Александр Харламов - Игра отражений

Во втором отражении был снова я. Теперь в виде респектабельного бизнесмена высшего звена. На мне одет аккуратно сшитый, хорошо сидящий на мне костюм — троечка, гладко причесанный пробор на виске и улыбка человека, у которого жизнь явно удалась.

— Вот это да… — ошарашенно промолвил я и шарахнулся в сторону, опасаясь, как бы снова на горизонте не появился сумасшедший старик со своими истеричными криками. — А ну-ка что тут у нас…

Чуть дальше я был в образе офицера НКВД. Фуражка с синим околышем, ястребиный взгляд устремлен куда-то сквозь меня. Начищенная портупея даже блестит и режет глаза, у рта пролегла тонкая линия морщин. Под глазами набрякли веки от постоянного недосыпания.

Такого я не ожидал! Шагнул дальше, совершенно потерявшись в лабиринте моих двойников и отражений. Замотал отчаянно головой, пытаясь собраться с мыслями.

Сашенька, успокойся, это всего лишь сон. Жуткий кошмар, который растает к утру! Пришлось мне уговаривать самого себе. Мозг кипел от переизбытка информации. Тысячи лиц стали сливаться в одно. Голова закружилась! Сделал несколько неловких шагов вперед, но ноги подкашивались.

— Черт… — прошептал я, выдыхая. — Это всего лишь наваждение…

— Это игра отражений! Ты порвал завесу! — долбанный старик все-таки нашел меня, заставили подпрыгнуть от испуга. Его дряхлая морда висела у входа в зеркальный коридор, почему-то не стремясь подобраться поближе. — Ты теперь мой!

— Да отстань ты от меня! — прокричал я в ответ, сделав шаг назад. И вдруг я ощутил, как мои ладони коснулись холодной полированной поверхности. Пальцы словно увязли в зеркале, будто их залили свинцом. Я сделал рывок вперед, но вывернутые руки отозвались острой болью. — Что же это такое?! — в сердцах сказал я, оборачиваясь на зеркало.

Отражение было моим. То есть тем самым Сашей Дворкиным, который мирно спал у себя в спальне в городе Харькове, видя очередной кошмар. Даже футболка имела на воротнике красное пятно от пролитого вина.

Уж ему-то я оправдывался как родному. Сделал несколько движений вперед. Но зеркало не отпускало. Мой двойник в нем идиотски улыбался, как завороженный.

— Ты теперь мой! — неожиданно свет в зеркальном лабиринте погас, будто разом выключили электричество. Неясными тенями заметались мои отражения по зеркалам. Старик захохотал. От его хохота захотелось куда-нибудь исчезнуть, испариться, так как ничего хорошего этот смех мне не предвещал.

— Тебе не скрыться, смертный! — тень деда метнулась вперед, стремясь если не пронзить меня насквозь, то хотя бы задеть. Чутье мне подсказывало, что позволят это делать никак нельзя. Только, как тут сопротивляться, когда руки намертво застряли в зеркале? Я совершил несколько бесполезных рывков. Тень приближалась. Была не была! Оперся на зеркало, чувствуя, как медленно погружаюсь в какое-то холодное стального цвета вещество. Сначала туда провалилась спина, потом я затылком ощутил, лед своего собственного отражения.

Дед был уже совсем близко! Я оттолкнулся ногами назад, погружаясь с головой, на всякий случай задержав дыхание. И правильно сделал! Легкие свело резкой болезненной судорогой. Меня сковало, словно ледяной коркой. Шевелить мог только глазами. По ту сторону зеркала металась разозленная тень старика, несомненно огорченная таким поворотом событий. Я слышал приглушенные вопли, но отдельных слов разобрать так и не сумел, погружаясь в лед отражающей поверхности.

Будь, что будет, решил я, закрывая глаза. Сил сопротивляться и бороться больше не было. Если это сон, то совсем скоро я проснусь! А если это просто плод моего больного воображения, то пора, действительно, обращаться к психиатру, потому что видеть такое — это уже диагноз и прямой путь в «пятнашку».

В легких заканчивался запас воздуха. Стало легонько покалывать в груди, в горле засел тугой плотный комок, захотелось просто вдохнуть. Глаза полезли изо орбит, испытывая почти нечеловеческое напряжение. Еще секунда и я умру, подумалось мне. Ни один человек не может дышать зеркалом, тут и воздуха-то нет…Ну и пусть…

Я с шумом втянул в себя воздух открытым ртом, одновременно открывая глаза, дернувшись всем телом в агонии. Как ни странно, но легкие заработали, а я не умер от отсутствия кислорода.

— Твою мать! — громко на всю квартиру выругался я.

Вокруг меня была родная спальня. Тускло светилась лампа на прикроватном столике. Одеяло сползло на пол, а часы на стене мерно тикали, отмеряя последние утренние часы блаженного сна. Краем глаза отметил, что уже почти утро. Я благополучно пробродил по зеркальным коридорам практически всю ночь, перепугавшись насмерть, уже готовясь умереть, затерявшись в этом бесконечном лабиринте отражений.

Половина шестого…Вспомнил, что мне сегодня не на работу и откинулся на подушку. Постель была мокрой от пота. Глаза и уши горели. Мне показалось, что в квартире ужасно душно. Прошлепал босыми ногами к окну и отворил его, поставив на вентиляцию. Вот так-то лучше! Умыться бы…Но никакого желания заходить в ванную к проклятому зеркалу у меня не было.

Может снять его? Повесить старое и вернуться к нормальной жизни обычного человека? Было бы хорошо…Только я был не уверен, что это мне поможет. Проблема в моей голове! А проблемы головы надо лечить у специализированного врача. Сегодня же запишусь на прием! Хватит мучить себя и своих близких…

Кстати о близких…Я вышел в коридор, заметив, что на кухне горит свет. Набрал в кране водички и с удовольствием отхлебнул половину кружки. Жена сидела за столом, копаясь в телефоне.

— Доброе утро! — поздоровался я, насыпая в ложку себе заварного кофе, которое в свое время Светка и приучила меня пить.

— Привет, — сухо поздоровалась она, не отрываясь от голубоватого экрана.

— Чего так рано встала? — аромат свежезаваренного кофе распространился по всей комнате. Я с наслаждением вдохнул обалденный запах арабики.

— Заснешь тут.. — хмыкнул она, отложив на краешек телефон. — Дворкин, что происходит?

— А что такое? — сделал я невинные глаза, уже понимая, что от серьезного разговора и разбора полетов за неделю мне не отвертеться.

— Ты себя вообще нормально чувствуешь? Ночами орешь, как ненормальный про какие-то зеркала, ни мне ни Мишке спать не даешь, не говоря уже об маме…

— Эльвира Олеговна… — начал было я.

— Не придирайся к словам! — резко повысила голос Светлана. — Ты прекрасно понял о чем я. Сначала эта история с нашим утоплением на лодке в Змиеве, потом эти фантики, — она кивнула в сторону лежащих на столешнице разноцветных оберток от конфет, которые Мишка заботливо подобрал в коридоре и сложил для своих собственных одному ему известных игр.

— Свет… — я вздохнул, сделав приличный глоток кофе. — Ты только пойми…