Дарья Кузнецова - Голос Немого

— Чары! — передразнил я нервно. — При чем тут это? Они где-то там, за ними нет возможности проследить и нельзя прийти на помощь дорогому существу в любой момент, когда только появится опасность. Я привык чувствовать себя почти всемогущим в тех пределах, в которых обычно живу. Тию и остальных детей кесаря защищал дворец и чары богини, Даора и Халу не так-то просто достать… А тут вдруг выясняется, что стоит отвернуться — и близкий человек может просто перестать быть. Ускользнет, как вода сквозь пальцы, и все. Когда не хватает сил спасти и защитить — это понятно, это проще принять. Я уже научился это принимать. А здесь… Начинает казаться, что все это иллюзия, бред воспаленного сознания, что всего этого не существует. Стоит закрыть глаза, и мир перестает существовать. Да ржа его побери, плевать я хотел на мир! — раздраженно оборвал я сумбурный поток ненужных слов и вдруг наконец, озарением, нашел именно те, которые стоило сказать с самого начала, которые не давали спокойно дышать и сжимали грудь болью: — Я до смерти боюсь тебя потерять. Обещал защитить, а теперь вот оказывается, что не могу этого сделать…

— Не говори глупостей! — Рина с силой уперлась ладонями мне в грудь, чтобы отстраниться и заглянуть в лицо. — Что значит — не можешь? Именно ты и защитил! И-ив, ну что ты, в самом деле, — с мягким укором протянула она, хмурясь, ласково провела ладошкой по моей щеке. — Все обошлось, никто не пострадал. Если уж на то пошло, рядом с Железным регентом я рисковала значительно сильнее, — женщина улыбнулась, явно пытаясь свести все к шутке.

— Только Железному регенту было на это плевать, — поморщился я. — К тому же он не умел любить и вообще с чувствами у него были проблемы.

— А… ты? — едва слышно выдохнула Рина, глядя на меня с пронзительной надеждой. Трудно не понять, надеждой на что.

— Я давно не задумывался о том, что такое любовь, — не удержавшись от нервного смешка, проговорил я медленно, с расстановкой. — Если я сейчас готов бросить все и увезти тебя на край света, чтобы спрятать понадежнее, это она? Если при мысли о том, что ты могла умереть, у меня останавливается сердце? А если я понимаю, что в случае твоей смерти готов своими руками уничтожить полмира, чтобы добраться до тех, кто будет в ней повинен, и отомстить, и после умру сам — что это?

— Надеюсь, до этого все-таки не дойдет, — сияя улыбкой, качнула головой дана и потянулась ко мне для поцелуя.

Оставалось только порадоваться, что для этого разговора я догадался пройти в покои, а не устроил его на всеобщем обозрении. Сказать я изначально хотел совсем другое, может быть, отругать жену за беспечность, но так получилось куда лучше для нас обоих. По крайней мере, я сам окончательно понял, сколь многое значит для меня эта женщина, и успокоил на этот счет ее. А еще, похоже, эта встряска окончательно выбила из меня остатки эйфории и вернула меня к действительности, что тоже было очень кстати.

Один недостаток: о дефиците времени я забыл после пары поцелуев, а вспомнил, только лежа в собственной постели, ощущая во всем теле сладкую истому и обнимая жену, стремящуюся прижаться ко мне всем телом. Появилось острое, отчетливое желание сделать вид, что на сегодня у меня не было никаких планов.

— Ржа меня побери, — пробормотал я негромко.

— Что случилось? — спросила Рина.

— Нужно идти, но нет никакого желания это делать, — ответил честно.

— Ну, у нас же целая ночь впереди, — мурлыкнула жена, приподнимаясь на локте, чтобы дотянуться до моих губ. Прижалась грудью к груди, скользнула тонкой ладошкой по плечу вниз, потом на бок, ниже на бедро…

Идти куда-то расхотелось окончательно.

Я перекатился по кровати, подминая женщину под себя, поцеловал коротко и жадно, отчетливо ощущая, как тело вновь отзывается на ее близость, но после все-таки заставил себя остановиться.

— Ночь впереди, — напомнил я и отстранился, чтобы подняться с кровати и одеться. Рина не стала упорствовать, прекрасно понимая, что весь день провести в комнате я не могу. Да она и сама наверняка не собиралась сидеть в четырех стенах — к обучению дана подходила ответственно.

— Куда ты сейчас? — поинтересовалась женщина.

Я обернулся к ней, натягивая свежую тунику, и решимость моя вновь пошатнулась. Рина лежала на боку, подпирая голову ладонью, и взгляд мой против воли обласкал соблазнительный изгиб тела, запнулся о растрепавшиеся локоны — и я тряхнул головой, отгоняя наваждение, даже отвернулся на всякий случай. До зуда в пальцах захотелось коснуться этих прядей, собрать их в горсть, и до боли в паху — развернуть женщину к себе спиной, намотать их на руку, вынуждая прогнуться, и…

Вот это «и» я и отгонял, потому что представлялось оно настолько заманчивым, что серьезный разговор проигрывал по всем пунктам.

Определенно, так на меня прежде не действовала ни одна женщина. В самом деле, нечто сродни помешательству, только… обоюдно приятному?

К счастью, мысли мои Рина читать не могла, смотрела с искренним интересом и желанием услышать ответ, поэтому я уцепился за возможность успокоиться и сосредоточиться на деле.

— Надо поговорить с Тенью Камня. Старшим. — Скрывать что-то от жены я не видел смысла. Рина допущена уже до многих гораздо более серьезных тайн, она не болтлива и разумна. А если дело дойдет до того, что из нее попытаются выбить какие-то сведения… боюсь, тогда эти тайны потеряют уже всякое значение.

— Зачем? — нахмурилась дана и села на постели, вновь отвлекая меня от посторонних мыслей, на этот раз мрачных.

— Это… хм. Знак. Демонстрация отношения. С того момента, как выяснилось все по поводу его дочери, с самим Митием никто толком не общался. Тия его, конечно, не принимает, Даор не снисходит, остальные масштабные фигуры тоже демонстративно не замечают. Его не приглашают в дома и отказали в праве жить во дворце. Была выдержана пауза в несколько дней, чтобы наглядно продемонстрировать, что ни кесарь, ни остальные не считают его дело первостепенно важным, и заодно дать возможность понервничать и погадать о собственной участи. Теперь пора следующего шага, то есть моего визита. Как ты понимаешь, личность посланца в таком деле имеет куда больше значения, чем суть разговора.

— Какой-то детский бойкот получается, — задумчиво проговорила дана. — И что, Тень Камня действительно от этого нервничает? Он же наверняка все понимает!

— И он понимает, и окружающие понимают, что он понимает, — со смешком ответил я ей. — Это просто правила игры, соревнование в выдержке и терпеливости. Он должен рискнуть и постараться нас переиграть.

— А почему ты думаешь, что он рискнет? Что ему мешает просто сидеть на своем месте и ждать результата? Он же знает, что при наличии веских доказательств с ним обращались бы иначе, разве нет?