Марина Ефиминюк - Любовь к драконам обязательна

Хорошо, что под маской невозможно различить красноречивого, тяжелого взгляда, но губы сестры сложились в тонкую линию. Не оставалось никаких сомнений: если вдруг танец выкупит коллекционер бронзы, то завтра утром родители найдут в постели мой остывающий труп. Для наглядности Эзре оставалось только провести по шее ребром ладони.

— Десять тысяч! — в экстазе взвизгнула организаторша и тихонечко заверещала: — Милочка, не тушуйтесь, мужчина с единорогом — владелец монетного двора. Берите в оборот, пока дается в руки; только запаситесь хлыстом.

— Единорог же бронзовый, зачем ему хлыст? — не поняла я.

— Для мужика.

— Он извращенец? — испуганно уточнила я, как будто действительно собиралась крутить любовный роман с дельцом.

— Нет, но имеется очень неприятная супруга. Проверено на собственном опыте — придется отбиваться…

Тут у меня возникло с трудом преодолимое желание нас обеих накормить успокоительными пилюльками, припрятанными в сумочке на тот случай, если кто-нибудь из сестер от наплыва эмоций решит поскандалить с подавальщиком.

— Господа, десять тысяч! Кто больше?

Публика утихла, вычисляя, кто еще сильнее тронулся умом, чтобы по цене королевского коня приобрести танцульки с девицей, спрятавшей лицо за жутковатой маской серийного маньяка. Я даже не знала, радоваться мне или печалиться, что сравнялась по стоимости с породистым скакуном.

— Двадцать пять тысяч, — прозвучал в паузе, переполненной хмельным азартом, спокойный мужской голос. И будь я проклята, если не знала, кому принадлежит мягкий баритон человека, привыкшего говорить негромко, ведь обычно его прекрасно слышали с первого раза.

Люди оборачивались к высокому мужчине в черной полумаске и в превосходно сидящем фраке. По-другому, нежели превосходно, костюм сидеть просто не имел права, ведь он наверняка был заказан у королевского портного. Таннера ди Элроя я знала недолго, но уже поняла, что на половинчатость он никогда не соглашался. Даже Золушку для бала себе купил. Интересно, как бы Дракон отреагировал, узнав, что под маской пряталась растяпа-стажерка?

— Танец уходит господину в черном фраке за двадцать пять тысяч шиллингов!

Совершенно точно от прилива чистой, ничем не замутненной радости организатор находилась на пороге летаргического пятидесятилетнего сна, как не к месту упомянутая бедняжка Поппи. Конечно, ведь на эти деньги можно полгода кормить половину сиротских приютов Аскорда.

— Наш аукцион закончен! — объявила она и снова склонилась ко мне: — Милочка, я не знаю, чем вы привлекли Таннера ди Элроя, но на вашем месте я бы не теряла времени даром. Он абсолютно эксклюзивный товар!

Музыканты заиграли медленную, пронзительную мелодию. Народ разошелся, освобождая танцевальную площадку, а я с громыхающим сердцем следила, как ко мне подходит собственный шеф… Вложила влажные, ледяные пальцы в протянутую ладонь и пролепетала:

— Должна предупредить, что я совершенно не умею танцевать.

— Не переживайте, в танце главное — умение партнера, — уверил он и ловким движением заставил меня повернуться вокруг своей оси. — Согласны?

Равновесия, в отличие от дара речи, я не потеряла и просто согласно кивнула. Горячая рука Таннера скромно лежала чуть повыше моей талии. Нас разделяло особенное расстояние, целомудренное и одновременно интимное. Ровно столько, чтобы толпа зевак не заметила, что на самом деле пространство между нашими облаченными в вечерние наряды телами почти искрилось от напряжения.

Мелодия оборвалась на последней звонкой ноте. Страстный и в то же время невинный танец завершился. Я вдруг осознала, что вместе с нами под музыку давным-давно кружились десятки пар, хотя казалось, будто Гостиный двор опустел.

— Спасибо, — с полуулыбкой Элрой прикоснулся к моей руке губами.

— Мне надо на воздух, — пробормотала я.

— Проводить?

— Нет!

Балкон был пуст, холод распугал даже любителей уединения, только на перилах балюстрады нахохлилась пара голубей. За спиной хлопнули двери, музыка и разговоры стали тише. На улицах горели магические огни. Шары, увенчивающие мачты фонарных столбов, пульсировали мягким светом. По мостовым грохотали редкие поздние кебы. Вдалеке виднелся величественный королевский дворец, стоявший на холме в центре Аскорда. Переливался белыми светляками королевский парк.

Трясущимися пальцами я развязала ленты на маске, несколько раз вдохнула стылый воздух, стараясь отогнать волнение, охватившее меня в зале. Не помогло ни капли, зато затрясло от острой свежести.

— Тереза, ты простудишься, — раздался за спиной голос Таннера, и на плечи лег плед, один из тех, что приготовили для гостей, желающих глотка ночного воздуха после душной бальной залы.

Я вздрогнула, но отказываться не стала, наоборот, натянула повыше и буркнула:

— Как вы меня узнали?

— А ты скрывалась? — Он уже был без маски.

— Вы потратили кучу денег.

— Знаю, но оно того стоило. — Таннер лукаво улыбнулся и объявил: — Сейчас будет салют, Золушка.

Неожиданно со звоном распахнулись двери и выпустили на балкон толпу хмельных, разгоряченных гостей. Мы с Элроем разошлись, сделав вид, будто стоим на благочинном расстоянии в пол руки.

Народ набивался, нас незаметно оттеснили от перил, прижали друг к другу. Среди разноцветных нарядов мелькнуло алое платье Эзры и розовое — Ароны, а между ними задирал голову к небу, сизому от уличной иллюминации, клерк «пять тысяч триста шиллингов в месяц». Лакеи спешно разносили пледы.

— Начинается, — зашепталась толпа, и городское спокойствие потревожил басовитый раскат грома.

Над Гостиным двором вспыхнул алый цветок, разлетевшийся на мириады крошечных искр, и публика восхищенно охнула. Снова прозвучал залп, и сверкающий белый шар распался на звездочки.

— Я должна поблагодарить вас за книгу и за бал. Сегодняшний вечер — настоящая сказка, — вздохнула я.

— Не за что, — прошептали мне на ухо.

Я повернула голову. На лице шефа играли разноцветные тени, синие глаза потемнели, и наши губы встретились. Мы едва соприкоснулись, словно в детской игре, но я в ужасе отдернулась от Таннера. Он подхватил меня за талию, не давая потерять равновесие.

Святые угодники! Это считалось поцелуем или нет?! Ведь если детский чмок, похожий на утиное тыканье клювами, принять за поцелуй, то мне каюк! Неужели теперь до конца жизни буду сохнуть по красавчику-аристократу, обвешаю комнату его портретами, никогда не выйду замуж и умру одинокой старой девой, живущей в доме с тридцатью ручными драконами?

— Мы что? — Я хотела быть уверена, что не состарюсь в компании стада Поппи. — Мы поцеловались?

— Нет, — покачал головой шеф, развеивая панику.