Сергей Плотников - Баронет [СИ]

Милане же определенно нравилось думать и действовать самой. Придумать план , реализовать его, расчётливо рискнуть и победить — вот что заставляло её глаза гореть, а грудь — чаще вздыматься. Трамонт в меру собственного разумения учил дочь тому, что умел, блондинка была в курсе, как работает папино баронство — но вот к реальному управлению у неё доступа не было. И не было опыта, подобного тому, что я вынес с Земли. Вот этим я и зацепил баронетту: прямо на её глазах сделал то, о чём она только мечтала. За пять дней провернул масштабную торговую операцию, разом подняв на ней четверть сотни золота только себе в карман. Именно потому она сначала согласилась с моим планом с фиктивным браком — поверила, что сработает именно так, как я и говорю, а позавчера и вовсе намекнула, что решилась сделать наш союз полноценным.

Честно говоря, не было бы у меня вдвое большего жизненного опыта за плечами, чем сейчас биологических лет — начал бы серьёзно волноваться. То есть я и начал, но быстро припомнил кое-что из «прошлой жизни» и… грустно стало. Грустно — но легко. Не каждый болезненный опыт становится легче при повторении, но этот, к счастью, из таких. Понятно, что молодая жена мягко говоря не обрадуется, узнав, что у меня есть как минимум одна любимая женщина. Понятно, что я могу держать этот факт в тайне… некоторое время. Маше я тоже совершенно чётко и конкретно сказал, что считаю её своей семьей — и не важно, когда мы окажемся в одной постели. И от своих слов, планов на будущее и обещаний я отказываться не собираюсь — в том числе и от тех, что дал самой Милане. То есть вывезти из герцогства в «большой мир» и помочь там устроиться. А что до брачного союза…

…На Земле ни одни мои отношения никогда не длились больше двух лет. Да и два года получилось лишь однажды. Если так подумать, то она была похожа на баронетту: совсем другой тип красоты, другие манеры, другие привычки — и такое же желание жить, не прячась за чьей-нибудь спиной. Отца, брата, мужа. Я влюбился без памяти, а потом, узнав её поближе, ещё и зауважал как партнера. Ту, на кого действительно можно положиться, разделить по-настоящему совместное решение. Наверное, мало кто из мужчин в таком добровольно признается, но перед собой надо быть честным: и научился я у неё многому, в том числе и по работе. Всё записывать, например, и через записи вести анализ.

Расстались мы тоже примечательно: спустя два года после знакомства и полтора — как мы съехались, она меня позвала за стол, выложила бумаги, как уже не раз делала, обсуждая бытовые проблемы. И за пятнадцать минут показала, почему она считает, что со мной не добьётся своих жизненных целей. Годы идут, ни она, ни я не молодеем, вот кривая роста доходов семьи, вот — сколько не хватает для содержания ребёнка, пока она будет в декрете, вот ещё, ещё и ещё… Впервые я увидел у человека план жизни , составленный на годы вперед. И в этом плане места мне не было. Влюблённость уже ушла, приязнь осталась, но — для неё этого было недостаточно. Она честно спросила меня, согласен ли я, фигурально выражаясь, рвать жилы на работе и подсиживать непосредственное начальство, прыгать от фирмы к фирме, чтобы как можно скорее пролезть в руководители. Я подумал… подумал ещё раз… и понял — не потяну. Не столько даже потому, что придётся отдать уйму сил и времени. Просто — мне придётся сознательно обманывать своих на постоянной основе. Немного. Обещать своимподчиненным чуть лучшие условия, чем давать на самом деле, завышать свои показатели за счёт своих коллег соседних отделов, играть в иные «традиционные офисные игры». Ведь так делают. Почти все. Не я. И дело не в том, что я не хотел — а я не хотел. Нужно было переступить через себя, сломать нечто базовое в собственном характере. В себе. Мы пожали друг другу руки — и расстались.

Другие женщины в моей жизни уходили ещё раньше. Некоторые — потому что рассмотрели во мне что-то, чего на самом деле не было. А остальные… Люди — меняются. Особенно в молодости это происходит быстро. Полгода, год — и ты вдруг удивляешься, как мог быть в восторге от этого человека? Нужно что-то большее, чем обоюдная приязнь, чтобы жить вместе долго и счастливо. Уверен, с Миланой, если она не передумает ещё раньше сама — случится то же самое, что с моими земными «предыдущими попытками».

Восемнадцать лет — время открывать мир, и время заново открывать себя. Сейчас Пэр увидела во мне… даже не знаю, кого. Человека её возраста, но при этом — гениального комбинатора, способного достать золото даже из навозной кучи. А на самом деле — это просто мой опыт. Блондинка наверняка ждёт продолжения феерических приключений а-ля последняя неделя (восемнадцать лет, да-да) — а я нацелился на надёжную поэтапную карьеру, позволяющую в итоге занять такое место в жизни, что не каждая сволочь даже просто посмотреть косо сможет. Итог нашего брака немного предсказуем, не правда ли? Вопрос лишь во времени, как скоро мы друг другу начнём мешать. Грустно немного: Мила мне действительно пришлась по душе. Но… я уже сделал свой выбор. И дал обещание аж двум девицам, связанным со мной «чем-то большим». Печать — это гораздо больше, чем кольцо на палец…

Ле что-то пробурчала во сне, завозилась под одеялом — и прижалась ко мне сбоку животом и грудью, попутно закинув на меня ногу. И всю «светлую грусть» вместе с картинками давно пережитых воспоминаний словно метлой из головы вымело. Нет, я всё же сдержался, и не разбудил красотку — ведь это была хоть чуть-чуть, но моя красотка. Просто лежал и глупо улыбался в темноту… а потом незаметно для себя снова уснул. Магия-магией, но заживление ран требует в том числе и здорового сна. А утром смущённая и очень благодарная блондинка показала мне, что прекрасно запомнила лучший способ для пробудки утром мужчин.

— Успокойся, — тихо порекомендовал я, подъехав поближе к Маше, движущейся верхом на Милке. — И оставь в покое арбалет.

Девушка прижимала к своей груди стреляющую машинку так, словно это было полотенце, а она сама вдруг оказалась голой в мужской бане.

— Чувствую себя голой, — слово в слово повторила мои мысли оруженосец, с явно видимым усилием опуская руки… которые так и остались лежать на ложе самострела. Одна под дугой сейчас не натянутого лука, другая — под рычагом заряжания. Местные охотничьи деревянные игрушки, в отличии от наших стреломётов, можно было взвести хоть руками, в одно движение, не слезая с седла: упереть приклад в живот — и двумя руками потянуть на себя тетиву. Для любителей комфорта был предусмотрен специальный зацеп для стремени и крюк в руку.

— Профессиональная деформация, — посочувствовал я. — Но у нас хотя бы копья есть, в отличии от других гостей де Берга.