будет пустая полость. И узкую воронку, которая войдет в жгут. Быстро!

Удобнее устроившись на кровати, Ламиа лег на бок, прижавшись грудью к плечу эльфа. Он убрал алые пряди, прилипшие к влажному лбу, заботливо огладил резко выделявшиеся скулы и мягко поцеловал висок. Даэрин не выглядел жалким или беззащитным, нет. Он источал силу, выносливость и… боль, много боли. Аластер глубоко вздохнул, остро ощущая мучения осколка души.

— Прости, если все получится не так, как я предполагаю, — тихо извинился бессмертный, придержав вздрогнувшую руку.

Неэл вернулся быстро и, вручив мужчине требуемое, отошел в сторону. Ламиа взял с прикроватной тумбочки металлический браслет и сдавил его в ладони, сделав овальным. Он аккуратно перевернул эльфа на бок, положив голову на высокую подушку. Аластер вставил между зубами Даэрина погнутый браслет, а в него продел тонкую трубочку, которая с легким сопротивлением вошла сначала в горло, а затем в пищевод. Отрезав лишнюю часть, он вставил в полость воронку.

Даже в таком состоянии организм Кирана отреагировал на инородный предмет: желудок и пищевод начали сокращаться, выталкивая тонкую трубку, а зубы с силой стиснули браслет. Рвотные позывы прекратились достаточно быстро: видимо, тело переключилось на иные реакции. Бессмертный бережно перевернул эльфа на спину, ласково огладил линию подбородка и носа.

Подняв руку над воронкой, Аластер глубоко впился когтем в запястье, намеренно прорезая вену. Кровь крупными каплями падала в воронку и исчезала в полости трубки. Раны очень быстро затягивались, поэтому он постоянно раздирал собственную плоть, чтобы напоить любовника. Каждая порция потерянной крови отдавалась набатом в висках и ушах вампира. Силы медленно, но верно покидали Ламиа.

Бессмертному приходилось придерживать эльфа за шею, успокаивающе поглаживая по волосам, когда он вынимал трубку из горла Даэрина. На это простое действие ушли последние энергетические резервы вампира. Он устало лег на кровать, положив голову на чужое плечо. Тяжелое биение сердца Кирана проходило вибрацией через Аластера, сосредотачивая все его мысли только на этом звуке, а резкое дыхание щекотало темноволосую макушку.

Ламиа не чувствовал собственных ног, с трудом двигал руками. Он прижал к себе эльфа до пульсирующей боли в мышцах, словно в попытке слиться в одно целое, ощущая любое вздрагивание Даэрина, каждый момент напряжения тела, только зарождающиеся стоны. Аластер ждал, когда подействует его кровь, старался сделать все, чтобы Киран почувствовал его присутствие.

— Выпейте, — раздался тихий голос Неэла.

Бессмертный обернулся. Слуга протянул ему наполненную темной жидкостью бутылку. Бордовая влага стекла по стенке у горлышка, окрашивая пластик в рубиновый цвет. Аластер приподнялся, осторожно забрал сосуд и буквально в несколько глотков выпил все ее содержимое.

— Спасибо.

Поблагодарив, Аластер вернул бутылку. Полукровка поклонился и покинул спальню, прикрывая за собой дверь. Ламиа лег на бок, притянул к себе эльфа и уткнул его лицо в свою грудь. Он ласково поглаживал любовника по спине, задумчиво перебирал яркие пряди, мягко целовал макушку.

— Эри, — позвал вампир. — Эри, я рядом. Потерпи, душа моя, скоро должно помочь.

Бессмертный крепче прижал к себе Кирана, пытаясь отмахнуться от отчаяния, которое топило разум. Каждый раз, когда дыхание эльфа сбивалось или комнаты наполнял едва уловимый стон, Аластер готов был завыть от безысходности. Находиться так близко и не иметь возможности помочь было невыносимой пыткой.

— Эри, Эри, Эри, — как мантру шептал он. — Я рядом, держу тебя. Почувствуй мои руки, услышь мой голос, Эри.

Вампир знал, что от его крови Даэрин не очнется и процесс регенерации не остановить. Однако это позволит уменьшить интенсивность приступов и смягчить воздействие яда. Редкие судороги постепенно слабели, лишь слегка сотрясая эльфа, а тело немного расслаблялось между критическими моментами.

— Эри, душа моя, я рядом. Мы лежим в постели, и ты даже не хочешь обнять меня. Эри, пожалуйста, не оставляй меня. Я умоляю тебя, не оставляй. Я бы так хотел, чтобы это все оказалось страшным сном, а когда я проснусь, то все забуду.