Александр Харламов - Игра отражений

— Ты теперь мой! — радостно осклабилось жуткое отражение.

— Пошел к черту! — я коснулся рукой зеркала, чувствуя, как и раньше, холодное прикосновение полированной поверхности. Кончики пальцев погрузились в него почти по кисть.

Отражение деда злобно ощерилось, что-то забормотало, но я решительно сделал шаг вперед, ощущая обжигающий холод в руке, с трудом проталкивая себя внутрь. Неожиданно сопротивление ослабло. Пальцы поймали руками пустоту. Мое тело швырнуло вперед, затягивая, как в омут, меня в зеркало. Помимо своей воли я заорал, чувствуя, как все мышцы корежит и ломает. Секунда! И я оказался в зеркальном лабиринте, только теперь по своей собственной воле. Снова на стенах заплясали мои отражения. Блеклый свет, появляющийся ниоткуда, преломлялся в отражениях, принимая причудливые формы, словно в комнате страха в цирке. Теперь я не боялся. Мне просто необходимо было разобраться со всем этим! Решить вопрос о своем душевном здоровье раз и навсегда!

Коридор был пуст, но отчего-то я был уверен, что старик здесь и наблюдает за мной через одно из сотен моих отражений.

— Ты где? — закричал я, чувствуя, как голос предательски все же дрогнул, сорвавшись на фальцет. — Нам надо поговорить! Чего ты хочешь? Оставь меня и мою семью в покое!

Эхо оттолкнулось от стен, вернувшись ко мне вовсе причудливым звуком, в котором из всей фразы я сумел разобрать только «ое».

— Где ты, проклятый старик?! — я ударил кулаком по одному из зеркал, а оно немедленно среагировало, помутнело, превращаясь в омут. Сквозь искажение множества отражений, в которых мелькали суетящиеся тени каких-то незнакомых мне людей и техники, я рассмотрел отдаленный силуэт моего старика. Только теперь это был не страшный старик с беззубым ртом и высохшим телом, покрытым красными вскрытыми язвами, а вполне себе благообразный джентльмен с тростью в руках, высоком цилиндре и чистой манишке. Он стоял на улице, мощенной брусчаткой, приподнимая головной убор в знак приветствия и улыбался. Мимо пролетали сумбурно и с неожиданной скоростью сотни времен, людей и событий, тенями мельтешившие перед ним. В ушах настойчиво зазвучал его чуть хрипловатый голос:

— Хочешь узнать, шагни в мое Зазеркалье!

Я остолбенело наблюдал за всем этим, не решаясь на последний шаг. Страх сковал меня. Я боялся потеряться в том мире, который предлагал мне старик. Мысленно уговаривал себя, утешая тем, что смогу вернуться назад в любое время, а потом с криком шагнул вперед, ни на что уже не надеясь, подчиняясь только голосу, властно зовущему меня из ниоткуда. То же самое ощущение холода. Какая-то тень прошла сквозь меня, не заметив даже, что мы столкнулись, вдалеке я разобрал силуэт той самой старухи, продавшей мне зеркало на Коммунальном рынке.

— Постой! Стой же! — заорал я ей вслед, рванувшись за ней, но поток неумолимо тянул меня к старику, который терпеливо ждал меня на улице по ту сторону Зазеркалья.

Меня словно выплюнуло наружу, в другой мир, в другое измерение, в другое пространство, или что-то похожее, то о чем я любил читать, увлекаясь фэнтези. Это я понял почти моментально. Все вокруг меня было насквозь реальным, задев меня плечом, мимоходом извинившись, прошел городовой с настоящей саблей на боку и красивом мундире. Цокот копыт лошадей, тянущих кареты, медленно плывущих по Сумской поразил слух, привыкший к реву автомобильных двигателей. Чинно и благородно прохаживались господа с дамами под зонтиками, раскланивавшиеся со знакомыми. Мальчишка газетчик кричал о том, что в продажу поступил свежий номер «Харьковских известий». Дворник в чистом переднике смахивал опавшую листву с обочины дороги.

Неизвестный мне мужчина приветливо улыбался мне с другой стороны дороги. Изредка его от меня скрывали проезжающие мимо экипажи и двуколки. Я подумал, что в футболке и спортивных штанах выгляжу в этом мире, как минимум странно. Ощупал себя. Но злобный старик все продумал заранее. На мне был сюртук из добротной шерсти. Белые перчатки и такой же цилиндр на голове, как и у моего невольного зеркального знакомого. На шее повязан белоснежный галстук, в рукавах вставлены дорогие запонки с каким-то камнем похожим на сапфир.

— Доброго ранку, пан Дворкин! — поздоровался со мной через всю лицу мужчина, помахав мне цилиндром.

Я перебежал через мощенную улицу, напоминающую чем-то мне Сумскую. Остановился в нескольких шагах от него, приподняв вежливо цилиндр.

— И вам здравствуйте…Уж простите, не знаю, как вас зовут… — зло проговорил я. Меня не оставляла нереальность происходящего, какая-то непонятная игра, словно смотрю пьесу про девятнадцатый век в театре. Все вокруг было каким-то чужеродным, прилизанным, а я уже хотел обратно, в своей родной Харьков двадцать первого века.

— Прошу прощения, что не представился вам раньше, Вышицкий Константин Афанасьевич — ученый.

— Вот и познакомились, — резюмировал я злым голосом, — а теперь расскажите мне Константин Афанасьевич чего вы от меня хотите? Что это за зеркало? Как такое возможно? И…

— И не сумасшедший ли вы? — добавил за меня Вышицкий, слегка улыбнувшись. — Нет, вы не сумасшедший. Этот мир, как и те, в которых вы умудрились побывать, лишь самая доподлинная реальность, называемая Зазеркалье. У каждого оно свое. Мое вот такое, — он обвел руками улицу, на углу которой я все-таки рассмотрел табличку Сумская. Ваше же полно приключений и событий, которые вы сами желает видеть в своей скучной и невзрачной жизни обычного инженера…

— То есть мой роман…

— Ваш посредственный, скажем прямо, роман всего лишь роман, — жестом Вышицкий предложил мне прогуляться вверх по улице. Ошалело моргая, я последовал за ним, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Незаметно для пана ученого я себя ущипнул, но так и не проснулся. — Я не виноват, что вы мечтаете именно о том, о чем пишете. О разбойниках, кладах и кораблекрушениях…Вы неисправимый романтик! — он засмеялся, и я заметил, что смех у него остался таким же мерзким, как и в зеркальном лабиринте отражений. — Зазеркалье всего лишь представило вам ВАШ вариант жизни.

— Но зачем? Зачем это все? Даже если это все реально, я не психопат, я не понимаю одного, зачем?! — я практически заорал. Люди начали на нас оглядываться. Одна матрона в старинном капоре даже укоризненно покачала головой, проследовав мимо, гордо задрав голову.

— Зачем? — переспросил Вышицкий, оглядев меня с головы до ног, пристальным взглядом купца выбирающего лошадь. — Понравились вы мне…

— Это не ответ.

— Я очень долго занимался зеркалами, изучал их, экспериментировал, пока не пришел к выводу, что только с помощью них можно открыть секрет вечной жизни.

— Вы бредите! Вы такой же псих, как и я! Немедленно верните меня обратно! — я остановился, скрестив руки на груди. — И забудьте о моем существовании!