Степан Кирнос - Сквозь инферно: За инфинумом забвения [СИ]

– Мы присоединяемся к бою, ибо если сегодня мы сложим головы, то должны сделать это с честью. – Взяв клинок в правую руку, ответил Ремиил.

Азариэль понимал, что при таком раскладе положения победы им уже не видать. Он вынул свой клинок. Это был меч Верховного Магистра. Клинок Самуэля. В этом мече блестели все огни сражения и отражались столетия. Сам этот клинок взывал к тому, чтобы ринуться в бой и покарать мятежников.

– За честь и славу. – Гордо сказал Рафаэль.

– За честь и славу. – Повторили за ним рыцари и ринулись в бой.

Дух Азариэля наполнился светом чести и неистовой злобой к отступникам. Он готов был ворваться в их ряды и устроить бойню. Сам клинок Верховного Магистра к этому взывал.

Тем временем немногочисленных защитников, которые тем временем были во дворе, рассеивали. Ординаторы и командиры союза, при поддержке кучки стражников и наёмников не могли удержать всю массу противников, которая нечестивым скопом ломилась через ворота. И, несмотря на всё увеличивающее количество защитников, которые выходили из донжонов и спешили помочь своим друзьям, их силы были разделены надвое. Враг постепенно овладевал внутренним двором, и победа тёмных сил была более чем очевидной.

Но, словно по велению и замыслу Акатоша, башня не выдержала. Послышался страшный оглушающий хруст камня, мрамора и металла и главная башня стала всё сильнее крениться, опускаясь к земле. И вот последние крепления, со звоном лопнув, сдались, и она, став бывшим сосредоточением не писаной роскоши и красоты, со страшными стонами материала рухнула прямо на надвратное помещение, обратив в руины северо-западный донжон.

И сразу же после падения раздался оглушительный взрыв. Грохот от взрыва падения заглушил крики агонии тех кости и внутренности, которых сейчас перемалывались опавшими стенами. На несколько от такого грандиозного падения секунд заложило уши.

В этот момент над двором поднялись клубы пыли и каменной щепки, обдавшие буквально всех. Каменным туманом поднявшаяся пыль затянула всю цитадель. Куски башни разлетелись по всему внутреннему двору, буквально перепахав его, изрезав сотнями самых различных кусков былого величия, и обратив в кучу руин весь двор.

По счастливой случайности, или воле Аэдра, падающая башня обратила свою силу против сторонников губительных сил. Вся древняя красота, обратившись в неистовую ярость, словно принесла кару тем, кто посягнул на неё. Тяжёлый камень обрушился на головы нечестивцев, принеся справедливое воздаяние. Она похоронила под своими обломками около половины войска противника, чем существенно помогла защитникам.

Все стояли в полнейшем ошеломлении, как произошёл второй взрыв. Облачённые в чёрное пламя снаряды катапульт пробили брусчатку и камень под юго-западным донжоном и устремились под землю. Обстрел был такой импульсивный и сосредоточенный, что снарядам удалось прорваться через истончавшую в этом месте каменную породу и свершить ответный удар.

Через несколько секунд детонировало масло и весь донжон, стряхнув с себя каменную пыль, просел, провалившись под землю. И ещё через пару мгновений он накренился и рассыпался на десятки осколков, вызвав разрушение всей западной стены, превратив её просто в кучу камня.

Стена, блок за блоком, камень за камнем, в сопровождении оркестра разрушения, рассыпалась подробно мозаике, стряхнув воцарившихся там врагов.

Но это разрушение донжона похоронило под собой и казармы неофитов, которые примыкали к стене, а вместе с ним и всех тех, кто находился внутри. Раненные и те, кто за ними ухаживали стали жертвами безумных амбиций, переросших в настоящую войну.

Этим ошеломлением противника воспользовался Регент. Он, вырезая любого, кто встанет у него на пути, начал продвижение в юго-восточную часть цитадели, где остался единственны не разрушенный и безопасный донжон. За ним тут же ринулись и все защитники, оставляя позади врагов, которые только стали приходить в себя и осознавать, что произошло.

Побежал и Азариэль. Он был настолько ошеломлён боем, что даже и не услышал стонов тех раненых, что сейчас умирали под обломками донжона, казарм неофитов и стен. Им сейчас двигал только инстинкт выживания.

И вот был определён кусок земли, где закрепились силы обороны. Последние защитники цитадели всего Тамриэля заняли оборону в юго-восточной части последнего рубежа. От разрушенной башни и до последнего донжона, который оставался в руках защитников, расположилась линия второго рубежа.

Запыхавшийся Азариэль со своим арбалетом занял позицию среди разрушенных стен Академиона, которые ещё стоически держался. Юноша осмотрел уцелевших защитников. Их было не больше пятисот воинов и магов. Парень даже не мог понять, кто из командиров мёртв, а кто жив. Вся их оборона сначала была разорвана, а потом провалилась, а они сами загнаны в угол, уже в буквальном смысле. Усталость брала с двойной силой, и казалось, что надежды нет. Вот уже отступники, обтекая развалины разрушенных построек, всей массой пробираются сквозь руины и готовятся к последнему, как им кажется простому бою. Но пока защитники сил света живы, они будут стоять до последней капли крови и не дадут так легко взять их жизни.

Регент скомандовал, чтобы выжившие образовали защитную линию, которая сдержит натиск отступников. Изнеможённые, израненные и уставшие душами воители, поковыляли, для того, чтобы образовать шеренгу. В этой шеренге встали все: от наёмников до рыцарей, от стражников до ординаторов. Встали и те десятеро мистических воинов в блестящих доспехах.

В глазах Азариэля всё плыло, от этого он не мог прицелиться из арбалета. Его руки дрожали и тяжелели, а взгляд начинал подводить. Юноше то и дело приходилось себя вздёргивать, чтобы удерживать твёрдость руки.

Отступники быстро приближались. Их рёв, перемешанный с безумными молитвами, был неимоверно оглушителен. Надвигающееся безумие наступало штормом. Оставались считанные метры до столкновения со стеной защитников. Тут прозвучал приказ Регента и стрелы, болты и магия полетели в отступников.

Первыми бежали оставшиеся в живых из первой шеренги, которых вели несколько предателей-неофитов из Ордена. Когда их настигла смерть, у Азариэля не сжалось сердце, ибо им настолько овладела усталость и праведная ярость, что ему было просто всё равно. Он машинально перезарядил арбалет и снова приготовился к выстрелу.

Отступники и сторонниками губительных сил с рёвом и кличами врезались в шеренгу защитников, и завязалась страшная бойня. Отступники вошли в бой всем составом, но их напора не хватало, что бы прорвать шеренгу. Да и стрелки умело косили слобовооружённых противников, вышедших на открытую местность. Последнее наступление врага грозилось захлебнуться и потонуть в собственной крови.