Александр Харламов - Игра отражений

— Как добралась? — сухо спросил я.

— Меня муж этой тетки подбросил, — настороженно всматриваясь в мои глаза, соврала Светка, — ему все равно было в эту сторону.

— Понятно… — пробормотал я.

Мы спустились вниз, где читатели уже в полной мере успели насладиться фуршетом. Они уже и забыли для чего собственно собрались. Мило беседовали друг с другом. Книжки были разобраны. Стол пуст. За ним сидел представитель издательства, попивая шампанское.

— Александр Сергеевич, — чуть пьяненько воскликнул он, — вы вернулись?

— Как я вижу в моих автографах уже нет необходимости? — я кивнул на пустой стол, заваленный до этого книжками.

— Мы вас так любим… — паренек полез обниматься, но я сделал шаг назад, уклоняясь в сторону. — Вы наш самый талантливый автор…Только теперь меня уволят…

— Почему это? — удивился я.

— Я провалил презентацию… Выпускающий редактор доверила мне дело, а я его завалил.

— Не переживайте, — похлопал я его по плечу, — думаю с ней мы сумеем договориться.

Быстрым шагом направился к выходу.

— Саш, — Света семенила за мной на своих длинных шпильках. А та, родная, любимая не любила высокий каблук.

— Да? — поднял я на нее глаза.

— Ты домой?

— Да нет, пожалуй, — пожал плечами я, — вы отправляйтесь, забирайте машину. Мне надо немного прогуляться.

Светка подозрительным взглядом окинула меня, но ничего не сказала. Позвала Эльвиру Олеговну, тактично томящуюся где-то позади. Вместе они вышли из торгового центра. Я немного понаблюдал, как шофер открыл им двери, усадил на заднее сиденье, как машина рванула с места, окатив прохожих с ног до головы осенней грязью.

— Александр Сергеевич! — позади меня раздался чей-то звонкий девичий голос.

Недалеко от выхода стояла уже одетая в пуховик та самая блондинка, задавшая первый и единственный вопрос на презентации. Я напрягся, вспоминая, как ее зовут, но видение с Вышицким выбило меня из колеи.

— Да, — недоуменно посмотрел на нее я. Выглядела она привлекательно. Бойкая девушка…Такие должны становится именно журналистками, вырывающими сенсацию зубами.

— Яна Красовская — «Вечерний Харьков», — снова представилась она, блеснув белозубой улыбкой, — может ли наша газета рассчитывать на эксклюзивное интервью с главным писателем нашего города?

Хотелось побыть одному. В голове царил кавардак. Боль от предательства Светланы в этом мире еще не прошла. Обида была столь сильна, что толкала меня на глупости. Вышицкий не выходил из головы.

— Не думаю, что сегодня я хороший собеседник…

— Одно из качеств хорошего журналиста разговорить даже самого скверного собеседника, — упорствовала Яна.

Я похлопал себя по карманам. Мне как-то в голову не пришло поискать в своем рабочем кабинете хоть какую-то наличность. Теперь даже маршрутки были для меня закрыты.

— Боюсь, Яна…

— Можно просто Яна.

— Боюсь Яна — главный писатель нашего прекрасного города может предложить такой очаровательной девушке лишь прогулку по нему под осенним дождем.

— Я люблю осень, — быстро согласилась Красовская, и глаза ее загорелись охотничьим азартом в предвкушении сенсации.

Вдвоем мы вышли из «Украины». Боже упаси, у меня не было на эту девушку никаких планов. Просто я ощутил к ней какое-то доверие что ли… Она располагала к себе и одна из всех окружающих меня в этом мире не выглядела искусственной пародией на человека.

Накрапывал дождик. Небо приобрело серо-стальной оттенок, давя на виски своей громадной тяжестью. Люди вокруг стремились куда-то спрятаться, забежать от бушующей непогоды, лишь мы с Красовской мерно шагали по тротуару Юбилейного проспекта. Листья мерно шуршали под ногами, вяло кружась, опускались в грязные лужи. Ненавижу осень…

Яна шла рядом, не начиная разговор, будто давая возможность мне собраться с мыслями, отойти от потрясения. Она все чувствовала, понимала, была хорошим психологом, как приличному журналисту и положено.

— Вы задумались о чем-то? — осторожно спросила она тихим голосом.

— У меня масса причин для этого… — невесело вздохнул я.

— Может поделитесь? — подмигнула Яна, пытаясь поднять мне настроение.

— С журналистом? — усмехнулся я. — Проще тогда написать самому статью в газету или выступить на телевидении…

— Обещаю, что все что вы расскажите, останется между нами! — подняла шутливо руки вверх Красовская. — И даже выключу диктофон на время беседы.

Девушка щелкнула черной кнопочкой на миниатюрном устройстве. Кнопка Rec потухла, перестав гореть красным.

— Это разговор не на пять минут, — воспротивился я, хотя в душе очень хотел поделится с кем-то своими переживаниями. Посторонний человек подходил для этого больше всего.

— Я никуда не спешу, — улыбнулась Яна, — позвольте пригласить вас на кофе. Ресторан не обещаю, но «Кулиничи»… Как вы относитесь к Американо?

— Положительно! — рассмеялся я.

Мы зашли в первую попавшуюся кафешку из множества раскиданных по всему городу. Заняли места, заказав по кофе и круассану.

— Итак, — подперев щеки кулачками склонилась надо мной Красовская, — готовы поделиться со мной роковыми тайнами популярного автора?

— Я бы на вашем месте был не столь весел, — грустно улыбнулся я, — для началу прошу вас, выслушайте меня внимательно и не спешите вызывать психиатрию. Все что я вам сейчас расскажу истинная правда. И мне очень нужна ваша помощь…

И я рассказал Красовской все от начала до конца. С момента покупки зеркала на Коммунальном рынке до презентации книги в торговом центре «Украина».

Рассказ мой занял минут сорок. За все это время Красовская не проронила ни слова, внимательно слушала, изредка задавая уточняющие вопросы. Ни тени сомнения или насмешки на ее лице я не увидел. Когда я закончил и посмотрел на нее, ожидая реакции журналистки, она лишь пожала плечами, сделав большой глоток кофе, а потом вымолвила:

— Книга получится отличная, сюжет мне нравится…

— Яна! Как же вы не поймете, что это все правда! — воскликнул я, и немногочисленные посетители кафешки обернулись в нашу сторону. Я поморщился и кивком головы извинился.

— В эту историю трудно поверить… — задумчиво сказала Яна, помешивая остывший кофе.

— Я понимаю, но я здесь один, помощи мне ждать неоткуда. Вы моя последняя надежда, — горячо заверил я ее.

— А как же ваша семья? Неужели они ничего не заметили?

— Кажется, что они не заметят даже если я вообще исчезну. Лишь бы только деньги исправно поступали на их счета в банках…

— Ну вы уже совсем…

— Не будем углубляться в мои взаимоотношения с семьей, — перебил я ее, — мне нужен от вас конкретный ответ, поможете или нет?

Красовская надолго задумалась, рассматривая огоньки домов за прозрачным пластиковым окном. Город постепенно отходил ко сну. В многоэтажках-свечках загорался свет. Редкие прохожие, шлепая по грязным лужам, спешили домой. Только мне спешить было некуда. Мой дом оставался в другой реальности, в другом мире, за искривленным зеркалом.