Рэйнбоу Роуэлл - Так держать! [litres]

Я вздыхаю и добавляю третью колонку: «Баз». Правда, здесь нечего написать.

– По-прежнему я считаю, что это не война, – настойчиво говорит Агата. – Просто политика, как в нормальном мире. Вся власть у Мага, а Старинные Семьи хотят ее вернуть. Они будут пытаться из кожи вон лезть, заключать сделки и устраивать вечеринки…

– Дело не только в политике. – Саймон подается навстречу Агате и поднимает указательный палец. – Дело в том, что правильно и неправильно.

Агата закатывает глаза:

– Так говорят и на другой стороне.

– Так говорит Баз? – спрашивает Саймон.

– Саймон! – пытаюсь я вклиниться в их разговор.

– Дело не только в политике, – повторяет он. – А в том, что правильно и неправильно. Речь о наших жизнях. Если бы Старинные Семьи добились своего, меня бы здесь вообще не было. Они бы не пустили меня в Уотфорд.

– Саймон, ничего личного, – говорит Агата. – Просто ты нормал.

– Да неужели я нормал? – Он вскидывает руки в воздухе. – Я самый могущественный волшебник, которого видел свет.

– Ты понимаешь, о чем я, – искренним голосом говорит Агата. – В Уотфорде еще не было нормалов.

Она права, но интересно, чьи слова она повторяет.

– Я есть в пророчестве, – говорит Саймон, но его попытка защититься столь жалкая, что пора сменить тему.

О Саймоне и правда говорится в пророчестве.

Или о ком-то еще. И повторяется снова и снова.

Придет величайший волшебник всех времен, а явится он (или она), когда мир магов больше всего будет в этом нуждаться.

И тут появился Саймон.

Тоскливиус поглощал нашу магию, Маг и Старинные Семьи были готовы вцепиться друг другу в глотку, но вдруг приехал Саймон. Когда он обрел свою силу, то подобно молнии пронзил магический небосвод.

Большинство волшебников хорошо запомнили тот день. Я – нет. Мне было всего одиннадцать. Мама как раз читала лекцию. Она рассказывала, что будто дотронулась до оголенного провода и электричество пронзило ее изнутри. Это была дикая, обжигающая, опаляющая магия…

Такова магия Саймона и сейчас. Я никогда ему этого не говорила, но его сила просто ужасна. Когда он выходит из себя, даже стоять рядом с ним невозможно – это равнозначно удару молнии. Все мышцы напрягаются, а от волос несет дымом.

Иногда сила Саймона приманивает других волшебников: они чувствуют ее и хотят быть ближе. Но те, кто побывал рядом с Саймоном, более не видят соблазна.

Как-то раз Саймон сорвался, когда защищал нас с Агатой от семейства злорсуков – они похожи на барсуков, только более злые, и после этого Агата еще неделю вздрагивала, будто у нее судороги. Она менее стойкая, чем я, когда дело касается силы Саймона: может, потому, что Агата слабее. Или их магия несовместима.

Такое иногда случается, даже если двое любят друг друга. Есть одна древняя легенда, романтическая трагедия о двух влюбленных, чья магия довела их до безумия…

Вряд ли Саймон и Агата любят друг друга настолько сильно.

Но не мне говорить им об этом. Я уже пыталась.

Мама рассказывает, что, привезя Саймона в Уотфорд, Маг тем самым словно вывел мир магов на чистую воду – так это выглядело. «Он тот спаситель, о котором вы толкуете уже тысячу лет».

Даже те, кто не верил в подобное, не произносили этого вслух. Никто не мог отрицать силу Саймона.

Однако посещение Уотфорда ему пытались запретить. Магу пришлось сделать Саймона своим наследником, чтобы устроить в школу, а также внести его имя в Книгу Магии.

До сих пор даже некоторые союзники Мага не принимают Саймона. «Чтобы стать магом, нужно нечто большее, чем магия», – всегда повторял Баз.

Конечно, похоже на абсурд классизма, но в каком-то смысле это правда.

У единорогов есть магия. Немного у вампиров. Драконы, тугодумы, непутевые волки – у всех у них есть магия.

Но ты не волшебник, пока не научишься контролировать магию, говорить на ее языке. А Саймон… Да уж. Саймон.

Он встает и идет к окну, распахивает его и садится на подоконник. Вынимает из кармана палочку и бросает на кровать.

Я пишу в воздухе цифру четыре: «Маг».

– Итак, мы знаем про обыски Помощников Мага… – произношу я. – Саймон, ты, кажется, говорил, что они разгружали какие-то вещи в конюшнях? Можно разнюхать что-нибудь там.

Он молча смотрит в окно.

– Агата, – говорю я, – что еще ты слышала дома?

– Не знаю. – Она хмурится и теребит юбку. – У папы постоянно экстренные совещания Ковена. Мама говорит, что они больше не могут собираться у нас. Она считает, что наши соседи-нормалы уже что-то подозревают.

– Ясно, – говорю я, – может, тогда стоит перейти к другому вопросу: чего мы не знаем?

Я начинаю новую колонку, но Агата встает и собирается на выход:

– Мне и правда нужно заняться учебой.

Пытаюсь остановить ее:

– Агата, постой, тебя поймают, если ты уйдешь одна!

Но она уже закрыла дверь.

Саймон громко выдыхает и проводит руками по волосам, теребя свои бронзовые кудри.

– Пойду прогуляюсь, – говорит он, широким шагом направляясь к двери.

Его палочка остается лежать на кровати.

Отчасти мне хочется, чтобы он последовал за Агатой, но вряд ли он это сделает.

Я вздыхаю, потом сажусь на его кровать и просматриваю наш скудный список. Перед уходом я сдуваю свои слова в окно, приговаривая: «Туман, развейся!»

Не знаю, на что я надеюсь.

Что он увидит, как я стою на стене, как развеваются на ветру мои волосы, как колышется мое платье…

И что тогда?

Будет ли это что-то значить для него?

Он увидит, что я стою здесь, на крепостной стене, и жду его. Он словно увидит меня впервые. «Вот и ответ», – подумает он. Он расплетет мои ленты и повяжет одну себе на руку или бедро. О Моргана, и что это будет означать?

Что-то.

Что-то новое.

Я знаю, что Бэзил… думает обо мне. По крайней мере, думал. Раньше он следил за мной. Особенно когда я была с Саймоном.

Я знаю, что он ненавидел наши отношения с Саймоном. И жаждал того же. Баз сделал бы что угодно, чтобы встать между нами.

Он всегда вклинивался в наши танцы. Подшучивая, уводил меня от Саймона, а потом просто дразнил. Исчезал. Ускользал.

Иногда я подыгрывала. Стоит ли радоваться, что Баз ни разу не разоблачил мой обман?

Может, это и не было обманом. Может, я бы ушла вместе с Базом. В тот день я последовала за ним в Лес: до сих пор не знаю, о чем я думала.

В смысле, я, конечно, знаю, кто такой Баз. Что он такое.

Я не могу порвать с Саймоном ради вампира, да еще из тори – родители откажутся от меня. И я даже не знаю, что это повлечет за собой. Обязательно ли мне становиться злой? Подливать яд в чужие напитки? Насылать проклятия? Или же я просто буду сидеть за другим столом рядом с другим парнем… И буду столь же красивой, но на противоположном конце зала.