Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

— А если кто-то помнит лишь старую? — спросила я.

— Тогда, мисс, это аномалия какая-то.

— Мы с инспектором неоднократно все проверили и пришли к выводу, что изменение реальности — единственное объяснение происходящему, — вернул себе внимание собравшихся Оливер. — Что до записей, позволяющих нам отслеживать искажения, то тут мы возвращаемся к вопросу присутствия мисс Аштон.

Все разом обернулись ко мне.

— Аномалия, — буркнула я. — Приятно познакомиться.

Ректор еще рассказывал, что стало причиной моей аномальности, а меня уже проверяли. Слава богу, без боевых заклинаний — просто прощупывали, убеждаясь, что я не могу использовать дар. Так колют иголками отнявшиеся конечности, определяя степень чувствительности. А чувствительность, в отличие от способностей, у меня была. Даже гиперчувствительность…

— Прекратите! — стукнула по столу леди Райс. — Вам говорят, что у девочки сломаны барьеры эмпатического восприятия, а вы навалились на нее скопом! Милорд, вы-то куда смотрите?

— Я? — Оливер виновато поежился. — Я не могу отслеживать степень воздействия…

— Малефик, — выцедила наставница.

— Да, — отрезал ректор, прежде чем его ладонь сжала мою руку. — Элизабет, как вы себя чувствуете?

— Можно воды? — прошептала я хрипло. Головокружение прошло, но во рту еще было горячо и сухо.

Он наполнил стакан из стоявшего рядом с ним графина и подал мне. Строго оглядел притихшую комиссию, но сказать ничего не успел: когда появлялась возможность вправить кому-нибудь мозги, леди Пенелопа не терпела конкуренции.

— Мисс Аштон — моя студентка, — громко произнесла она, вставая, чтобы глядеть на всех сверху вниз, — честная и ответственная девушка. И если кто-то сомневается в ее словах или думает, что Элизабет причастна к тем бесчинствам, что у нас творятся, я без труда докажу вам, что она заслуживает доверия больше, чем кто-либо из вас.

— Единорог, — сказал Оливер, испортив леди Пенелопе эффектную паузу. Милорд ректор тоже не любил, когда его перебивают. — Мисс Аштон помогает доктору Грину в работе с эноре кэллапиа и свободно контактирует с изучаемым объектом. Вам известно, что это лучший тест на честность. Благодарю, что напомнили, леди Райс. Теперь, надеюсь, мы можем продолжить обсуждение нашей проблемы?

— И не вздумайте применять магию к моей ученице, — пригрозила наставница, все-таки оставив за собой последнее слово.

За обсуждение проблемы взялись без энтузиазма. Об искажениях реальности известно слишком мало, чтобы вот так, посовещавшись, найти решение.

— Мы даже не знаем, сколько у нас пропавших, — вынужден был признаться Оливер. — Некоторые факты говорят, что исчез как минимум еще один человек. Библиотекарь.

Историю с формулярами он пересказывал, подглядывая в мои записи, и я с ужасом подумала, что, не будь этих заметок, он ее и не вспомнил бы. Хорошо, что тогда я сразу же все записала. Но…

Когда я писала книгу, там и слова не было о пропавших библиотекарях!

— Элизабет, — ректор поглядел на меня с тревогой, — вам все же нехорошо? Или я что-то неверно запомнил?

— Нет, все правильно, но я вдруг подумала, что, если помню старую версию реальности, должна помнить и исчезнувшего библиотекаря, — проговорила я неуверенно. — А я не помню. Значит, я либо помню не все, либо этот человек не исчез, а… Если он изменил свою судьбу — это ведь не то же, что исчез, да? И я о нем забыла. Или никогда и не знала. Потому что его… не было?

Как же сложно с этими искажениями! Что было? Чего не было? Но библиотекарь подходит. Библиотека подходит. Мы гадали, где могли пересекаться пропавшие, — почему бы не в восьмой секции, где хранятся книги о драконах?

— Сомневаюсь, что библиотекарь организовал бы такое, — леди Райс скептически поморщилась.

— Отчего же? — впервые с начала совещания подал голос Гриффит. — Все наши библиотекари — маги той или иной квалификации. А многие идут на эту работу именно затем, чтобы эту квалификацию повысить. Я сам в бытность аспирантом подрабатывал в книгохранилище. Имел неограниченный доступ к литературе и достаточно времени для ее изучения.

Слова правоведа, с одной стороны, подтверждали мою догадку. С другой — я уже набросала в уме портрет подозреваемого, исходя из сформировавшейся еще в детстве уверенности, что библиотекари рождаются уже тетками «за сорок» или занудными стариками, а нашему ничто не мешало быть молодым аспирантом. Или аспиранткой. Или магистром любого пола и возраста, не сумевшим в свое время устроиться по специальности.

— Мог библиотекарь, мог, — поддержал Брок. — Помню, я еще студентом был, работала в секции некролибрики одна дамочка. Так она без всяких научных степеней, только книжек начитавшись, половину нашего кладбища подняла. Горе у нее приключилось, супруг со студенткой роман закрутил. Вот и разошлась в гневе… библиотекарша… А нас, все старшие курсы с преподавателями, погост упокаивать отправили.

Старый некромант с ностальгической улыбкой провел по лысому черепу растопыренными пальцами, будто хотел взъерошить оставшуюся в прошлом шевелюру, и умолк, ожидая, что скажут другие.

— Думали мы о таком, — Крейг на миг сфокусировал на мне взгляд. — Один мой стажер несколько дней в восьмой секции провел, выяснял, хранятся ли там книги об интересующих нас ритуалах. Талантливый юноша, на такие дела у него прямо-таки нюх.

Знаю я этого юношу. Судя по тому, как полицейский вновь взглянул на меня, точно знаю. И ведь ни словом не обмолвился, стажер хвостатый!

— Леди Райс, — обратился инспектор к целительнице, — вы помните книги, которые передали четыре года назад в дар библиотеке?

— Конечно. Если вас интересует, у меня есть полный список. Там были редкие издания.

— «Истоки волшебства», например.

— «Истоки волшебства», — кивнула леди Пенелопа. — Едва ли не первые печатные книги по истории магии. Отпечатаны в единственном экземпляре в трех томах.

— В трех, — согласился Крейг. — Если верить библиотечной описи. А если верить Эдриану Кроншайскому, в своих трудах ссылавшемуся на «Истоки», — в четырех.

— Эдриан Кроншайский? — переспросила я в воцарившейся тишине. — Тот самый, что написал «Драконий век»?

— Тот самый, что в позапрошлом столетии преподавал в нашей академии историю мистических существ и попутно проводил изыскания по этой теме, — дополнил милорд Райхон. — Очевидно, он имел доступ к личной библиотеке тогдашнего главы академии, где и ознакомился с четырехтомником, как теперь оказалось. Реальность меняется не сразу, но, если мы ничего не предпримем, в скором времени изменения коснутся и книг Кроншайского, и «Истоки волшебства» навсегда превратятся в трехтомник. Тогда как в четвертом томе, подозреваю, содержатся инструкции по проведению нужного нам ритуала.