Даха Тараторина - Равноденствие

Голос птицей вспорхнул вверх и тут же обрушился, прячась в невысоких истоптанных множеством ног зарослях, проползая по едва успевшей набрать силу поросли, тревожа нежные травинки.

Что-то не то. Разве голос способен с отчётливым угрожающим шипением сбивать с травы росу? Разве не пора трели уже умолкнуть? Но голос рос и множился, подхватываемый, кажется, самой землёй, мелькал то тут, то там, сумрачным сгустком обнимая камни.

– Что это такое? Что ты сделала, ведьма? – судорожно заозирался бургомистр, сообразивший, что игры и расшаркивания кончились.

– Ну я же управляю животными, – Айн присела на корточки, смело опуская руку в траву. – Всеми животными, – подчеркнула она.

– Что это за тварь?!

– Присоединяюсь к вопросу, – не желая знакомиться с существом в траве ближе, чем необходимо, я с ногами забралась на ближайший валун, успевая разглядеть лишь переливающуюся текучую гладь в траве; она двигалась слишком быстро – тут и сразу там – аж в глазах двоилось.

– Это мой маленький питомец, – ведьма пошевелила пальцами, приманивая тварь, как игривого котёнка. – У вас он совсем оголодал за годы, вот и приходилось его подкармливать. Тем более, как только я переехала в Лоаног, была не слишком осторожна: многие догадались, что обычная женщина не может оказаться столь везучей, и, – Айн шаловливо усмехнулась, – привлекательной. Пришлось избавляться от самых любопытных. И ещё от тех, кто меня раздражал.

Ведьма погрозила свободным кулаком камню на другой стороне поляны, как вредной соседке, что никак не перестанет рассказывать гадости.

– Так это из-за тебя? Из-за тебя люди пропадали? – озвучила я и так понятную мысль.

– Последние пять лет – да. Столетия до этого – нет, конечно. Мой красавец жил здесь очень долго. Просто был неимоверно скромен.

– Это она! – я обвиняюще сверху-вниз указала пальцем на Айн. – Нашла причину бед. С тебя песня нагишом!

Кайлен, которого таинственное существо уже заставило вжаться лопатками в валун, не отводя затравленного взгляда от шуршащей травы, нашёл-таки в себе силы огрызнуться:

– Договор был найти и устранить! Устраняй!

Недовольная планами тварь решила, что достаточно застращала нас неизвестностью, решила выпрямиться и показаться во всей красе. И лучше бы она этого не делала.

Я не люблю змей. Да и кто любит? Но эта змея помимо недобрых неестественно синих глаз и (мамочки!), хоть небольших и служащих, видимо, для одного устрашения, крыльев, имела в себе хороших шесть футов 20 длины, тушку шириной в наименее стройную часть моей ноги и очень, очень, очень большие зубы. Наверное, ползать с ними крайне неудобно, но зверь легко компенсировал оную неприятность двумя весьма накачанными ногами, которые всё это время прижимал к телу, а теперь с наслаждением разминал. Короткие передние лапки при этом чинно покоились на животике, намекая, что пора бы его чем-то набить.

Я оценивающе посмотрела на василиска и нежно наглаживающую его жёсткие чешуйки повелительницу. Попыталась сглотнуть, но влаги в глотке не обнаружила:

– Снимаю с себя полномочия и лучше заплачу налоги. Давай-ка сам.

Кайлен знакомиться с василиском не желал, зато зверь горел неимоверным дружелюбием: со зловещим шелестом трепетал крыльями, щурил глаза-блюдца, потягивал лапы, давая понять, что, если не летать, то крайне быстро бегать и высоко прыгать он способен. Василиск сделал ещё один шаг к жертве и вопросительно оглянулся на Айн.

– Иди, иди, хороший. Всё правильно, – подбодрила она.

– Ничего подобного! – бургомистр и сам оказался не робкого десятка: выхватил меч (ремешок добрых намерений явно сильно бы затруднил эту процедуру) и, не пытаясь отгородиться от нападающего, как деревенский мужик вилами, направил тот остриём вниз. Брат часто так делал на тренировках: обманно расслабленный, он путал противника, а оружие жалило без предупреждения.

Змею идея не понравилась. Он сгорбился, напряг мышцы и встопорщил здоровенные чешуйки, как кот шерсть. Те оказались красными с нижней стороны, так что выглядеть животное стало ещё менее привлекательно.

– Айн! Прекрати немедленно! – завизжала я, жалея, что нет юбок, которые следовало в ужасе подобрать.

– И не подумаю! – ведьма потянулась, наслаждаясь зрелищем. – Не спорю, Кайлен много хорошего сделал для города. Нам будет тебя очень не хватать, Кайлен! – прокричала она, привстав на цыпочки. – Но он слишком долго отравлял мне жизнь. Лучше путь останется менее богатый город, но более спокойная я.

– Я тебя из-под земли достану! – мужчина не отводил взгляда от хищника, вылавливая малейшее движение, способное выдать рывок.

– Я буду тебя навещать, милый!

– Госпожа ведьма, – максимально вежливо обратился загнанный Кайлен ко мне, – вас не затруднит мне немного помочь?

Айн предусмотрительно выставила ладонь в мою сторону:

– Даже не думай!

– Я и не думала. Сама боюсь.

– Плачу вдвое! – мотивировал бургомистр.

– Ничего вдвое? Не слишком заманчиво, не находите?

– Тогда просто плачу! Сколько скажете!

– Сейчас быстренько управимся и на боковую. Не волнуйся, малышка.

Ведьма решила меня успокоить? Наверное, видок и правда невесёлый… А что такого? Я и обычных-то диких зверей побаиваюсь, что уж говорить о волшебных. Это тебе не простуду лечить. В боевые ведьмы я не записывалась!

Василиск прыгнул.

Кайлен ушёл в сторону и проскрежетал мечом по чешуйкам на животе. Змей только почесался.

Ведьма, решившая, что представление затягивается, присела на соседний с моим камень и обняла небольшой выступ, как шею любимого:

– Делаешь только хуже. Я приказала укусить тебя и обратить в камень, а ты злишь малыша. Он же захочет тебя порвать. Больнее будет.

– Мне и так не слишком приятно, – пропыхтел отбивающийся мужчина. – Госпожа ведьма, может вы всё-таки подключитесь?

– А вы сами точно не справитесь?

– Что-то мне подсказывает, что нет.

Я понадеялась:

– Точно-точно?

– Вообще без вариантов! Ай!

Бургомистр угодил ногой в кротовую нору, несказанно порадовав этим разыгравшегося зверя.

– Врррррр! – проникновенно сообщил василиск, приподнимая хохолок.

– Пошёл ты! – не менее проникновенно отреагировал поздний ужин, дёргая застрявшую ногу и наверняка прикидывая, не проще ли её отрубить.

Не то чтобы я пожалела бургомистра. Не слишком приятный, хитрый, немного сволочной. Но кто из добившихся власти остаётся в белых перчатках? Город не процветал, но хотя бы жил. Разительно отличался от деревень с измученными, забывшими про сон и отдых, голодными людьми, которые мне уже приходилось проезжать, о существовании которых я долгие годы и не догадывалась. И, тогда я бы ни за что себе не призналась, но было страшно. Страшно, что спустя годы испуганное лицо не перестанет являться по ночам, страшно ощутить запах крови, ещё страшнее понимать, что пролилась она потому, что я не нашла в себе сил и смелости помочь.