Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

Пирог готов. Осталось вытащить из духовки и переложить на блюдо. Заварить чай…

Смотрю в последний раз на звезды и закрываю ведущую в сад дверь. Аромат печеных яблок и сдобы становится сильнее. Дразнит…

Его любимый пирог.

Неужели так и будет молчать? Прятаться за раскрытой газетой от меня и от запаха лакомой выпечки? Будет, я его знаю.

И он меня.

Знает, что извиняться я не умею. И не стану. Но все равно подойду первой. Не потому, что виновата… хоть и виновата, да… А потому, что мне сил не хватает терпеть его обиженное молчание. Подойду, обниму сзади за плечи…

— Вот так всегда, — усмехнулся Мэйтин, выдернув меня с летней террасы.

— Что это было? Как…

— Не та дверь.

— Я уже была там раньше! Вернее, Элси была…

«Противный старикашка в синем халате» — она рассказывала об этом Мэг в последнюю ночь перед тем, как я заняла ее место.

— Я и так сказал больше, чем имел право, — проворчал Мэйтин. — Дальше сама. Думай, вспоминай. Верь…

Я открыла глаза и рывком села на постели.

Тикали знакомо настенные часы. Сопела во сне Мэг. А я до сих пор чувствовала запах яблочного пирога…

— Мэгги, — закутавшись в одеяло, я перебежала на кровать к подруге. — Мэг, проснись.

— Утро? — зевнула она, не открывая глаз.

— Нет, но…

— Элси, давай утром.

— Мэг, пожалуйста. Всего один вопрос. Помнишь ночь, когда я оживила мумий в бестиарии? Накануне мы праздновали что-то у Сибил, а потом я уходила… Помнишь?

— Угу.

— Помнишь, я рассказывала тебе про старика в синем халате?

— Элси, — простонала Мэг, — снова ты за свое?

— Это важно, правда. Что я тогда говорила?

— Ерунду, — она пыталась спрятаться от меня под одеялом, но я не позволила. — Ладно. Если важно… Ты сказала, что шла по темному коридору. Как после смерти: темный коридор, свет в конце… Ты увидела свет, пошла на него и оказалась в чужом доме, в чужом теле… Бред же!

— Нет. Не бред. Продолжай.

— Оказалась в чужом теле. В какой-то рыжей тетке в возрасте, у которой был муж-старик. Тетка жутко его любила… Ты мне все уши прожужжала, как чудесно почувствовать такое… Сказала, что хочешь туда вернуться…

Она засыпала, глотая слова, и я уже не видела причин ей мешать.

Темный коридор — терминал. В моем мире тоже ходят байки о свете в конце тоннеля, но до слов Мэг я никак не связывала эти истории с буферным отсеком между мирами, хотя похоже ведь: тоннель — терминал, свет — открытая дверь.

Не та дверь. Мэйтин сказал, что я все время открываю не ту дверь. И Элси открыла не ту. Попала в яблочно-пироговое лето и прониклась духом любви, витавшим в тамошнем воздухе. Это можно понять: я тоже прониклась. Словно на несколько минут стала той женщиной, много лет влюбленной в своего мужа и так же сильно и искренне любимой. Не каждому дано испытать такое, и неудивительно, что Элизабет хотела попасть туда еще раз.

Но как она планировала это сделать? Как она вообще оказалась в терминале?

Я догадывалась, кто может об этом рассказать.

Где искать художника, пусть даже он эльф?

На факультете искусств, конечно же.

Аудитория — огромный амфитеатр — не заполнилась слушателями и на треть, однако Грайнвилль все равно забрался на самый верх. Любопытные взгляды находили его и там, но не такие долгие и пристальные, какими были бы, сиди эльф на одном уровне с остальными.

— Здравствуй, Илси, — в прозрачных глазах не прочесть эмоций, но уголки губ дрогнули, и рисунок на щеках слегка поплыл: кажется, рад. — Интересуешься живописью?

— Нет. Другим. Расскажи о той ночи, когда помог мне оживить горгулий.

— Ты их не оживила. Только заставила двигаться.

— Заставила двигаться, — признала я справедливость уточнения. — Прежде мне не удавалось такое. Я знала нужное заклинание, но приходилось поддерживать чары непрерывно. А в ту ночь я навела плетение на мумии, и оно больше часа держалось без подпитки. Как?

— Ты не помнишь, — констатировал он.

— Нет. Но догадываюсь, что случилось. Я сплела заклинание не в вещественном мире, да? Ты каким-то образом провел меня в подпространство?

Грайнвилль покачал головой:

— Не проси меня делать это снова.

— Не прошу. Но мы можем обсудить теорию? Я слышала, что с промежуточного уровня можно не только в астрал выйти, но и найти путь в другие миры…

— Тс-с, — он приложил палец к губам, и я настороженно умолкла. — Скучная лекция, — проговорил Грайнвилль, прислушавшись к оживленно жестикулирующему мужчине за кафедрой. — Прогуляемся? Ты же собиралась в лечебницу после встречи со мной? Можем поговорить по пути.

Выйдя из корпуса, он застегнул пальто, поправил шарф и подал мне руку. Ни человеческая одежда, ни заимствованные у людей манеры не делали его ближе и понятнее, но он хотя бы пытался казаться своим, тогда как я, будучи для него такой же чужой, даже не думала о том, чтобы как-то сгладить различия между нами.

— Почему ты думаешь, что нашла путь в другой мир, Илси? — спросил эльф. В мысленно составленном мною диалоге этот вопрос предваряли не менее десяти реплик, но нечеловеческая логика помогла сэкономить время.

— Звезды, — ответила я коротко. Небо над спящим садом. Когда я была там, была той женщиной и смотрела вокруг ее глазами, я не заметила ничего необычного, ведь она видела это небо тысячи раз и помнила его так же, как я помню небо над моим городом, а Элси — звезды, что светят ночами над академией. Но вспоминая после, я поняла: то было чужое небо и чужие звезды, не мои и не Элизабет.

Умолчав о Мэйтине и серых песках, я рассказала Грайнвиллю о рыжеволосой женщине и ее муже, представив все так, будто побывала в их мире в ту ночь, когда ожившие бестии пели серенады под окнами Оливера.

— Так бывает, — словно не услышав ничего удивительного, кивнул эльф. — Ты отсутствовала недолго. Я думал, успела лишь сплести нужное заклинание. Но там иное понятие времени. И много дорог, на которых легко заблудиться. Хорошо, что ты вернулась. Я слышал от старших, что, если человек попадет в иной мир, он может остаться там навсегда. Ты ведь не была собой, когда смотрела на чужие звезды, ты ощущала себя той женщиной. И могла стать ею. Приняла бы ее память и ее жизнь и потеряла бы себя.

— Но как…

— Хочешь знать, кто это был?

Я закивала, хотя собиралась задать другой вопрос.

— Есть теория, — начал неспешно эльф. — О бесконечном множестве миров. Все, что ты только можешь себе представить, где-нибудь существует. Все, о чем ты мечтаешь или чего боишься, где-нибудь сбывается. Миров так много, что возможно абсолютно все. Где-то ты королева. Где-то — нищенка. Всесильная чародейка или посудомойка.

— Хочешь сказать, та женщина — это я из другого мира?

— Ты. Такая, какой могла бы быть, родись в другом мире, у других родителей, с другой внешностью и другой судьбой. Сколько есть миров, столько есть вероятностей каждого человека.