Александр Харламов - Игра отражений

— Все равно… — помотал головой я, что-то ныло в груди. Настроение улетучилось— Давай через часа два.

— Понимаю! — осклабился своей беззубой улыбкой Вышицкий. — Хочется побыть с людьми, которыми плевать на тебя еще некоторое время? Что-то это все попахивает мазохизмом!

— Константин Афанасьевич… — укоризненно посмотрел на него я. Слова ученого зеркальщика больно резанули по самому оголенному, самому потайному.

— Ладно-ладно, — пошел тот на попятную, — мое дело предложить — ваше дело отказаться. Хотите через два часа, будет вам через два часа.

Его удивительная покладистость тогда, не заставила меня с подозрением отнестись к этой всей затеи. А может стоило бы?

В коридоре послышались легкие шаги жены. Она аккуратно постучала в дверь, шепотом, чтобы не перебудить весь дом уточнила:

— Сашка, ты еще долго? Мне вообще еще на работу собираться… — я отшатнулся от зеркала, зашептал в ответ, что уже почти выхожу, а когда обернулся в зеркале отражался только лишь я со своей полноватой фигурой бывшего спортсмена.

Кофе был чудесный. Жена неожиданно для меня сварила мне его в турке, а не как обычно в чашке. Тонкий аромат арабики разносился по кухне, заставляя меня глотать жадно слюнки. Я с наслаждением отхлебнул из небольшой чашки, чувствуя, как тепло волной разливается по всему телу.

Мы мило о чем-то поболтали, в основном о погоде, потом я проводил жену на работу, закрыв за ней дверь. На секунду задумался, замерев посреди коридора. Что же с собой взять? Что необходимо будет в этом путешествии по мирам, придуманным мною? Нож? Рюкзак? Запас провианта? Я же не в турпоход в конце-концов собираюсь?! Остановился на том, что надо просто хорошенько одеться, оставив все остальное на волю случая. Накинул куртку, на ноги обул кроссовки, новые джинсы и рубашку с длинным рукавом и шагнул в ванную, плотно притворив за собой дверь.

Зеркало было пустым, ну, естественно, кроме моего отражения, которое врачам не вселило бы оптимизма. Сам себе я казался каким-то странно угрюмым. На душе кошки скребли. Испытывали ли то же самое исследователи прошлых лет? Или наоборот горячились и для всех казались возбужденно счастливыми.

Вышицкого не было. Я присел на край ванны, терпеливо ожидая. Пришел раньше, изволь терпеливо отнестись к пунктуальности другого.

— Уже тут? — раздалось справа от меня.

Зеркало неожиданно помутнело, на его чистой, блестящей в лучах лампы, поверхности заклубился сизый туман, сквозь который проступило лицо Вышицкого, счастливое и довольное в отличии от моего.

— Я рад, что ты принял правильное решение, мой друг, — сообщил он мне, потирая сморщенные руки с дряблой обвисшей кожей., — многие отказывались от своего счастья. Хотели и дальше мучиться в этом странном мире, полном горести и обид. Я их не осуждаю, значит они были слишком слабы, чтобы сделать шаг вперед. Отторгнуть все свои предрассудки и ухватить свою птицу счастье за хвост.

— Достаточно, — чуть заикаясь от волнения, остановил я поющего мне дифирамбы Вышицкого, — давайте приступим к делу!

— Как скажите, мой дорогой друг! Как скажите… — довольно легко согласился старик, если не сказать торопливо. — Извольте протянуть свою ладонь к зеркалу…

Я выполнил указание пана. Пальцы немного тряслись, как и всего меня слегка потряхивало.

— Смелее… — улыбнулся Вышицкий. — Коснитесь зеркала!

Туман заклубился все сильнее. Константин Афанасьевич практически исчез. Подушечки пальцев нерешительно погладили холодную, чуть влажную от конденсата отражающую поверхность. Рука провалилась куда-то внутрь ее по локоть. Лед сковал меня. В последний момент захотелось просто отдернуть руку и прекратить этот кошмар. Я сжал зубы и сделал шаг вперед, в никуда, в неизвестность, в пустоту зеркального лабиринта. Дыхание вдруг исчезло, воздух прекратил поступать в легкие. Я выпучил глаза, стараясь не сделать глотка плотной серой массы вокруг меня, а потом чье-то сильное и властное прикосновение вытолкнуло меня вперед так сильно, что я кубарем покатился в по гладкому полу, составленному из зеркал. Я снова был внутри этого длинного, нескончаемого лабиринта. Вокруг меня отражались разные эпохи, разные люди, разные события. Голова шла кругом от переплетения красок, фигур, зданий.

— Ищи тот мир, в котором тебе будет комфортно, — раздалось у меня над головой.

Надо мной, стоящим на коленях, возвышалась стройная фигура пана Вышицкого. В этот раз ученый в Зазеркалье предстал в облике, который запомнился мне при встрече в его доме. Стройный мужчина в добротном сюртуке, идеально отглаженной белой манишке, с каким-то цветком в петлице. Его костюм очень напоминал тот, в котором его хоронили. Я испуганно заморгал, попытался встать, но ноги тряслись.

— Господин, Дворкин! Рад, что исполнил ваше желание, — Вышицкий подал мне руку, чтобы я смог встать. Я отряхнулся, поблагодарил его.

— И что дальше?

— Дальше перед вами тысячи миров, времен и зеркал! — Константин Афанасьевич обвел рукой лабиринт, словно представляя мне все многообразие этой жизни за стеклом. — Теперь все в ваших руках…Путешествуйте! Наслаждайтесь!

— А вы? — недоуменно спросил я, ежась от холода.

— А я… — задумчиво промолвил тот, глядя куда-то в сторону, — я, пожалуй, вернусь в реальную жизнь, господин Дворкин. На ваше место!

— Что?! — ошалело заморгал я, еще не осознавая, как глупо попался! Идиот ты, Дворкин! Иванушка дурачок из сказки…

— Все очень просто, мой дорогой, — Вышицкий сделал несколько шагов назад, чтобы я его никак не смог достать даже прыжком, — секрет вечной жизни мне удалось придумать! Вы сами все видели…Но вот, как вернуться из Зазеркалья обратно…в этом и была настоящая проблема. Нужен был человек, который сможет прорвать завесу между настоящим миром живых и этим миром фантазий и отражений, — он обвел рукой лабиринт, — а так же добровольно покинуть реальность! Марта сделать этого не могла никак. Слишком мало способностей, фантазии, эрудиции, но вы…Вы отличный экземпляр! — Вышицкий радостно похлопал в ладоши. — Право слово, мне доставляло удовольствие наблюдать за тем, как вы терзаетесь, как мучаетесь, как считаете свою жизнь неудавшейся. Несостоявшийся инженер, несостоявшийся писатель, муж, отец, зять, сын…У вас куча комплексов, мой дорогой Дворкин! После того, как вы купили это зеркало на рынке, мне оставалось вас только легонечко подталкивать к правильному решению.

— Так это… — у меня в голове царил полный беспорядок, хотелось выть, кричать, рвать на себе волосы, удушить Вышицкого.

— Именно! Это был мой план, наш план… — поправился он. — который мы придумали с Мартой еще в девятнадцатом веке.