Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Веселые реплики все еще доносились до ушей мужчины, когда на горизонте появился кицуне. Парень медленно шел, доброжелательно улыбаясь и принюхиваясь. Он подкрался к вампиру, обнял со спины и заглянул через плечо.

— Ты великолепно готовишь мясо, — проворковал Киран. — Изумительный запах.

— С тобой научишься, — притворно проворчал Ал.

— Что поделать, если я не люблю корпеть над плитой, — лис потянулся к стейку, но получил легкий шлепок по ладони.

— Куда?

— Хоть чуть-чуть отрежь, — жалобно протянул Даэрин. — Пожалуйста. Я такой голодный. Вон от того, — он указал пальцем на самый темный кусок мяса. — Смотри, уже подгорает.

— Ничего не подгорает, только зарумянилось, — со смешком укорил вампир.

— Нет, я тебе точно говорю, сейчас подгорит. Ну дай кусочек, — эльф встал на цыпочки, чтобы лучше видеть гриль.

— Ладно, — сдался Ламиа, отрезая верхний слой поджаренного мяса, — на.

Аластер протянул маленький кусочек, сжатый между пальцев. Парень мягко прикусил зажаренную плоть и, вытянул ее из руки вампира, с тихим стоном начал жевать. Глаза Кирана были прикрыты, а губы растянулись в удовлетворенной улыбке. Он, как непоседливый проказник, радовался своему озорству.

— Ведешь себя как ребенок, — укорил Ал.

— Ты же поощряешь, — веселился лис.

— Бессовестный манипулятор, — фыркнул мужчина.

— Что есть, то есть.

— И тебя не стыдно себя так вести?

— Почему мне должно быть стыдно? Ты же сам ведёшься. Если бы грозный вампир не реагировал на мои капризы, — Эри скорчил рожицу, — то я бы не дурачился. А так… Мне ужасно нравится, как меняется это прекрасное лицо, когда ты пытаешься сдержать улыбку.

— А если я начну себя так вести? — угрожающе прошипел Ал, снимая стейки с огня.

— Это будет забавно, — рассмеялся эльф.

— Невыносимый кицуне, — поддразнил мужчина. — Тьма, дай мне терпения.

— Могу одолжить, — вставил свое слово Мик.

— Спасибо, сам справлюсь, — отмахнулся наследник. — Есть садитесь, а то остынет.

— Мы только за, — согласно кивнула Мизуки, жадно осматривая стол. — Пообедать сегодня не успели.

Аластер махнул в сторону беседки, приглашая к столу. Эти ужины стали привычными, и его уже не раздражали вечные беседы помощников, их веселый смех и пылкие обсуждения. Демонесса предложила Мику заняться ее квартирой, и после трапезы они всегда обсуждали детали и дизайн обновляемого жилища. В подобные моменты они с Кираном сидели молча, думая о своем, изредка перекидываясь фразами. И сейчас — Аластер сидел на подушке, оперевшись на стенку, а эльф устроился полулежа спиной на груди бессмертного. Мужчина рассеяно поглаживал чужое предплечье, обводя контуры печати. Он наблюдал за обволакивающим сумраком, медленно опускающимся на вечерний город и припадающим к земле.

— Сегодня вы приехали позже, — тихо сообщил Ал, не привлекая внимания занятых обсуждениями помощников. — Может, останетесь?

— Чтобы ты всю ночь на меня смотрел?

— Почему нет?

— А если я стесняюсь? — улыбнулся лис и, запрокинув голову, посмотрел на собеседника.

— Я закрою глаза и сделаю вид, что сплю, — уверил вампир.

— Знаешь, — задумчиво прошептал парень, отворачиваясь и тем самым пряча лицо, — когда тебя нет рядом, мне тоже сложно сосредоточиться.

Ламиа просиял. Его губы растянулись в счастливой улыбке, а руки сами собой сжали Даэрина в крепких объятьях. Просидев так пару секунд, Ал вскочил, вздернул лиса на ноги. Он аккуратно перекинул любовника через плечо и, мягко придерживая, направился в дом, провожаемый удивленными взглядами их с лисом помощников.

— Мы спать, — сообщил наследник.

Киран висел расслабленно, но темноволосый чувствовал, как он перекидывается безмолвными знаками с демонессой и феей — через пару секунд ноша вампира сдавленно кашлянула, маскируя смех. Так они и добрались до покоев — эльф даже не попытался вырваться из бережной хватки.

— Ты мне поможешь убраться? — спросил Ал, ставя парня на пол.

— Я? Нет, я устал. Могу только подсказать, — Рин показал язык и скользнул в комнату.

Гость действительно отказался помогать — вместо этого заперся в ванной, быстро принял душ, а после, укутавшись в алов халат, забрался в постель. Он вальяжно расположился на новом матраце, откинувшись на подушки, лениво рассказывая вампиру о премудростях уборки. Аластер провозился с тряпками, щетками и отпаривателем несколько часов под бдительным взглядом бриллиантовых глаз.

— Все, — заключил бессмертный, вытирая влажные после душа волосы.

— Вампир за домашними делами — притягательное зрелище, — улыбнулся кицуне. — Думаю, ты не откажешься помочь мне в конце недели.

— Помочь, — выделил Ал. — Я тоже хочу посмотреть на тебя, когда ты на карачках полезешь под кровать.

— Тогда это будет не уборка, а акт вандализма, — рассмеялся парень.

— Меня это больше устраивает.

— Не сомневаюсь.

Ламиа медленно забрался на постель, притянул к себе эльфа и выключил свет. В темноте комната казалась живой, но не устрашающей — скорее защищающей, мягкой и обволакивающей. Вампир по-новому увидел спальню, похожую на дремлющую крону дерева, укрывшую в себе одну душу, помещенную в два тела.

Наследник мягко провел подушечками по красным волосам, накручивая локон на палец. Он размеренно вдыхал родной запах эльфа, ставший таким с первого вздоха, с первой встречи, возможно даже с рождения. Аластер набрал в грудь побольше воздуха и тихо заговорил:

— Далеко-далеко, на сером пасмурном небе лениво плавала Тучка. Она терялась на фоне мириад таких же тяжелых облаков, скрывая солнце от взглядов огромных, пышных деревьев, — вкрадчивый голос вампира плавно разливался по уютному пространству комнаты. — Могучие исполины прогибались под тяжестью сочной листвы, их корни утопали во влажной почве, а несметное количество насекомых копошилось под корой. Раскидистые ивы недовольно шелестели ветками, желая прогнать назойливые тучи, пытаясь увидеть светило.

Ламиа лег на бок, прижимаясь к спине эльфа. Он начал рассказывать чуть тише, чтобы убаюкать парня.

— И однажды маленькая Тучка устала слушать гневный шелест, тяжелые стоны и треск веток. Она плавно перебралась к краю горизонта и поддалась порыву резкого ветра, который унес ее в невиданные до этого места. Тучка долго скользила по небу, останавливаясь в прекрасных краях, рассматривая яркие, запоминающиеся места. Но нигде не были ей рады, особенно ее горестным слезам, которые текли с еще большей силой после недобрых посланий в ее сторону. Тучка путешествовала без рвения, скитаясь по необъятным просторам, и нигде не могла найти покоя. Были места, где на серое облачко не обращали внимания или терпели некоторое время, но потом… Потом ее вновь прогоняли.