Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

— Простите, — проговорил он ровно, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Расходиться пора, — вывел Крейг. — Вы мне только потом, мисс, записочку про это все набросайте, своими словами, без протоколов. Вам, чай, и так сегодня крови хватило.

— Кстати, как чернила? — поинтересовался Грин. Он что-то добавил в кровь, чтобы предотвратить свертывание и обеспечить жидкости нужную консистенцию.

— Спасибо, пишут.

— А как вам само занятие?

Не знаю, на какой ответ он рассчитывал, но я пожала плечами:

— Обыденно. Вы же сказали: чернила. Я отношусь к этому так же.

Зачем создавать лишние проблемы, когда с теми, что есть, разобраться не получается? И это я не только о крови.

На улице уже стемнело, накрапывал мелкий дождик, но Оливер тем не менее предложил прогуляться.

— Хочу извиниться за то, что там произошло. Я вас напугал?

— Не только меня, — улыбнулась я, надеясь обернуть все шуткой. — Инспектор почти сплел щит.

— Щит? Вы видели?

— Не плетение. Начальную фигуру. Вот такую.

Я повторила жест Крейга.

Ректор неожиданно рассмеялся. Только веселья в этом смехе не было: горечь, обида, затаенная злость — что угодно, кроме веселья.

— Постоянно забываю, что вы лишь третьекурсница. Это не защита. Начальная фигура универсального щита выглядит немного иначе, — он взял меня за руку и погладил ладонь, заставляя распрямить пальцы. Осторожно согнул безымянный и отвел в сторону большой: — Вот это — защита. А то, что показывали вы, — подготовка к ментальному удару. Ледяной душ для разгоряченных мозгов. Думаю, помогло бы. Но мы бы сейчас не гуляли.

— А что бы мы делали?

Глупый вопрос, но я растерялась. От эмоций, которые он в кои веки не скрывал, от того, насколько устало звучал его голос.

— Не знаю, — Оливер устроил мою ладонь на своем предплечье и неспешно зашагал по дорожке, увлекая меня за собой. — Наверное, вас провожал бы кто-нибудь другой, а я отлеживался бы в лечебнице.

— Инспектор не стал бы… — начала я, но умолкла под изучающим взглядом мага.

— Третьекурсница, — со странной улыбкой подвел он итог осмотру. — Инспектор Крейг — милейший человек, этакий общий дядюшка. Доктор Грин — целитель, чей главный принцип — «Не навреди». Но и тот, и другой недолго думали бы, если бы я потерял контроль.

Я бы поинтересовалась, что сказал Грин, чтобы заставить Оливера успокоиться, но тему пора было сменить. Ректор подумал так же.

— Как продвигается славное дело возрождения «Огненного Черепа»? — спросил он.

Ответа у меня не было. Зато я вспомнила, что так и не поблагодарила милорда Райхона за помощь с подписью, и, пользуясь случаем, исправила эту оплошность. После поблагодарила еще и за пирожное. Потом справилась о самочувствии его племянника…

В общем, не получалось у нас говорить не о делах.

— Знаете, Элизабет, я подумал, что не стоит затягивать с книгой.

— Хотите, чтобы я сейчас…

— Нет, конечно, — он успокаивающе погладил меня по руке, словно опасался, что я вырвусь и убегу. — Завтра. Я не умаляю значимости вашей учебы, но…

— Книга важнее, — закончила я. — Буду у вас к восьми. Если нужно, то раньше.

— Позже. В восемь у меня назначена встреча с деканами факультетов. Приходите к десяти. Выспитесь, позавтракаете…

Так я и сделала: выспалась, сходила в столовую, а оттуда уже пошла в ректорат с твердым намерением дописать сегодня кровавую книгу и хоть с одним делом покончить.

Но у судьбы, как обычно, имелись иные планы на мой счет.

В порядке исключения в этот раз внесенные фортуной коррективы мне понравились. До восторженного визга в самом прямом смысле.

Визжала я громко, но, на счастье окружающих, недолго. Подлетела к перекрывшему дорожку мужчине, повисла на шее, прижалась щекой к пропахшему столичным смогом и сигарами пальто, провела пальцами по лацкану, чувствуя, как приятно щекочет подушечки мелкий рубчик габардина…

Лишь на миг кольнуло упреком: не тронь, не твое. Но было задавлено тут же сметающей все нежностью: мое. Мое, родное, любимое, как-же-сильно-я-соскучилась!

— Помогите, душат, — притворно прохрипели мне в ухо. — Покушение на первого помощника канцлера.

Если охрана и выскочит из кустов, то только моя, но и это вряд ли: о приезде отца я наверняка узнала последняя, куда позже ректора, инспектора и прочих заинтересованных лиц.

— Откуда ты тут? — радовалась я, все еще не веря, что это действительно он. — Мама писала, вы не вырветесь раньше апреля.

— Тс-с! — лорд Арчибальд Аштон, освободившись из захвата дочерней любви, прижал палец к губам. — Маме ни слова! Она такого не простит. Я был по делам неподалеку… каких-то двести миль… Увидел портальную станцию…

— Это же жутко дорого! На такое расстояние!

— А как после этого мутит, — пожаловался отец. — Представляешь, какой был бы конфуз, если бы меня стошнило в кабинете твоего ректора?

— Ты был у ректора? — заволновалась я.

— Естественно, был.

Он отстранился, тряхнул густой платиновой гривой, и я в который раз залюбовалась им: высокий, широкоплечий, эльфийская кровь и сильный магический дар даже к пятидесяти пяти годам не позволили морщинам изрезать красивое лицо, голубые, как и у меня, глаза молодо блестели, а взгляд их до сих пор смущал романтичных дев, что не раз давало маме повод устроить профилактическую сцену ревности.

— Знаешь, Элси, — продолжил он, настораживающе серьезнея, — я озадачен. Обычно наши беседы с милордом Райхоном проходят в ином ключе. А сегодня он так тебя расхваливал. И улыбался. Улыбался и улыбался. В последний раз мне так улыбался Колин Крайфор, когда просил твоей руки.

— Что? Я… Я не знаю никакого Колина Крайфора!

— Вот и я так подумал, — улыбнулся отец. — Ты его не знаешь, он тебя не знает, на кой он тебе сдался со своими залежами коксующегося угля и родословной на три тома? Традиции дворянских браков, чтоб их… Да и уголь у него так себе. Но с ректором-то что случилось? Вернее, что с тобой случилось, малышка?

— Я перевелась на другую специальность! — отрапортовала я бодро.

— Это я знаю. И то, что за месяц ты сдала экзамены за три курса.

— Еще не все, но я стараюсь.

О том, как я сдавала экзамены, отцу, по-видимому, не сообщили, и я этого тоже делать не собиралась.

— Милорд Райхон сказал, что после занятий ты работаешь.

— Да, — все так же воодушевленно закивала я, предоставляя родителю самому сказать, кем я работаю по версии милорда Райхона.

— Протоколистом комиссии по чрезвычайным происшествиям, — закончил он.

— Протоколистом, — кивнула я снова. Не люблю его обманывать, да это и не так просто, а протоколист — практически чистая правда.

— И чем же занимается эта комиссия?

— Чрезвычайными происшествиями.