Марьяна Сурикова - Между Призраком и Зверем

Я дотронулась сперва до его щеки, потом кончиками пальцев погладила губы, как вдруг накидка была сорвана с моих плеч и оказалась на полу, а я — спиной на мягкой подстилке в центре этого волшебного места. Кериас покрывал лихорадочными поцелуями лицо, руки, шею, тонкая сорочка рвалась под его пальцами, а я обнимала своего мужчину, принимая яростные ласки с той же ненасытностью, с какой впускала его в себя, двигаясь в едином, созвучном с ним ритме.

Очнувшись, не смогла отпустить. Тесно прижалась, закинув руку на теплое плечо и согнув ногу поверх его бедра, а он нежно поглаживал мое тело и чертил невидимые линии на плече, руке, боку и чуть щекотно проводил под коленкой.

— Кериас. — Я вдруг вспомнила, о чем важном стремилась рассказать, и приподнялась на локте.

— Что? — промурлыкал он. Резко обхватил за плечи и повалил меня на себя, не дав отстраниться.

— Ой…

— Рассказывай.

— Мне так…

— Не ерзай, если хочешь поговорить.

Я затихла, прижалась щекой к его плечу и, гладя пальчиками его грудь, принялась объяснять, что вовсе не являюсь дочерью князя.

— Отец не мог обмануть. Это какая-то нелепая ошибка, что магия рода вдруг сработала, а меня приняли и признали все главы кланов. Моя мать была обычной женщиной, как и мой отец. Они не благородного происхождения и никогда не были в Иннее. Объясни, как ты смог проявить метку и зачем отправил меня к Алисту?

Правитель Монтерры тихо рассмеялся, что заставило в недоумении вскинуть голову.

— Не ошибка, Миланта, — ответил Кериас, очертив контур моего лица, — а спланированный и хладнокровный обман. Сговор, в который вступили император и князь.

— Обман?

— У князя нет дочери, только сыновья, но есть желание приблизиться к трону. Столько лет отношения с Иннеей оставались напряженными, а враги настойчиво разжигали и поддерживали эту вражду, по сути, раскалывая империю изнутри. Я вычислил всех, Миланта, послужив приманкой на том вечере, когда было совершено покушение.

У меня даже сердце закололо от воспоминаний о его ранах, о промокшей рубашке и темноте подвала с запахом крови.

— Не хочу вспоминать.

— Я лишь поясняю, что заговорщиков не осталось, но это не означает, будто в будущем не появятся недовольные и жаждущие власти. Заключить договор с самым сильным родом в империи после Монтсерратов, заручиться поддержкой великого княжества, их соседей и союзников, — это было на руку нам обоим. Князь решился на подлог. Острие кинжала содержало в себе полость, заполненную кровью, легкое надавливание, и рисунок на твоей руке, который я сам поставил, оказался обведен по контуру не твоей, а настоящей княжеской кровью. Оттого запылала метка, оттого тебя признала магия рода.

— То есть, — даже дыхание перехватило от грандиозности авантюры, — все это — большой подлог?

Я уперлась ладонями в теплую грудь, отстранилась, прогнувшись в пояснице и изумленно разглядывая поистине пугающего в своей расчетливости, безжалостности и хитрости Зверя. Моего Зверя.

Он прижал крепче, не позволяя выскользнуть из капкана рук.

— Всего лишь политика? — шепнула ему.

— Мышка! — Кериас разжал ладони только затем, чтобы крепко обхватить мою голову и заглянуть в глаза. — Можешь называть политикой или иначе, как хочешь. Если судить с этой точки зрения, долг императора — заботиться о своей стране. Долг стоит на первом месте, но я не смогу исполнить его, если рядом не будет единственной для меня женщины. Без тебя пусть вся страна катится в бездну. Так что суди сама, исполнил я долг или пошел на поводу собственных желаний.

— Кериас, — я даже не знала, что сказать, — как же рискованно решиться на подобное и обмануть всех. Ведь могло не получиться, могло рухнуть в последний момент по несчастливой случайности. Высшие силы! Зачем ты пошел на это?

— Потому что люблю.

Все-таки сон? Ненастоящий, чудесный, но оттого грустный. Но просыпаться не желаю, никогда.

Когда я заговорила после долгого молчания и спросила, как такое возможно, Кериас ответил с усмешкой:

— Он тоже любил.

— Вернон?

— Я вспомнил момент гибели, видел твои глаза, пока умирал, и ощущал то, чего никогда не испытывал прежде. Освободившись от влияния граней, осознал, что успел полюбить.

— Помнишь? Ты помнишь? Ты Кериас или Вернон?

— Я больше не разделяю, с момента, как стал единым целым, овладев тобой.

— Кериас меня не любил.

— Правда? — Он улыбнулся весело и дразняще. — Кого же я любил?

— Инессу.

— Ириаден так говорил? — Усмешка стала более жесткой. — Нет. Тебя, Миланта. Задолго до происшествия в часовне и до той ночи, когда точно безумный рванулся спасать жизнь отвергшей меня Мышки.

— Почему я ничего не знала? Ни о князе, ни о твоих планах, ни о чем? Даже папа молчал. А ты убедил, будто печать на моем запястье была все время, твоя магия лишь проявила ее.

— Ты должна была верить, искренне считать себя дочерью иннейского князя, только так и остальные поверили.

— Ты следовал за нами, да? Во время путешествия? — Я прижалась к нему чуть теснее.

— Держался на приличном расстоянии, чтобы не столкнуться ни с кем по дороге. Иногда менял облик, когда пришлось пробираться по скалам.

Вот почему он успел в самом конце, когда отвлек на себя внимание преследователей и обставил все, точно произошел несчастный случай. А не вернулся, потому что к месту сражения уже спешили дозорные.

— Теперь ты контролируешь барса, помнишь все даже в его теле?

Кериас кивнул, перебирая мои спутанные пряди. Потом намотал одну на руку, разглядывая в волшебном лазурном свете.

— Этот облик мне нравится больше всех.

Я смутилась, спрятала лицо на его груди и пробормотала:

— Спасибо.

Когда он так смотрел, хотелось закрыться ладонями, пряча за ними невероятную переполнявшую меня радость. Я не привыкла делиться своими чувствами, а потому так сложно оказалось поднять голову, ответить на его взгляд и тихо-тихо прошептать:

— Я тоже тебя очень сильно люблю.

Говорят, император был без ума от красавицы-фаворитки, не мог и дня прожить без нее. По этой причине милая, но не обладавшая яркой внешностью императрица так и не смогла завладеть его сердцем. Оно осталось безутешным после гибели огненной Мейлинды. Правитель пытался залечить сердечную рану с помощью других прекрасных женщин, но все они сменяли друг друга в его постели, не задерживаясь в ней. Супруга при этом оставалась в счастливом неведении, ведь по отношению к жене владыка всегда демонстрировал искренние внимание и уважение.

Обо всем этом я узнала прекрасным утром, когда в императорскую спальню ворвалась одна взъерошенная и очень злая кошка.

— Кто здесь с тобой? — крикнула она, позабыв о почтении к правителю целой империи, и беззастенчиво отшвырнула в сторону одеяло.