Аквамаринка - Четыре желания [СИ]

— Малыш, — прошептал Фрэн, проводя рукой по обнаженной коже, слегка оглаживая упруго стоящий член, скользя рукой к крепким ягодицам.

Мальчишка поддался вперед, сам обеспечивая доступ к своему телу, обвивая ногам талию наблюдателя.

Фрэн не умел быть нежным, но он не хотел причинять юноше лишнюю боль, поэтому продолжал ласкать вздрагивающее в его руках тело. Его пальцы скользили между ягодиц, терпеливо размыкая плотно стянутое кольцо мышц, старательно готовя к проникновению. Демиан глухо стонал, выгибаясь навстречу ласкающей руке. К прикосновениям пальцев добавилось прикосновение губ — Фрэн нагнулся, проведя языком по вздымающейся от тяжелого дыхания груди, кончиком языка обвел ложбинку пупочной впадинки.

— Черт, — юноша дернулся, запуская коготки в короткие белые волосы, притягивая к себе, не давая отстраниться.

— Тише, малыш, тише, ты меня задушишь, — Фрэн выпутался из цепких объятий, перевернул юношу на живот и резко вошел в податливое тело, теряя голову от возбуждения.

Когда юный оборотень проснулся, над лесом уже поднимался рассвет.

— Как больно! — Демиан сжал виски. Голова с похмелья болела так, что открыть глаза не представлялось возможным.

Дрожащей рукой юноша пошарил около себя и удивленно вскинул голову, все-таки разлепляя опухшие веки. Фрэна рядом не было.

Он обнаружился сидящим в стороне. Все еще обнаженный, в руках наблюдатель держал бутылку с остатками вчерашнего пойла, и старательно наливался вином.

— Фрэн, — охая от боли в голове, юноша поднялся и подошел к наблюдателю.

Тот окатил его таким отсутствующим взглядом, что парень от неожиданности застыл, но тут же взял себя в руки.

— Что случилось?

Фрэн мотнул головой, старательно отводя взгляд, продолжая заливаться вином.

Демиан шагнул к нему, положил руки на мощные плечи.

— Какого черта ты смотришь на меня, как на пустое место? — в бешенстве спросил мальчишка.

Фрэн отстранил его, заглянул в золотистые глаза и ответил:

— Не надо Демиан.

— Что — не надо? — мальчишка уперся руками в бока.

— Ничего не надо, — Фрэн отвернулся, крепким алкоголем стараясь заглушить пронзительную боль в сердце.

— Фрэн… — юноша неуверенно тронул его за руку.

— Я не глухой, Демиан. Но лучше бы оглох и не слышал, как ты всю ночь называл меня Люсом.

Над лесом вставало солнце, даря земле долгожданное весеннее тепло, а для этих двоих наступило тяжелое похмелье.

Люс.

Люс проехал под крытой колоннадой белоснежного замка и спешился, бросив поводья подбежавшему, кланяющемуся до земли, челядинцу. Встретившиеся на пути обвешенные оружием наблюдатели останавливались и почтительно склоняли головы перед безоружным эльфом. Не замечая их удивленных взглядов, Люс прошел в замок.

Миновав несколько залов, молодой эльф оказался у закрытых дубовых дверей. Эльф махнул рукой — двери скрипнули и нехотя отворились.

Пожилой, убеленный сединами, но все еще крепкий духом и телом, глава клана наблюдателей стоял у оконного проема и глядел вдаль. Заслышав шаги, он повернул лицо с пронзительными фиолетовыми глазами и улыбнулся:

— Сынок!

— Отец, — Люс опустился на одно колено.

— Мой дорогой мальчик, — глава клана склонился, привлекая к себе единственного сына.

— Что привело тебя ко мне? — спросил главный наблюдатель, когда, взяв Люса под руку, они неспешно прогуливались под колоннадой.

— Отец, зачем ты послал Фрэна? — спросил Люс; его глаза сверкнули, что не осталось незамеченным наблюдателем.

— Дело касается оборотня по имени Демиан, — ответил наблюдатель, подмечая малейшие эмоции на гордом челе сына.

— В чем его обвиняют?

— В убийстве Майло, жреца при короле-чародее.

— Доказательства? — спокойно спросил Люс, чувствуя, однако, как тревожно сжимается сердце.

— Слово короля-чародея для тебя что-нибудь значит? — глава клана уловил темную тень тревоги, плескавшуюся в фиолетовых глазах Люса.

То, что гордый эльф явился смиренным просителем, само по себе поражало. Уж очень хорошо знал наблюдатель собственного сына, чтобы поверить в то, что Люс пришел просить за малознакомого мальчика.

— Как это случилось?

— Они были вдвоем, Люс. Жрец провел обряд в Альвхеймском Храме.

— Обряд? — удивился Люс.

Наблюдатель кивнул.

— Оборотень покинул Храм на своих двоих, а Майло нашли убитым.

— Не верю, — мотнул головой эльф. — Это не доказательство. Отзови Фрэна, собери суд. Пускай наблюдатели и эльфы решают, виновен Мар… Демиан, или нет!

— Сынок, я его не посылал, — верховный наблюдатель склонил седую голову.

— Тогда кто?

— Тот, кто обличен властью. Тот, кто стоит выше меня. Тот, кто имеет право. Король-чародей.

Ожидая, когда челядинцы оседлают лошадей, поглядывая на готовых к выезду наблюдателей, глава клана спросил сына:

— Что для тебя этот мальчик?

— Он дорог мне, — Люс скрестил руки на груди, его лицо потеплело.

— Эльф! — улыбнулся наблюдатель. — Нам, людям, с нашим коротким веком, приходится думать о том, чтобы оставить после себя потомство. Вы, эльфы, с вашей вечной жизнью, счастливее — у вас есть право на любовь.

Аня.

С похмелюги жутко болела голова, а тело, несмотря на горячее солнце, сотрясал озноб. Фрэн молчал и старательно отводил глаза — ему было мучительно неловко, а может, просто стыдно и больно. Я же наслаждалась полным спектром эмоций, главной из которых было презрение к себе. Где-то на задворках сознания не давала покоя навязчивая мысль, что не упейся я в хлам, то ничего бы ни случилось.

«Раньше надо было думать!» — беспомощно шептали губы; я отворачивалась, не в силах видеть разочарованное выражение, застывшее в глазах недавнего любовника.

Я осознавала, как ему должно быть мерзостно при мысли, что не его тело, не его личность, не его настойчивое желание вызвали во мне страсть. Нет. Всю ночь, трахаясь с наблюдателем, в пьяном угаре не понимая, чье имя срывается с губ, я призывала Люса — нежного, страстного Люса, чью любовь не в силах забыть.

Люс, кто согревает тебе постель?

Фрэн остановил коня так внезапно, что я едва не скатилась на землю, да и скатилась бы наверняка, если бы он не поддержал меня.

— Что ты делаешь? — я удивленно наблюдала, как он разворачивает коня и пускает его в галоп.

— Мы возвращаемся в Ривер, — спокойно ответил наблюдатель, скользнув по мне отсутствующим взглядом.

— Фрэн, — я тронула его руку. Он молчал, и, не справляясь с собой, я заорала, вонзая отросшие коготки в его запястье:

— Да приди ты в себя, сделай милость! Хватит уже этих недомолвок. Не делай вид, будто для тебя все произошедшее не имеет значения!

— Демиан…

— Что, Демиан? — передразнила я, еще больше распаляясь (что поделаешь, ангельским терпением я никогда не отличалась). Когти полоснули по запястью, оставляя набухшие царапины. Наблюдатель сглотнул и рискнул взглянуть мне в глаза.