Алексей Грай - Клуб анонимных эйнхериев

Спасает положение скинутый на пол сосед — Сигурд, кажется, — который с отчаянной храбростью лезет отвоевывать место, получает пудовым кулаком по голове (у Гудрун все большое) и вновь валится под стол.

Валькирия на мгновенье отворачивается поправить растрепавшуюся в потасовке прическу, а я залпом вливаю в себя весь оставшийся мед, невероятным усилием воли подавляя рвущийся наружу рвотный рефлекс.

Обычно перепившие люди засыпают, но я уверен, что просто потерял сознание.

Мне снится, как я просыпаюсь в уютной больничной палате и доктор говорит, что все будет хорошо.

Утро начинается с пинков. Раскалывающаяся голова с трудом отрывается от пола: волосы успели приклеиться к блевотине, в луже которой я спал. Надо мной возвышается здоровенный громила самого разбойного вида в странного покроя (мехом наружу) штанах.

В общем, бред продолжается.

— Вставай, неженка! Пора на поле славы! Тебе там понравится! — Викинг заносит ногу для очередного пинка.

— Отстань от него, Рагнар. — За спиной громилы тенью возникает Дмитрий.

— Твоя игрушка, Хельги? Ну, извини, — разочарованно тянет скандинав.

Ухватившись за протянутую руку, кряхтя поднимаюсь.

— Не обращай внимания. У Рагнара даже по их понятиям не все дома. Как самочувствие? Упился вчера до бесчувствия, чтобы спастись от Гудрун, а сейчас голова болит?

— Угу. — Даже столь короткая фраза дается с огромным трудом.

— Не переживай. — Дмитрий хлопает меня по плечу, порождая новую волну головной боли. — Я и сам поначалу так делал. А к меду еще привыкнешь. По крайней мере, к вкусу. Насчет последствий не гарантирую. Всегда гадал: то ли они считают, что пьянство без похмелья не приносит того удовольствия, то ли не знают, что оно вообще бывает — пьянство без похмелья? — Сам Дмитрий выглядит на удивление бодро. — А с Гудрун будет посложнее. Она все-таки валькирия, пока своего не получит — не отстанет. Так что бегать от малышки бесполезно.

Я вздрагиваю, вспомнив пышные бедра малышки, равные по ширине моим плечам.

— А постройнее здесь есть?

— Постройнее? — Дмитрий шмыгает носом. — Постройнее на севере не выживали. Кроме того, они плохо грели постель в зимние холода. Да и голод переносили хуже. В общем, понятие красоты — весьма утилитарная штука, формируемая главным образом внешними факторами. И уверяю: Гудрун далеко не самый плохой вариант. — Представив худшие, я судорожно сглатываю. — Так что расслабься и получай удовольствие.

— Что-то ты постоянно советуешь одно и то же.

— Так это же универсальный совет на все случаи жизни, — бесхитростно улыбается он. — Пойдем, умоешься, а то от тебя воняет даже по местным, не слишком привередливым меркам.

Умываться приходится в кадке с холодной водой. Судя по состоянию жидкости, в ней до меня уже успело поплескаться несколько десятков человек. Некоторые при этом еще туда и сморкались.

Дмитрий, видя мое смущение, спокойно замечает:

— Чтобы мыться в чистой воде, надо вставать пораньше. Я обычно так и делаю. Давай быстрее, нам пора на Поле.

— Какое поле?

— В твоем фильме что, ничего о Поле не говорили? — Голос Дмитрия становится озабоченным.

— О каком таком Поле?

— Понятно. Ладно, тогда сам все увидишь.

Последние его слова почему-то заставляют меня насторожиться.

Несколько особо жутких громил собирают нас в группы и ведут по улицам то ли небольшого городка, то ли большой деревни. Деревянные здания, узкие улочки, здоровенная каменная стена вокруг. Рассматривать красоты, а тем более задумываться о происходящем нет никакой возможности. Подгоняемые командирами, мы почти бежим.

Позже я узнал, что Поле огромно. Ведь рассчитано оно на о-о-очень большую толпу народу. Как там говорит Дмитрий: «Никто не знал, что все закончится так быстро».

Нас делят на два отряда, которыми командуют самые мускулистые и наглые, а, следовательно, авторитетные и уважаемые эйнхерии. В моем случае таким оказывается утренний знакомец Рагнар. В очередной раз убеждаюсь, что я везунчик по жизни.

Отряды выстраиваются в сотне метров один от другого, пару минут истошно орут оскорбления, а потом мерным шагом в идеальном порядке сходятся. Поначалу я решаю, что это что-то вроде зарядки. Этакие усовершенствованные цепи кованные. Вот только после столкновения начинается резня. Все принимаются почем зря полосовать и пырять друг друга различными острыми предметами. Лишенный оружия, я гибну на третьей секунде. Ничего приятного в этом нет: какой-то бугай с диким криком разваливает меня топором от плеча до паха со всеми сопутствующими ощущениями.

От адской боли я теряю сознание.

Второй раз за день меня приводят в чувство при помощи пинков. Открывать глаза не хочется, но особого выбора нет. Надо мной башней возвышается ставший поистине ненавистным Рагнар. В руках викинг сжимает массивный, густо забрызганный кровью меч. Вокруг бродят люди. Воины деловито собирают принадлежащие им части тел, которые, будучи приставленными к ранам, немедленно прирастают обратно. Я судорожно щупаю распоротую плоть. Кожа девственно чиста. Да что там кожа, даже на одежде не заметно ни малейших повреждений.

Рагнар скалит зубы в широкой ухмылке.

— Вставай, девчонка! Второй заход!

Нас выстроили в две шеренги и вновь погнали навстречу друг другу.

К закату я потерял счет смертям. Как меня только не убивали. Мечи, топоры, копья. Рубленые, резаные, колотые раны. Один раз задушили голыми руками. В другой — я сам задохнулся в общей свалке.

Бойня прекращается, лишь когда начинает темнеть. Нас собирают в общую кучу. Отцы-командиры, матерясь через слово, благодарят за хорошо проделанную работу и распускают отдыхать.

Я не без труда нахожу в разбредающейся толпе Хельги.

— Надо поговорить.

— Хорошо. Поблизости есть холм с прекрасным видом на Священную рощу. Тебе там понравится.

Я молча сижу на мягкой изумрудно-зеленой траве, задумчиво глядя, как шаловливый ветер колышет раскидистые ветви громадных деревьев.

Я поверил во все. Для этого и понадобилось-то — всего еще раз умереть. После такой встряски начинаешь воспринимать вселенную во всей ее полноте. Оказывается, смерть здорово приводит в чувство.

— И это рай?

— А ты чего ждал? — Хельги жует травинку, расслабленно откинувшись на спину.

— Не знаю. Облака, белые балахоны, лиры там всякие. Крылья за спиной. — Пожатие плечами. От представленной картины стало как-то неуютно даже мне самому. — Ну, или дом. Не уверен. В любом случае, это место, где тебе хорошо. Где тебя ждут старые друзья, любимая родня. Но никак не сборище бандитов, поедающих немереное количество мяса и пьющих отвратный мед.