Марьяна Сурикова - Между Призраком и Зверем

Изогнув спину, барс зашипел, его хвост ходил ходуном и яростно бил по впалым бокам. Но я даже отползти не попыталась. Знала доподлинно, что ослабленным потомкам древних ликанов давно не давалась древняя магия — способность к полному обращению, разве только…

«После гибели человеческой сущности ликаны обращались в зверей и доживали свой век уже в этом облике, по-прежнему представляя опасность для своих врагов», — услужливая память подкинула цитату из древней книги, и рассеянная гранями боль в груди внезапно вернулась, усилившись в разы, если только это было возможно.

Я убила Кериаса.

Наверное, только это понимание и помогло окончательно позабыть страх перед яростным хищником. Я его враг, и сейчас он расправится со мной, и пусть будет так. С пониманием того, что натворила, я даже не представляла, как жить дальше.

Кот втянул воздух, его ноздри задрожали, а прижатые к голове уши внезапно выпрямились. Хвост ударил по бокам еще пару раз, хищник подступил ближе, почти вплотную, снова понюхал и, фыркнув, отступил.

Гибкое сильное тело изогнулось в прыжке, когда огромный оборотень мягко запрыгнул на каменный алтарь, а с него — на высокую узкую перекладину в нескольких метрах над полом. По ней зверь прошел, точно ловкий канатоходец, чтобы через минуту протиснуться сквозь круглое окно без стекол и исчезнуть в темной ночи, скрывавшей пространство за храмом.

Я осталась сидеть в той же позе, в какой замерла перед не тронувшим меня хищником. Камень на груди больше не холодил и никак не проявлял себя, а по ту сторону стенного пролома послышался шум. Один за другим в храм осторожно проникали помощники главного дознавателя, встревоженно озирались по сторонам, рассредоточивались по периметру разрушенной залы. В руках они сжимали оружие, точно приготовились нападать или держать оборону, но бороться было уже не с кем.

— Леди, — кто-то осторожно коснулся моего плеча, — вы в порядке? Что здесь произошло? Милорд дор Харон погнался за преступником? Вы можете указать направление?

Я перевела взгляд на говорившего и смотрела на него целую минуту, прежде чем свободный от влияния граней человеческий разум заволокло беспросветной темнотой.

Мое бессознательное состояние в этот раз не было вызвано опустошением после радужной магии, а очнулась я не где-нибудь в дознавательской или подземном каземате, а в той самой комнате, что отвели мне в поместье дор Харон. Едва открыв глаза, вспомнила все произошедшее, а потом накатило осознание и захотелось вновь окунуться в спасительную темноту. Была согласна даже на холодное белое пространство меж радужных стен, лишь бы душа и сердце снова онемели. Я не в состоянии оказалась выносить эту боль, жуткое чувство вины и раскаяния, а еще — огромной невосполнимой потери.

Я нащупала каплю амулета и крепко сжала в ладони, но он не откликнулся. Не нагрелся, не завибрировал, оставаясь холодным бесцветным куском кристалла, потерявшим радужный блеск.

Кериас и Вернон — я не то что спасла, я потеряла обоих. Один погиб, потому что я рискнула заключить договор с древней магией, превратив стража в пленника ритуала. Ему пришлось наблюдать, дабы не позволить никому вмешаться. А второго я убила сама. Вытянула последние силы из того, кто до последнего защищал меня.

Закрыв лицо ладонями, я раскачивалась на кровати, тихонько подвывая, и, кажется, медленно сходила с ума. Даже не отреагировала на стук в дверь, не поняла, что кто-то зовет по имени, пока меня не встряхнули легонько за плечо.

— Леди Миланта, — горничная Кэти стояла возле кровати и пыталась привести меня в чувства, — прилягте, прилягте, доктор не велел вставать, а то рана опять начнет кровоточить.

Я подняла на горничную глаза, силясь понять, что ей нужно. Служанка решительно наклонилась и заставила откинуться на подушки. Подоткнула одеяло и немного поправила тугую повязку на груди. Посмотрев вниз, я обнаружила бинты, обмотавшие тело.

— У вас там рана, напротив сердца. Доктор велел лежать. Я принесла лекарство, выпейте.

Она приподняла мою голову, ласково уговаривая при этом, и заставила выпить горький, пахнущий травами напиток.

— Вот и хорошо. Полежите теперь.

— Зачем меня сюда привезли?

Я ухватила отстранившуюся Кэти за руку и так крепко сжала, что испугала горничную.

— Так, — она растерялась, силясь дать ответ, — я, право, не ведаю, леди Миланта. Милорд говорил, вы уехали, а вот вчера вас привезли ночью его помощники. Они и не знали, что вас куда-то в другое место проводить следует, да и без сознания вы были, еще и в крови вся. Мы доктора сразу позвали, а он не велел вас трогать, чтобы рана затянулась.

— Я не хочу быть здесь, — снова обхватив голову ладонями, зажмурилась, из горла вырвался приглушенный стон.

— Леди Миланта…

— Я не хочу. Я не могу быть здесь. Это его дом. Его! А его нет больше. Я не могу.

— Вы успокойтесь, успокойтесь. Доктор говорил, что лихорадка может начаться. Сейчас вот настой подействует, и вы еще поспите. Не нужно метаться, полежите. Леди Миланта, ведь рана снова откроется.

— Я так хорошо понимаю теперь, Кэти, зачем он снес тот старый особняк. Он не мог находиться в доме, где погибла Инесса.

— Конечно, конечно, леди. Вы только полежите спокойно, а как легче станет, так сразу поедете, куда захочется. Вот милорд вернется…

— Он не вернется! — со злостью прервала я. — Не вернется! Никогда! — закричала и попыталась подняться с подушек. Грудь сразу пронзила резкая боль, перед глазами поплыло.

— Тише, тише. Ведь говорила вам. Ничего, сейчас легче станет. Вы дышите потихоньку.

— Я хочу разучиться дышать, — прохрипела ей в ответ.

Состояние между явью и сном — в таком я пребывала, пока медленно затягивалась рана на груди. Кэти доложила о моей истерике доктору, и тот назначил новые препараты, не позволявшие выплыть из вязких волн сонного тумана. А еще однажды в полудреме я услышала чьи-то препирательства, и хотя плохо понимала смысл, зато запомнила слова, поскольку прозвучало имя Ириадена.

— Император приказал привезти, — чужой холодный приказ.

— Куда ж вы ее повезете? — Моя несмелая и робкая Кэти шипела, точно рассерженная кошка. — Неужто не видите, в каком она состоянии? Что же, прямо такую и заберете? Поди еще умрет на ваших руках.

— Не дерзи, девчонка. Не видишь, с кем говоришь?

— А вы в чужом доме не распоряжайтесь. Я только приказам милорда Кериаса подчиняюсь и леди Миланты.

— Пропал твой господин! — обрубил ее разозленный чужак. — Не говорила о нем леди?

— Что она скажет, коли в себя еще не пришла? — не растерялась и не выдала меня горничная.

— Ну, смотри, — наверное, погрозил ей кулаком некто неизвестный и добавил: — Как придет в себя, доложить немедленно.