Аквамаринка - Четыре желания [СИ]

Он возился в конюшне, когда услышал приветствие:

— Ну, здравствуй, эльф!

— Фрэн! — мышцы напряглись, фиолетовые глаза блеснули недобрым огнем.

Высокий, рельефный, крепкий, как скала, наблюдатель Фрэн склонил в приветствии гордую голову. Короткие белые волосы отливали серебром, мышцы играли под обветренной кожей.

— Что тебе нужно? — Люс скрестил руки на груди.

— Ты знаешь, эльф. Мне нужен мальчишка, — правая рука наблюдателя легла на рукоять боевого меча.

От Люса не укрылся этот недобрый жест, но эльф не подумал отступать, без труда выдерживая буравящий взгляд холодных серых глаз.

— В моем доме находится мальчик, которого я спас от смерти. Откуда мне знать, что он тот, кого ты ищешь? — голос Люса звучал резко.

— Он — оборотень с золотыми волосами, красивый и хитрый, как все их гнусное племя. Его зовут Демиан и он убийца, — Фрэн поддался вперед, но властная сила, исходившая от эльфа, заставила его сбавить обороты.

— Созови суд наблюдателей, Фрэн. Я выслушаю его доводы, и если вы сумеете меня убедить, ты заберешь мальчика, — спокойно ответил Люс.

— Суда не будет, Люс. Я заберу мальчишку сию же минуту, — Фрэн выхватил меч из ножен и ринулся на эльфа.

Люс был готов к такому повороту событий: полы длинного плаща разошлись, в руках эльфа блеснула наколдованная боевая секира.

— Кого ты защищаешь? Что тебе этот мальчишка? — Фрэн ловко наносил удары, но даже его боевого искусства было маловато, чтобы заставить отступить эльфа.

— А тебе что до него? — Люс ловко уворачивался, предпочитая не переходить в наступление.

— Он убил моего брата, — Фрэн выкинул вперед руку с мечом, и тут же отступил: отбивая удар, секира эльфа полоснула наблюдателя по плечу.

Фрэн завыл, как раненный зверь и пошел в атаку. Удары следовали один за другим, некоторые сумели-таки задеть эльфа. На холсте рубахи четко проступали пятна растекшейся крови.

— Я сказал, что заберу мальчишку, — Фрэн взмахнул клинком и, изловчившись, ударил эльфа в грудь.

Зажимая рану левой рукой, Люс шагнул к Фрэну. Фиолетовые глаза стали жуткими от гнева.

Тут от дома пронесся ураган колдовской силы, который просто вымел ошарашенного наблюдателя далеко за пределы двора, пребольно наподдав напоследок его же собственным мечом.

Люс зажал кровоточащую рану и обернулся в поисках источника колдовства: в дверном проеме стоял, выкинув вперед руку, Мартус. Вокруг него клубились магические вихри.

Аня.

Реверский оказался совсем не сложным. Смесь варварских языков, в великом множестве расплодившихся на окраинах бывшей Римской империи. Немного от готского, примесь франкского и чуть-чуть от других диалектов.

Занимаясь самообразованием, я прилежно разбирала стянутую у Люса книгу, и украдкой бросала на него настороженные взгляды. Он все еще злился, и упорно молчал. Чтоб тебя!

— Не чего сложного, — по-риверски произнесла я.

Он явно прихуел от услышанного, зыркнул фиолетовыми гляделками (так тебе, засранец!), процедил, что Майя была не права и сдриснул во двор.

Я лениво наблюдала в окно, как он возится во дворе, что-то бурча себе под нос. Я довольно ухмыльнулась и взялась за эльфийскую книгу.

Мои новые особенности заставили почувствовать, что к нам пожаловал чужой. Я приникла к стеклу: так и есть — Люс стоял у конюшни и разговаривал с высоким белобрысым мужиком.

От пришедшего исходили волны хищной и опасной силы, да он и не скрывал своих намерений — правая рука лежала на рукояти боевого меча.

— Созови суд наблюдателей, Фрэн, — услышав это имя, я чуть в обморок не упала: Фрэн — тот наблюдатель, которого послали схватить меня!

— Суда не будет, Люс. Я заберу мальчишку сию же минуту, — наблюдатель выхватил меч и ринулся на Люса.

Беспомощно молотя кулакам по матрасу, я наблюдала за схваткой, чувствуя, как во мне закипает гнев. И еще благодарность. Благодарность к Люсу, столь самоотверженно вставшему на мою защиту.

Они оба были в крови от ударов. Фрэн бился, как злобный зверь, но и мой эльф не сдавался. Тут наблюдатель издал ликующий возглас, и ударил Люса мечом в грудь.

Гнев чуть не задушил меня. Не соображая, что делаю, я пронеслась по комнате, рванула тяжелую дверь, выставила вперед руку и выпустила наружу гнев, с удивлением наблюдая, как моя злость материализовалась в ураган, который вымел глыбастого наблюдателя за пределы двора. Я перепугано уставилась на свои руки — я что, теперь еще и колдовать умею? Ну, пиздец.

— Он еще вернется, — хрипло проворчал Люс, когда я тащила его в дом.

— Сдай меня ему, и одной проблемой будет меньше, — прошипела я, с болью оглядывая кровавые разводы на рубахе.

— Заткнись, — в его голосе звенел металл.

Он упал на кровать, закрыл глаза и затих. Губы были плотно сжаты, лицо болезненно дергалось.

— Я могу помочь? — я робко тронула его за руку.

— Помоги раздеться, — Люс открыл глаза и с трудом приподнялся.

Я старалась действовать очень осторожно, но все равно мои манипуляции причиняли Люсу невыносимую боль, заставляющую еще плотнее стискивать побелевшие губы. На висках выступил пот.

— Принеси бинты, — я поспешно поскакала выполнять его просьбу.

Когда я вернулась, он в забытьи лежал на кровати. Из глубокой, пересекавшей грудь раны, сочилась кровь.

— Люс! — из моих глаз брызнули слезы, я провела рукой над раной, боясь коснуться и причинить еще более невыносимую боль.

Мою ладонь словно кольнуло сотней иголок — я испуганно отдернула руку. Люс открыл глаза, окинул меня странным взглядом и потребовал:

— Повтори.

— Что? — я тупо уставилась на него.

— Твое колдовство. Это не колдовство оборотней — оно способно исцелять.

Я неуверенно повела рукой над раной и вскрикнула от удивления: ладонь загорелась волшебным светом, заставляя рану затянуться.

Не веря своим глазами, я наслаждалась неожиданно (и столь своевременно) обретенным даром.

— Дитя! — Люс ухмыльнулся. — Наслаждаешься своей силой? — сильные руки легли мне на бедра. — Совсем еще ребенок…

— Люс, — прошептала я, от ласковых прикосновений потеряв способность соображать.

— Что, малыш? — шепотом ответил он, поглаживая дрогнувшие бедра. — Надеюсь, больше не будешь спихивать меня с кровати? — в фиолетовых глазах застыла усмешка.

Я тряхнула головой и в тон Люсу ответила:

— И царапаться тоже не буду.

— А я, знаешь, ни против, — он приподнялся и повалил меня на себя.

И тут я осознала, что он хочет меня, а я безумно, до боли, хочу его, а все остальное — хуйня.

Я вскрикнула, страстно приникла к нему и запустила пальцы в длинные черные волосы.

Аня.

Проснувшись при ярком свете дня, я долго смотрела на спящего Люса, по-хозяйски устроившего руки на моих бедрах; на живописные царапины, покрывающие его плечи; на пятна от засосов. Этой безумной ночью я, кажется, дала себе полную волю, но его ответные действия отнюдь не способствовал сдержанности.