Степан Кирнос - Сквозь инферно: За инфинумом забвения [СИ]

В это же время целый флот выстроился у берегов острова. Десятки самых разных кораблей выстроилось возле острова в боевые порядки. Азариэль видел, что с них стаскивают штурмовую технику: лестницы, тараны и даже катапульты снимали с кораблей. В это же время у защитников цитадели осталось только две баллисты, которые закрепили среди руин внутри цитадели.

Но тяжелее всего пришлось Азариэлю, когда он узнал о смерти своего друга. Он силой воли не давал отчаянию распространяться по душе и, держа себя в руках, юноша обратил все мысли к отмщению. Он поклялся, что сегодня как можно больше отступников поплатятся за то, что пришли сюда.

Всё также хлестал ливень, заливая цитадель и поливая доспехи Азариэля. Ветер трепетал боевые и истрёпанные знамёна союза. И в этот момент начался один из последних этапов смертельной партии – враг стал создавать боевые построения, подходя к цитадели с запада, севера и востока.

Стражники протрубили тревогу, говоря о том, что последняя битва начинается. На стенах постепенно стали выстраиваться все те, кто остался в живых и мог держать оружие. Рядом с рыцарями и стражниками Ордена встали потрёпанные наёмники, мудрые члены Гильдии Магов, храбрые воины Гильдии Бойцов, объединённые силы всех орденов континента и ещё множество защитников, сегодня объединившиеся в единое воинство, чьей целью была защита Тамриэля. Внизу остались только паладины, ординаторы, десять мистических воинов в сиятельной броне и несколько командиров обороны, составив гвардию Регента. Их в совокупности осталось не более тысячи, но даже в таком мизерном количестве они и не собирались отступать против вчетверо превосходящих сил сторонников Даэдра. Сегодня, стоя на этом последнем рубеже, они либо победят, низвергнув тьму, либо погибнут, сражаясь за Тамриэль.

Все взяли наизготовку своё стрелковое оружие, готовясь безжалостно расстрелять противника. Кто-то готовил тетиву луков, кто-то проверял и заряжал арбалеты, а те, кто был одарён в магических искусствах, концентрировались, вбирая в себя энергию эфира.

Отступники Ордена, еретики и сектанты Даэдра, наёмники, мертвецы, дреморы, твари из Обливиона, бандиты и пираты стали строится всё плотнее, организуя линейные боевые порядки.

Тем временем Регент, оставив своё окружение, поднялся на стену, тем самым решив вдохновить защитников на стене.

Начал завывать холодный северный ветер. Отступники уже приближались, всё плотнее окружая цитадель. Среди их рядов небрежно трепетали странные и отталкивающие знамёна. Они шли неумолимо, пробираясь сквозь обугленные и сравнённые с землей укрепления. Они шли по мокрой золе, что некогда была грандиозной стеной. Лишь несколько кусков обугленных укреплений второго рубежа остались стоять, как чёрные памятники.

– Что ж. Небеса рыдают, а отступник чеканит свой шаг. Вот и наступил последний акт этой кровавой партии. – Бесстрастно сказал Ремиил, стоящий рядом с Азариэлем.

Враг приближался и стягивался под цитаделью всё плотнее. Уже становились отчётливо слышны пропитанные злобой приказы вражеских командиров.

Регент, поднявшийся на стену и занявший своё место над надвратным помещением, заговорил, стараясь вселить в уставшие сердца и изнеможённые души храбрость и доблесть:

– Братья и сёстры, мужайтесь! Сегодня, стоя на этом последнем рубеже, мы решаем судьбу Тамриэля! Ибо от нашего мужества, чести и доблести будет зависеть какой встретят завтра день жители мира! Либо они встретят забрезжившие лучи рассвета или же, если мы проявим слабость, то славные жители Тамриэля встретят утро рабами с ярмом на шеи! Крушите врагов, как можете и никакой пощады к присягнувшим стороне зла! За Орден! За Тамриэль! За пламя рассвета! Поднять наши боевые знамёна!

После слов Регента на множественных флагштоках были подняты боевые знамён тех фракций, что встали на защиту Тамриэля. Но самый крупный штандарт был посвящён союзу. И все флаги, знамёна и хоругви затрепетали на холодном ветру, вселяя в души защитников все те добродетели, которые необходимы были для этого боя.

Перед стенами уже выстроились ряды отступников, образовав строгий линейный порядок. В первой шеренге перемешали отряды еретиков Даэдра, сектантов, бандитов, пиратов, мертвецов и наёмников, создав тем самым сводные штурмовые отряды, которым дали сомнительную честь первыми начать взятие цитадели. Второй шеренгой шли тяжеловооружённые наёмники, могучие чемпионы Даэдра, одаренные нечестивым благословением своих хозяев. Это была самая немногочисленная шеренга, но именно на неё отступники возложили задачу подавить оборону на стенах.

И третей шеренгой были те самые предатели и отступники, которые некогда ушли из Ордена, продав душу тёмным силам. Их доспехи были сильно искажены: новые литании на чёрной бумаге, шипы, местами проржавевшие и подгнившие куски материала и новая символика. Вместе с ними в один ряд встали истинные слуги своих нечестивых хозяев: деморы и твари практически из всех планов Обливиона, чьи хозяева желали однозначного подчинения Тамриэля. Слуги Хермеуса Моры, Мерунеса Дагона, Периайта, Намиры, Молага Бала, Боэтии, Вермины и ещё нескольких принцев сегодня встали вместе с жителями Тамриэля в надежде, что сегодня влияние их хозяев раскинется на весь континент. Но также была и четвёртая шеренга, в которой стояли катапульты и требуше, готовые обрушить на цитадель всю свою огневую мощь.

Они встали и стали стоять подобно статуям, ожидая команды своих чёрных повелителей. Но вдруг их ряды, с определённой чёткостью, расступились и вперёд выступили трое командиров атакующих, со своей «чёрной свитой».

Первым из свиты гордо шагал рыцарь из давно прошедших времён. Он был облачён в бесцветную прогнившую и проржавевшую насквозь броню, с которой скапывал могильный ихор. Его голову венчал странный фиолетовый плюмаж, не поддавшийся течению времени и источавший странное потустороннее свечение. Азариэль сразу узнал в нём Дунхарта – первого предателя.

Вторым был Фиотрэль эль Анарх. Он был в тяжёлой стальной броне, выкрашенной в зелёный цвет. За ним шли пятнадцать человек, бывшие гвардией своего командира, облачённые в тяжёлые кожаные доспехи. Всё то, что осталась от «Сынов Леса». И сегодня Фиотрэль намеревался отомстить за крах дела всей жизни.

И третьим, кого благословили губительные силы на командование, был Люций, чей лик стал самым омерзительным. Его лицо стало белоснежным, как у мертвеца, которого припудрили. И на этом лице он носил несколько золотых колец, вколотых в бровь, губы и нос. Его броня теперь была выкрашена в противный для глаза яркий пурпурный цвет и усеяна золотыми и платиновыми цепочками с драгоценными каменьями. За ним шли оставшиеся в живых иерархи, облачённых в тёмные рясы.