Инна Черкашина - Чертежи и чары [СИ]

В голову пришла картинка: голем падает и оказывается в моем полном распоряжении. Натянуть бы веревку покрепче, глядишь, споткнется и… Нет, не пойдет. Упасть-то он упадет, но на живот, и очень быстро поднимется из такого положения. Надо, чтобы он свалился на спину, в этом состоянии они совершенно беспомощны. Значит, он должен поскользнуться. Вода в этом деле помочь не могла — под ногами песок, впитается за секунду… Стоп… В темной комнатке моего разума зажгли свет. Песок. Одно хорошее электрическое заклинание вполне может превратить его в хрусталь, осталось только вспомнить, какое именно. Пришлось порыться в памяти, разыскивая остатки лекций нашего ювелира, но, в конце концов, нашлось что-то стоящее.

Быстро обрисовав оживившимся работникам план действий, я стала выжидать подходящий момент. Когда Кен на секунду застыл перед очередным разбегом, я метнула маленький электромагический сгусток прямо в песок. Вот демоны, кажется, он не был таким уж маленьким… Вместо того, чтобы воздействовать лишь на небольшой кусочек площадки перед самым носом голема, мое заклятье превратило весь песок склада в прозрачную прослойку хрусталя. Голем, конечно, упал, и именно на спину, впрочем, та же участь ждала и людей, бросившихся к нему со связкой веревок.

По отдельным выкрикам я поняла, что мне лучше не появляться в местном трактире, пока не сойдут синяки у всех присутствующих. Воспользовавшись моментом, я осторожно заползла на скользкую поверхность и на четвереньках добралась до беспомощно махавшего ногами голема. Увернувшись от пары особенно опасных взмахов, я достигла его головы и вскрыла жестянку. Через мгновение дезактивация была произведена, и, крикнув остальным, что дальше это их проблема, я как можно быстрее на четвереньках покинула опасную зону.

После этого схватила скорчившегося от хохота лоботряса и припустила домой, пока нас обоих не убили травмированные складские работники. По дороге я думала, что идея сводить ученика на практику оказалась не такой уж привлекательной, как казалось поначалу.

Дома я не стала его лупить, потому как практична. Для этого дела лучше отправить к родителям — уж папаша Сола задаст ему хорошую трепку. Я же просто дала ему лопату и сообщила, что давно мечтаю о личном кладбище для учеников. Намек был понят, и хмурый «могильщик» отправился вскапывать песок за сараем. Пара часов работы под нашим ласковым солнышком вполне помогут выбить дурь из этого обалдуя. Я же сварила себе побольше коффа, и, развалившись в кресле-качалке на тенистой веранде, комментировала результаты:

— Отлично, только пальцы так не растопыривай, держи лопату ровно, что ты ей машешь, как сломанный ветряк!

Через пару минут:

— Техничнее, техничнее, если будешь так горбиться, буду поправлять осанку шаровыми молниями!

Через полчаса:

— Маленькая яма, ты туда не влезешь, копай дальше.

Через час:

— Жарко? Вот когда тебя взгреет твой папаша, тогда и будешь жаловаться! Нашелся, понимаете ли, великий электромаг!

Наконец, мне надоело. Сообщив Солу, что он может теперь снова засыпать свою могилу, так как настроение его убивать у меня пропало, я пошла отдыхать. В доме было немного прохладнее, чем на улице, я улеглась в гамак, открыла купленную на ярмарке кулинарную книгу и стала размышлять.

Прошло шесть месяцев с моего путешествия по Пестрому морю. За это время я получила только одно официальное письмо с уведомлением о свадьбе его императорского высочества и благодарностью за оказанную помощь. Вообще я понимала, что рассчитывать на что-то другое и от кого-то другого глупо, но все равно было обидно. Душу грызла и тайна моего происхождения, то есть не его самого, а то, как я оказалась в этой забытой всеми пустыне. Иногда я представляла себя в роли герцогини, и непонятная тоска сжимала сердце. Хорошо, наверное, что мои настоящие родители давно умерли, иначе бы я не удержалась от искушения взглянуть на них. Все это не давало мне спать по ночам, в результате чего страдали мое настроение и мое здоровье. Ну, еще здоровье Сола. Единственной радостью оставались тушканы, в последнее время чувствовавшие себя в моих владениях довольно вольготно. Вот и сейчас ко мне подкрался мой любимчик, Снежок. Недавно он поранил глаз, и пришлось тащить это сокровище к целителю, последний, надо сказать, едва не остолбенел при виде такой картины. Потребовалось сделать для Снежка повязку, пока глаз полностью не выздоровеет, и теперь тушкан стал похож на пирата из моих детских книжек. Он залез ко мне и стал теребить волосы. Слава богам, было что теребить, хоть до плеч, но отросли. Пожалуй, такой длины у меня не было лет с десяти, с тех самых пор, как я без спроса залезла в мастерскую деда во время одного из его экспериментов.

От размышлений меня отвлек Сол, забренчавший посудой в бесплодной попытке найти хоть что-то чистое. Только бы ничего не разбил, у меня и так осталось только две кружки, правда, одна из них уже месяц подрабатывает миской тушкана и отнять ее у него крайне проблематично. Наконец налив себе кофф в какую-то емкость, подозрительно напоминавшую цветочный горшок, мой ученик ввалился в комнату и устроился на старом диване, игнорируя капающий сквозь дырки напиток.

— Нери, а Нери, уже темнеет, давай пойдем на ярмарку! — начал канючить он, что за последние три торговых дня у него вошло в привычку, надо сказать, вредную. Я вспомнила голема и несчастных рабочих, и мрачно сообщила:

— Малыш, в ближайшую неделю тебе вообще лучше все более-менее людные места обходить десятой дорогой, а иначе, боюсь, следующие полгода ты будешь представлять собой ходячий кактусовый куст. Так что займись делом, вон, хоть посуду что ли помой!

— Ее уже не мыть надо, а поливать, чтобы мох лучше рос, — хмуро заметил Сол и едва увернулся от брошенной мной книги. — И вообще я свое наказание отработал, могу и погулять!

— Отработал он! Радуйся, что тебя не заставили убирать весь тот свинарник, что ты устроил! Ладно, демоны с тобой, встаю, — несмотря на лень, отпускать парня одного было чересчур рискованно, так как он не упускал ни одного случая, чтобы устроить какую-нибудь проделку, и в нашем горячем климате мне приходилось играть для него роль ледяного душа, что я и делала, не скупясь на подзатыльники и ругательства. Думаю, мэра это вполне устраивало.

Десять минут спустя я уже брела по дороге к главной площади, не обращая внимания на стоны Сола, уверенного, что с такой скоростью передвижения мы пропустим все самое интересное. По моему же мнению, самое интересное начинается только после заката, когда уходят обычные покупатели, и вот тогда-то при свете костров и масляных ламп просыпается настоящая ярмарка.