Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Как Забаву?… — ахнул Илья. — Да она ж еще дитя неразумное! Ей играть бы с подругами в куколки! Это что же Змей, скотина, изголяется? Раньше брал в полон заморских разных девушек, а теперь с Руси таскает малых детушек?!

— Так ты, стало быть, согласный, Ильюшенька?! — радостно подскочил к нему Дюк Степанович.

Богатырь мрачно кивнул.

— Он согласен! — возгласил Дюк на весь зал. — Владимир-князь, не гневайся. Мы в поход сегодня же отправимся.

— И то добре, — князь облегченно вздохнул и уселся на стоящее во главе стола резное кресло. — Давайте выпьем чарочку за скорейшее Забавы вызволение!

Зал довольно загудел. Позади столов побежали служки, доливая пьяного меда в кубки гостей. Илья, подойдя вместе с Дюком к столу, с удивлением обнаружил Алену. Радостно обнял ее и погладил по голове.

— Здравствуй, сестрица! Давно ты у нас? Я уж и не чаял увидеться. Эх, сколько раз мы тебя вспоминали… Ну как там на заставе? Ты туда заглядывала?

Алена не успела ответить — Илью уже обступили богатыри, поздравляя его с освобождением и наперебой поднося чарки меда.

На радостях, что гроза миновала, гости налегли на мед и вино. Дюк Степанович, от счастья, что добыл себе Илью в помощники, напился до поросячьего визга, чуть не разбил лицо Чуриле Пленковичу и, в конце концов, усмиренный кулаком Ильи, упал спать под стол, прямо на пролитое пиво и обглоданные кости.

— Эх, соболья шуба с зеленым бархатом, — покачала головой Алена.

— Ничего, — махнул рукой Илья. — У него денег много. Новую справит.

Напившиеся гости шумели, пели и плясали. Под шумок Алена отвела Илью к окошку и стала обстоятельно рассказывать ему о семейных неурядицах Добрыни и Алеши.

— Да, — вздохнул Илья. — Совсем они от рук отбились. Говорил я всегда, что негоже богатырю жениться. Но, раз уж взялся за гуж… Ничего, приедем на заставу, так я им рыло-то начищу, — заверил он Алену. — Тоже мне, взяли моду, жен законных бросать, охальники… Вот только сперва за Забавой съезжу. И с чего это Горыныч так охамел? Ведь это он прилетал, больше некому. Другой бы какой мелкий змей в Киев и носа не сунул. Ведь это Горыныч был, да, Аленушка?

— Горыныч, — улыбнулась Алена.

— Ай-ай-ай. Нехорошо. Зарок свой перед Добрыней, с Русской земли полону не брать, нарушил. И на кого, собака, позарился!.. Забава ведь, добрая душа, шубу дядькину мне дала, чтоб не зябко мне было в княжьем погребе. Пирогами да калачами крупинчатыми кормила меня потихонечку. И эдакую душечку он в горы к себе поволок?! Ну ниче, я ему лапки-то повыверну. Он у меня год будет охать, да вспоминать, как обижать малых детушек!

— Да он и не обижал ее вовсе! — возмутилась Алена. — Это он уволок ее, только чтобы тебя из погреба вызволить!

— Меня? — опешил Илья.

— Тебя, тебя, кого же еще. Змей уволок Забаву, а я тут во всю слухи распускала о том, какой ужасный и непобедимый дракон ее похитил, чтобы кроме тебя никто в поход на него идти не решился.

— Да вы что, совсем что ли сдурели?.. — Илья затравленно оглянулся, не слышит ли их кто, и, увидев, что гостям не до них, облегченно вздохнул. — Что за стыд, моего ради вызволения обижать да красть малых детушек?! Отродясь такого сраму я не видывал! Да за что ж вы меня эдак-то позорите?!

— Да какой же она малый ребенок? — обижено надула губы Алена. — Я, понимаешь, стараюсь, спасаю их тут всех, а в ответ… Да Владимир, коли ты не слышал, уже пообещал этого малого ребенка в жены Дюку Степановичу!

— За какие такие корысти он это пообещал? — недобро прищурился Илья.

— Да за то, что Дюк взялся, с твоей помощью, ее вызволить от Змея Горыныча.

— А, — небрежно махнул рукой Илья, — так это дело поправимое. С Дюком я по-свойски побеседую, так он сам от женитьбы и откажется.

— А ты сам на ней женись, — Алена улыбнулась. — Владимир же пообещал ее освободителю.

— Да на что мне, старому, жениться? Молодую жену взять, чужа корысть, ну а старой жены мне брать не хочется.

Боян тем временем вдохновенно пел:

С рассветом Илья и Алена отправились в княжеские конюшни за конем Ильи. Но главный конюший на вопрос о Чубатом лишь развел руками.

— Лютый зверь, а не конь!.. Мы его отборным сеном, лучшим овсом, пшеницей белоярой кормили. А он даже расседлать себя не дал! Копытами выбил дверь в конюшне и удрал. В один скок перемахнул через княжий забор, в другой — через киевскую стену городскую… Уж прости нас, богатырь, не знаем теперь, где и искать его.

На лице Ильи не отразилось и тени беспокойства. Наоборот, проявилась гордость за Чубатого.

— Ничего-ничего, — похлопал он широкой мозолистой ладонью по плечу конюшего. — Моего коня никто кроме меня еще приручить не смог. А выбитая дверь — это так, ерунда… Вот в Литве я гостил как-то раз, так там Чубатый одному не в меру прыткому конюшему голову разбил.

Конюший, поняв, что его не бить собираются, а утешают, прислонился к стене и облегченно вздохнул. А Илья с Аленой вернулись в пиршественный зал, откуда уже расползались припозднившиеся гости. Муромец разбудил Дюка Степановича, и они «отправились в поход». То есть, посадив мычащего что-то невнятное Дюка на коня, вывезли его с княжьего двора.

— Куда дальше-то? — спросила Илью Алена, после того, как гридни захлопнули за их спинами ворота.

— А пес его знает, — развел руками Илья. Потом, погладив бороду, он хитро улыбнулся и хлопнул холеную Дюкову лошадку по крупу. — Домой. Домой пошла, родимая.

Лошадь фыркнула и двинулась вперед. Шла она неторопливо, чтобы не уронить храпящего в седле Дюка. Попетляв по киевским улочкам, лошадь уткнулась мордой в забор одного из боярских дворов. Втянув носом воздух, она радостно заржала. Проснувшийся и чуть не упавший от этого с седла Дюк Степанович заорал:

— Анфиска!

Ворота немедленно отворились, и толпа слуг заботливо сняла уже снова успевшего задремать Дюка с коня.

Разбитная хитроглазая красавица-ключница Анфиска рассыпалась в благодарностях перед Ильей и Аленой за то, что те не бросили на пиру и проводили до-дома ее хозяина.

— Ты вот что передай ему, когда проспится, — прервал ее Илья. — Завтра пусть едет в Курцево. Там у него имение есть, да?

— Точно так. Есть, — закивала ключница.

— Так вот, пусть едет туда завтра же, и там ждет меня, Илью Муромца. А оттель поедем на войну со Змеем. Понятно?

— Ох, беда пришла, горе горькое! — запричитала Анфиска. — Нашего-то славного барина, Дюка боярского Степаныча, посылает князь на смертушку верну-ю!.. На змею посылает крылату-ю!.. На змею осьмнадцатиглаву-ю!..