Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

— Я знаю, блохи тебя погрызи. Но это точно была эльфийская морда в сопровождении хвойной полукровки.

— Я с такими не сталкивался. Может, редкий вид, приехал навестить родственников из дальних краев. Но тебе-то какая разница? — Бэрси прищурился. — Вечно волнует только одно, как бы повкуснее пожрать, — он замер. — Умоляю, не говори, что хочешь его убить. Тогда войны не избежать.

— Тебе везде война и заговоры мерещатся.

— Ага, больше века назад, когда я предупреждал, — последние слова оборотень выделил, — наги напали. Да, ошибся немного, ну с кем не бывает? Я реально думал, что они на нас нападут, а сцепились с эльфами. Что самое интересное, не пойму, почему обе стороны два месяца держали все в тайне.

— А после пришел ты и покарал всех плохих змеек. Помню-помню. Ты уже миллион раз рассказывал.

И действительно, лет сто назад развязалось подпольное противостояние так, что никто и не обратил внимания. Наги — дальний народ, живущий в тропиках. В городах они не появлялись и высовывались крайне редко. Напали тихо, без шума, взяли много пленных — несколько сотен и светлых, и темных эльфов. Почему именно на них, никто не понял. Змееподобные выпускали по одному заложнику в ночь. Великий народ долго не обращался за помощью, но когда уже почти пересилил свою гордость, Бэрси сам к ним пришел. Молодой вожак стаи не мог смотреть на змеиные выпады и, не дождавшись, пока эти гордецы придут к нему, навязал свою помощь. За несколько дней нагов вытурили обратно, хорошенько начистив хвосты.

Пленных пытали смазанным ядом ножом. А наговская отрава регенерации не поддается, после попадания в организм, она уже не лечилась, убивая свою жертву в адских муках. Ламиа знал это: его вызвали после устранения конфликта, как специалиста по яду.

Такое он видел впервые. При рассмотрении предоставленных ему трупов светлого и тёмного эльфов обнаружилось, что в них не было нормальной крови. Руку дроу рассекал длинный порез, от которого расходились цепи ожогов. Каждая вена оставила на коже бугристую борозду, словно ее прожгло изнутри. Алая жидкость свернулась в черные сгустки. Позже вампир выяснил, что так оно и было. У светлого разрез находился на бедре и реакция была противоположной. Кровь словно кристаллизовалась, цепляясь острыми кончиками за стенки сосудов и постепенно раздирая их. Глаза у обоих были стеклянные, наполненные ужасом и болью.

Аластер тогда не понял, почему всего двое мертвых. Не может быть, чтоб за такой долгий срок отравили только пару пленников. Может, эти трупы были посланием, предупреждением, понятным только эльфам.

В тот момент основывали Третий Высокий Эльфийский Дом. По официальной версии оба клана решили создать общий и поставить во главу наследника одного из Домов, но пока они решали, судьба подкинула им испытание. В итоге первые два оставили наследникам, а новый возглавил союз из Главного дроу и Наисветлейшей эльфийки. Такого поворота не ожидал никто. Возможно, только наги.

Задумавшись над этим, Аластер испугался. А если этот клиент был одним из пленников змей и его пытали ядом? Но как он выжил? Подобное просто невозможно. Если судить по числу шрамов, то это нереально. Даже малые дозы в таком количестве убили бы. Судя по трупам, эльфы не могут противостоять яду. Без шансов. От ужасных размышлений бессмертного отвлекли.

— Слушай, а если учуешь его запах снова, узнать сможешь? — задумчиво протянул Бэрси.

— Дворняжка, ты явно издеваешься, — Ламиа закатил глаза. — И оденься уже!

— Не, — улыбнулся оборотень. — Чую, скоро побежим.

— Толку от тебя, как от хомячка крови. А еще руководитель спецслужбы, — надавил на больную мозоль вампир.

— Эй, полегче на поворотах, — посерьезнел оборотень.

— Бэрси! — с нажимом выдал Аластер.

— На меня твои штучки не действуют. Лучше поведай, чего тебе сдался этот ушастый? Ну, найдешь ты его, и что дальше? — вполне резонно спросил Бэрси.

Аластер не знал ответа на этот вопрос. Чем он так зацепил его? В том, что это был именно эльф, Ламиа не сомневался. Чутье его еще ни разу не подводило. Да, запах иной, так же, как и его владелец. Эльф не выходил из головы ни днем, ни ночью. Незнакомец завладел мыслями и не собирался их покидать. Вампир прокручивал их скупой диалог снова и снова в поисках разгадки. В парне было нечто притягательное, неприметное для глаза. Такое влечение воспринимается только внутренним чутьём.

Каждый вечер в течение недели он ждал, что ему позвонят и пригласят вновь. Как только он вернулся в бордель, сразу договорился с управляющей о следующем вызове. Эмили предупредила: заказ происходит не чаще раза в месяц. Аластер надеялся на более скорую встречу. Он не мог позволить еще кому-то прикоснуться к великолепному существу, причинить страдания из-за незначительных повреждений. Только представив, что чьи-то мерзкие руки тянутся к исполосованному шрамами телу, Ламиа вскипал от злости. Так продолжаться не могло.

Да, Аластер понимал, что быть вместе с эльфом у него не получится, ведь тот просто не захочет связывать свою судьбы с убийцей, но постоянным любовником оставить вполне мог. А у мужчины появится еще одна жажда, помимо жажды крови.

Оборотень внимательно наблюдал за молчаливым другом, давая ему переварить собственные эмоции. Бэрси заметил, как взгляд этой и без того не особо живой рыбы погрустнел еще больше. Нужно принять меры, а то уйдет Ламиа в себя, и поминай как звали.

— Слушай, а не влюбился ли ты, часом? — довольно протянул тот.

Аластер вернулся к реальности, непонимающе хлопая глазами в попытках осознать, что ляпнул этот смертник. Смысл постепенно дошел до разума, и лицо вампира вытянулось, подавая сигнал оборотню.

— Тебе конец! — зашипел Аластер, вскакивая с кресла.

Бэрси кинул в липового врага статуэтку, заставляя его замяться на секунду и поймать фарфоровую фигурку. Оборотень выпрыгнул из кресла и сиганул в окно, давая тем самым себе фору.

— Да порази твою шерсть плешь, заложи серой уши, да укуси тебя пчела в нос! — выкрикивал Ламиа проклятья, в погоне за радостным волком, который всегда умел отвлечь его от надуманных проблем.

Аукцион прошел более шумно, нежели обычно. Бесчисленное количество богачей и их поручителей бились за право обладать шедевром. Никто не сомневался, что произведение Ламиа поразит читателя гаммой красок и эмоций, заставит владельцев прекрасного творения трепетать только от обладания им. Сам вампир предпочитал не присутствовать на акции по продаже книг, в которые он вкладывал частицу себя, в основном самую жестокую и беспощадную, перенося жажду в чистый переплет.

Уровень ажиотажа побил все рекорды, а виной тому стала статья об оформлении книги. За несколько дней до торгов стало известно, какие обложку и бумагу использовал Аластер, какой тушью писал. Самое интересное, что название было выведено при помощи пера и крови. Человеческой. Остался ли жив бедолага, или умер — неизвестно. Загадка подогрела интерес покупателей похлеще пряного алкоголя. Борьба за каждый из шестидесяти шести экземпляров говорила о ценности рукописей.