Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

Заметив интерес эноре кэллапиа, ректор свистеть перестал, демонстративно звякнул связкой ключей и спрятал их в карман.

— Элизабет, мне жаль отвлекать вас от вашего друга, но пора возвращаться.

Единорог растерянно затряс головой. Посмотрел на меня, и я виновато развела руками: я не могу указывать главе академии, что делать. И нет, я не буду просить его еще посвистеть.

— Вам удалось его заинтересовать, — сказала я Оливеру, когда мы вышли.

— Полагаете, этого хватит, чтобы он не прогнал меня в следующий раз? — улыбнулся маг.

Я вспомнила взгляд своего чуда, которым он провожал нас, и уверенно кивнула:

— Не прогонит. Но репертуар нужно расширить.

Оливер оставил меня в вестибюле лечебницы. Позже обещал вернуться, чтобы расспросить Грина о Викторе. Я же планировала пообщаться с доктором немедленно: сообщить, что прекрасно себя чувствую и не нуждаюсь в продолжении лечения, поблагодарить и попрощаться. Как минимум до завтра.

На вопрос, закончилась ли операция, которую вел заведующий, дежурная сестра буркнула, что да, но его лучше не беспокоить.

А то я не знала! Но если не подходить к нему слишком близко, волна негатива пройдет вскользь, а если Грин сам постарается сдерживаться, я ему даже кофе сварю. Если только он уже не уснул за столом.

Я постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла дверь в кабинет.

Доктор не спал — писал что-то.

— А, мисс Аштон, — он оторвался от бумаг и кивнул, — входите.

Остановившись на безопасном расстоянии, я с удивлением прислушалась к своим ощущениям: негативом от Грина тянуло, но не больше обычного. Сделала еще шаг…

— Это раздражает, — продолжая писать, бросил он. — Сядьте уже где-нибудь.

— Я…

— Хотели попрощаться? Всего доброго, не смею задерживать.

— Почему? — растерялась я.

— Потому что меня вы, очевидно, как своего лечащего врача не воспринимаете и следовать моим рекомендациям не собираетесь. А я не люблю тратить время на пациентов, которые безответственно относятся к собственному здоровью, нарушают режим и усложняют работу персонала.

— Чем я усложняю? Я…

Ненавижу, когда окружающие начинают вести себя необычно или непривычно. Ладно Оливер, подобно Суок насвистывающий на ключах веселую песенку, — это было неожиданно, но в хорошем смысле. Но Грин, методично и почти равнодушно высказывающий мне претензии в нарушении больничного распорядка, — что-то совсем странное. Лучше бы вызверился, как бывало, или съязвил.

— Пока вы отсутствовали, к вам приходили посетители, — ровным, немного рассеянным тоном пояснил доктор. — Вы поставили дежурных сестер в неловкое положение, уйдя без предупреждения. О друзьях, которые о вас волнуются, тоже не подумали, как и о том, что нельзя покидать территорию лечебницы, не согласовав это со своим врачом.

— Но у вас была операция…

— Значит, нужно было подождать.

— Мы с милордом Райхоном были у единорога, — покаялась я в надежде, что Грин поймет, почему я не могла ждать.

— Знаю. Если бы у милорда Райхона хватило ума тащить вас к себе и загружать делами, у нас был бы другой разговор. У нас с ним, я хотел сказать.

Ничего не понимаю. Отчитывает меня за то, что ушла, никому ничего не сказав, а о единороге откуда-то знает.

Закончив писать, Грин наконец-то соизволил посмотреть в мою сторону.

— Улика, — вынул из внутреннего кармана пиджака голубой лепесток. — Было два, но второй я съел, чтобы убедиться, что не ошибся в выводах. Можете при случае наябедничать эноре кэллапиа.

Я с облегчением выдохнула: по крайней мере он не сердится, что я навещала единорога. Хотя вряд ли только об этом и тревожился, пока меня не было. Определенно что-то случилось. Доктор мало того что говорил странно, еще и выглядел так же: слишком спокойный, слишком опрятный, волосы аккуратно расчесаны, пиджак застегнут на все пуговицы…

— Как прошла операция? — спросила я.

— С летальным исходом, — ответил он без паузы и так невозмутимо, что в первую секунду я просто не поняла сказанного. Во вторую — не поверила. В третью…

— Как? — прошептала, осознав, что не ослышалась.

— Хотите почитать историю и отчет? Я как раз закончил.

— Нет, я… простите…

— За что? — неискренне удивился целитель.

— За то, что пошла к единорогу без вас.

— У меня все равно не было бы времени. Его и сейчас немного.

— Простите, — снова извинилась я. — Я пойду… в палату, да? Когда освободитесь…

— Зайду к вам и решу, можно ли вам покинуть лечебницу, — закончил он. — Я предупредил сестру, чтобы вас покормили, не отказывайтесь. Потом выпьете лекарство, которое я оставил, и отдохнете, даже если вам кажется, что вы в этом не нуждаетесь.

Спорить я сейчас и не подумала бы.

В палате меня ждала леди Пенелопа. Наставница навещала своих пациенток даже в те дни, когда не работала по графику, а сегодня сестры рассказали ей обо мне, и она, конечно же, зашла. Врать ей о простуде я не смогла, только просила не говорить Грину: он-то честно хранил мою тайну.

— Ему сейчас не до этого, — вздохнула леди Райс.

— Да, я уже знаю. Это так… так…

В голове не укладывалось, что наш доктор, собиравший людей по частям и оперировавший эльфов «без рук», не сумел кого-то спасти.

— Он ведь не бог, — пожала плечами наставница. — Случай был безнадежный, другой хирург даже не взялся бы. И не думайте, что он впервые теряет пациента. У Эдварда это случается, наверное, чаще, чем у других. Но лишь по той причине, что он не отказывает тем, у кого есть хотя бы мизерный шанс. И многих ему все же удается спасти. Значит, оно того стоит… по его мнению…

— А по вашему? — спросила я, заметив ее сомнения.

— Это его выбор. Не мой.

Леди Пенелопа посидела со мной еще немного, проконтролировала, чтобы я съела принесенный дежурной сестрой суп и выпила лекарство. Через полчаса после ее ухода зашел, как и обещал, Оливер. Он успел поговорить с Грином о Викторе, и наши опасения подтвердились: доктор довольно смутно помнил парня, которому отказал в разрешении на практику. Хотя, быть может, сейчас просто не мог сосредоточиться на мыслях о прежних пациентах.

— Поговорю с нашими юристами, — сказал Оливер, когда разговор коснулся сегодняшней операции. — Административно лечебница не относится к академии, но у нас договор на медицинское обслуживание преподавателей и студентов, и мы организовываем тут практику для последних, так что нельзя сказать, что здешние проблемы не касаются ректората.

— Проблемы? Юристы? — Я не поняла ничего из услышанного: видимо, лекарство начало действовать, и расслабившийся мозг отказывался работать.

— Родственники умершего могут обратиться с жалобой в комиссию по здравоохранению или подать в суд.