Владимир Поселягин - Русич. Бей первым

Поднял первых, постояльцы уже прыгали из окон второго этажа, а дальше подхватив мешок с добычей, я рванул прочь, уйдя в темноту. Пропустил дружинников, что бежали на отсветы пожара и криками поднимая жильцов ближайших домов, так я и смог добраться до дома Михайлова. Пока я бежал, то часто оборачивался, и мне жуть как не нравился, что пожар стал выше и явно сближался. Ветер гнал его в нашу сторону. Поэтому перебравшись во двор подворья, и открыв калитку, я затащил мешок и котомку, потом запер калитку, и закинув мешок на конюшню, не став поднимать его к балке, рванул к дому. Сам я на дело шёл в крестьянской одежде, сейчас скинув её, я быстро обмылся у колодца, и пройдя на кухню, запихнул одежду в очаг, на углях та мигом вспыхнула, всё же я помарал её кровью, сразу завоняло горелыми тряпками, а сам поднявшись наверх, быстрым шагом зашёл в светёлку, чтобы выделили мне. Даниил, что решил спать со мной, тут же дёрнулся и поднял голову, когда я не совсем аккуратно бросил котомку у своих вещей, отчего та звякнула. Уходя на дело мне удалось не разбудить брата, а тут всё же смог, да и специально это сделал, что уж говорить.

— Вставай, — велел я ему, быстро одеваясь. — Я в отхожее место ходил, пожар видел, похоже горит Коломна, давай подминай всех. Беда к нам идёт.

Тот тут же вскочил и вылетел из светёлки, стукнувшись в потёмках плечом о дверной косяк, и дальше больше на ощупь направился к следующим дверям, барабаня по ним и крича о пожаре. Похоже Даниил, не смотря на малолетство, отлично знал, чем это грозит, и перепугался он по-настоящему. Сразу зазвучали голоса и тревожные вопросы, я тоже вышел в коридор, держа лучину в руках, что освещала меня полностью одетого да при саблях, вот я и пояснил:

— Я во двор выходил, до отхожего места, и видел пожар. Ветер к нам дует, как бы до беды недалеко. Бегом во двор. Нужно крыши сараев и дома водой полить, чтобы углями не прожгло, и быть готовыми. Намочите тряпки и на лица их навяжите, чтобы дымом не дышать.

Кроме Михайловых у нас на дворе и в доме несколько человек осталось, пьяные слишком, тут спали, их тоже удалось растолкать. Те по своим подворьям поразбежались, а мы делом занимались. Кто с вёдрами бегал, кто скарб выносил из дома, а я вывел уже беспокоившихся коней из конюшни, и оседлал обоих, снял мешки с балок, и загрузил ими обоих коней. Да и чересседельные сумки были. В общем, я к побегу был готов. Лошади сильно боялись, дым уже и до нас доходил, но к счастью не дошёл, ближе к обеду удалось остановить огонь за две улицы до нас. Две другие улицы полностью выгорели, больше шестидесяти домов. Даже как-то горько осознавать, что я сам к этому руку приложил. Сейчас мне конечно же уже не нравиться та идея, замести следы и улики поджогом постоялого двора. Знал бы что из этого выйдет, что другое придумал. М-да, ну теперь буду умнее. И всё же, как же я так впросак попал? Ведь догадка о пожаре что мог по городу разойтись, на поверхности лежала. Сколько городов уже так выгорало?

Однако горевал я всё же недолго, людей погибло мало, успели поднять их, так что потери были только в имуществе. Пока ожидали, когда угли остынут для разбора, а я, зевая на ходу, от конюшни подошёл к матери Тита, что разговаривала с кем-то у калитки. Причём этого неизвестного во двор та не пускала, как-то и не пахнет тут гостеприимством. Хотя тот мог торопится, и сам не хотел входить во двор, что тоже вполне могло быть. Сейчас узнаем.

— Что-то случилось? — спросил я, подойдя.

У калитки снаружи стоял дородный мужчина с тронутой сединой бородой, в купеческих одеяниях, одетых явно наспех. Чуть в стороне стояла телега с немногочисленным скарбом, и явно погорельцами.

— Это купец Титов, что мне давал денег в долг. Их подворье выгорело, хочет наше забрать в счёт долга. Жить им негде, — пояснила мама.

— Вот как? — я с интересом посмотрел на купца, что попытался плечом меня отодвинуть и войти на подворье, но от мощного удара ногой в живот опрокинулся на спину, начав причитать, я же подошёл к нему, выйдя на улицу, и спросил. — Грамотка-то о долге есть? Покажи.

Я ещё вчера с матерью поговорил о долге что висел на них, кто взял, как оформили, кто видаки, что подписывались как свидетели. Поэтому купец должен был предъявить эту берестяную грамоту, можно и без видаков, но тот этого не сделал, нахрапом шёл. Я мог бы предположить, что тот уже продал человеку князя долг, и как-то узнав о его гибели, решил воспользоваться ситуацией, но документа на переуступку долга я у того прощелыги не нашёл, другие разные были, но ни чего подобного не имелось. Я предполагаю, что этот прощелыга просто не спешил выкупать долг чтобы я не посчитал что князь тут свой интерес имеет. Тонко работал, признаю. А так думаю грамотка с долгом сгорела вместе с домом, купец это знает, и действует из-за этого столь нагло. С другой стороны, тот был в своём праве, если бы привёл обоих видаков, что ставили подписи на документах, слова обоих равняются той сгоревшей грамотке. Видимо поленился, от этого и получил.

— Не ори! — жёстко приказал я. — Если грамотки о долге нет, то видаков приводи, тогда поговорим, а сейчас пшёл вон.

Не глядя как тот поднимается с пыли, я резким движением ушёл в сторону от удара, а со спины подбежавший от телеги молодчик пытался меня огреть. И нанёс два мощных удара по корпусу, и классический удар в подбородок, отправив его в нокаут, после чего выхватив саблю, сделал зверское лицо, а то ещё двое спешили на помощь, и спросил:

— И кто тут хочет сабельки вострой отведать? Пошли вон, псы смердящие.

Кстати, тут особо так не говорили, но это фразу я взял из фильма про попаданцев в прошлое к Ивану Грозному, применив впервые, и почему-то местным она не понравилась. В общем, забрав постанывающего купца и того молодчика, что уже приходил в себя, те укатили. Я же повернулся к матери Тита, что стояла ни живая, ни мертвая у калитки, с бледным до синевы лицом, и сказал:

— Ну вот и всё, пока видаков не приведут, можно спокойно заняться делом.

— Что ж теперь будет? — спросила та, оседая у калитки.

— А что будет? — подскочив, я подхватил её под локоть и запрев калитку, повёл к дому. — Да ничего не будет, приведёт видаков, получит деньги, я уже приготовил нужную сумму, и уйдёт с ними. Кстати, ты надумала дом продавать и со мной в Москву уезжать?

— Знаешь сынок, но мы всё же останемся тут, — вздохнула та. — Тут все знакомы, зимой нам помогали. Соседи как родня. Да, думаю мы тут останемся.

— Хорошо, я не буду убеждать вас сменить это решение. Помогу обустроится, всё что нужно купить. Может быть лавку на торгу, чтобы было чем кормится.

— Подожди, а ты? — та развернулась ко мне.

— А что я? У меня дела в Москве, в Коломне я жить не буду. Так что думаю через несколько дней расстанемся. Но вы не волнуйтесь, деньги на содержание я буду вам высылать, да и сам навещать тоже буду. Тем более до Москвы не так и далеко, дня три караваном, купите место, приедете, навестите меня, тоже не трудно. Только зимой езжайте, летом я обычно планирую бывать в других местах и дома меня будет не застать. Это лето тоже.