Даха Тараторина - Равноденствие

– Ах ты ж гоблинова дырка! – восхищённо прошептала я, дабы не спровоцировать лишние пересуды в толпе.

Кайлен оценил мою тактичность и обезоруживающе улыбнулся желтоватыми зубами:

– Всего лишь человек, не желающий упускать выгоду. Как, полагаю, и вы.

Этот говнюк решил, что я перепугаюсь и безропотно соглашусь? Вот ещё!

– Верно полагаете, – я подалась вперёд и сжала пальцы на холёной ручке обладателя гнилых зубов и душонки. – Поэтому, как два неглупых человека, мы придём к обоюдовыгодному решению, верно?

– Неужели? – заинтересовался бургомистр, уже давненько не получавший отпора. – И о чём же вы толкуете?

– Честная сделка. В меру честная, – подумав, уточнила я. – Понятия не имею, что там у вашей достопримечательности происходит, но возьмусь проверить. Одна ночь. Не больше. И вы расскажете мне всё, что знаете, не пытаясь утаить. И, пожалуй, я сделаю вам скидку, скажем, в половину стоимости, за то, что вопрос налогов мы не станем поднимать вовсе. Что же касается весточки во дворец… Мы ведь оба понимаем, что не отправлять её вовсе куда полезнее для вашего здоровья и благополучия, – в последнюю фразу я постаралась вложить максимум холодной угрозы. Может, разнести этот городишко, или хотя бы «Брета» мне не по силам, но проклясть хама постоянным недержанием сумею. Главное говорить достаточно уверенно.

– Вы великолепны в своей наглости! – Кайлен откинулся на стуле так сильно, что тот закачался на задних ножках, скрестил руки на груди. – Я не заплачу вам ни монеты. Но и вы можете ничего не платить. А насчёт дворца… Пари?

– И что я получу, если выиграю?

– Свободу, разумеется.

– Свою собственную? Не годится.

– Тогда пожизненное освобождение от налогов в Лоаноге.

– При моём образе жизни риск, что мы вообще вновь встретимся, минимален.

– А вы, однако, позитивно настроены! – едва не хохотал Кайлен. – Ваше предложение?

– Если я выиграю, вы голышом на площади споёте «Ой, коварны девки по весне».

Бургомистр изо всех сил прятал улыбку, пытаясь сохранять суровый и устрашающий вид, но глаза его горели азартом:

– Если вы за одну ночь найдёте и устраните нашу проблему, готов ударить по рукам.

Я с готовностью протянула ладонь и пожала поданную в ответ со всей силы, стараясь показаться сильнее и увереннее, чем есть на самом деле.

Ввязалась. Снова. И когда поумнею?!

***

– Ты сразу такая дура уродилась или потом головой стукнули? – поймала стремя Айн. А я уж подумала, что угрозы и оскорбления на сегодня иссякли.

– Если есть, что сказать, говори, а попусту ругаться иди на базар.

Уже смеркалось, и летняя прохлада тяжёлым плащом ложилась на плечи. Тварь, недовольная, что её снова лишили удобной ночёвки и гонят за ворота, жевала губами, явно неслышно ругая нерадивую хозяйку.

Огромные синие глаза Айн привычно наполнились обиженными слезами, но сообразив, что от меня этим извинений не добьёшься, фея быстро их высушила.

– Двинься, – коротко велела она, подставляя чурбан, чтобы забраться в седло позади меня. Сразу стало тесно и ещё менее удобно, чем обычно.

– Мне стоит этому удивиться? – я устало вздохнула.

– По дороге поговорим. Если увидят, что с тобой уехала, вопросов не оберёшься.

Повинуясь лёгкому прикосновению изящной ладошки, так не похожему на удар плети, к которому круп упрямой Скотины привык куда больше, лошадка резво засеменила прочь из города, забыв для вида поупрямиться. А я старалась отделаться от мысли, что похожу на разбойника, тёмной ночью похитившего красавицу у законного мужа. Красавица сопротивляться не желала, крепко держалась за талию конника и легкомысленно болтала ногами, не имя возможности сунуть их в занятые стремена.

За городом стало свежее: вечерняя роса прибила пыль и слегка сверкала в едва угадывающихся прощальных лучах солнца, из последних сил тянущихся к бледным серебряным звёздам. Гадина пошла резвее, шумно вдыхая влажный воздух, божественно вкусный после мучительной жары города. Бег трепал распущенные волосы, а я с наслаждением слушала, как вторая всадница фыркает и отплёвывается от них, но, обиженная сравнением с базарной бабой, помалкивает.

– Туда хоть едем? – любопытство вынудило первой нарушить молчание.

– Не туда, – с наслаждением ответила попутчица.

– Кайлен же сказал, на запад!

– Это сад камней на запад, а тебе от него подальше надо. И вообще подальше от мест, где ты успела к себе внимание привлечь.

Я застонала. Ох уж эти заботливые и решающие за меня благодетели!

– Слазь, – коротко велела я, останавливая лошадь.

– С чего бы это? – Айн крепче ухватилась за пояс, видимо, подозревая, что могу и скинуть, тем самым только наведя на мысль.

– А ты мне не нравишься, – объяснила я. – Пошла прочь. Я – большая девочка, способная сама за себя решать. Против – топай пешком обратно в город.

– У меня туфли новые! – тут же нашлась командирша. – По мокрому испорчу.

Я покосилась: атласные туфельки и правда чудесны и явно не приспособлены к поздней прогулке по полю.

– Тогда сиди молча.

Елейный голосок таил в себе профессиональное умение доводить выкрутасами до белого каления:

– Молча так молча. А я думала, у тебя ко мне куча вопросов…

Гоблин! Да, куча. Захотелось не только сбросить Айн с лошади, но и проскакать по ней пару раз галопом.

– Тогда говори. Но по делу.

– Вот ещё!

А-а-а-а! Как эту стерву муж терпит?!!

– Я не мужик. Меня дрожащими пухлыми губками не купишь. И не по-рыцарски дать в морду тоже могу.

– Хабалка, – Айн отняла руки, чтобы то ли скрестить их на груди, то ли дать мне подзатыльник, но сообразив, что я готова угрозу реализовать, снова вцепилась, как клещ. – Ладно, мир!

– Тогда по порядку. На кой ты со мной увязалась?

– Интересно стало.

– Допустим. Тогда на кой ты с самого начала ко мне подошла. И кто такая матушка Иона?

– О-о-о…

– Что?

– Я… Прости, я не думала. Ты не из наших?

Я недоумённо опустила взгляд на переплетённые на моём животе почти прозрачные тонкие пальцы:

– Оу. Видимо, нет. Мне мужчины нравятся, – перед глазами предательски встало бледное лицо с упрямой морщинкой меж нахмуренных бровей. – Вроде бы.

– Как давно ты колдуешь? – Айн наклонилась, пытаясь поймать мой взгляд, едва не вывалившись из седла.

– М-м-м. Когда я сидела в комнате, боясь, что, если выйду, обязательно чего натворю, считать? Тогда месяца два.

Фея хлопнула себя по лбу:

– Два месяца?! Как? Какого гоблина ты вообще оказалась на тракте? Одна?!!

Одна. Да, одна! Лучше уж одна, чем… Чем не иметь возможности самой управлять своей жизнью. Смириться, признать волю судьбы и всесильной магии, чувствовать себя соринкой, носимой ветром.

Как же я скучала по нему…