Рэйнбоу Роуэлл - Так держать! [litres]

У него совсем крыша поехала.

– Значит, твоя мама мне не доверяет? – спрашиваю я.

Мы идем по коридору, а Пенелопа жестом пытается заставить меня замолчать.

– Доверяет. Полностью доверяет. Она знает, что ты честный и прямолинейный и что если услышишь что-нибудь из ряда вон, то сразу помчишься к Магу.

– Неправда!

– Правда, Саймон.

– Пенни!

– Ш-ш-ш!

– Пенни, – говорю я уже тише, – я бы не стал подставлять твою маму перед Магом. Да и она бы не совершила ничего противоправного.

– Она снова прогнала его Помощников. Примал сказал, что в следующий раз Маг сам наведается к нам в дом.

– Тогда мне тоже следует там быть. Он ни за что не навредит ей в моем присутствии.

Пенни замирает на месте:

– Саймон, ты на самом деле думаешь, что Маг может навредить маме?

– Нет. – Я тоже останавливаюсь. – Конечно, он этого не сделает.

Она наклоняется ко мне:

– Мама составляет жалобу для Ковена. Она считает, что в итоге все разрешится. Но ты же знаешь: пока я дома, нужно изучить Уотфордскую трагедию, а в свете всех событий мама точно не пустит тебя в нашу библиотеку. Она зовет тебя Мини-Маг.

– Почему она меня так не любит?

– Любит, – закатывает глаза Пенни. – А вот его, кажется, нет.

– Пенни, твоя мама меня не любит.

– Просто она считает, что ты притягиваешь неприятности. Так и есть, Саймон. Серьезно.

– Да, но я не виноват.

Пенелопа трогается дальше:

– Уж я знаю это как никто другой.

Я не против остаться в Уотфорде один. Но на Рождество здесь совсем никого не будет. Мне придется вломиться на кухню, чтобы поесть. Может, попросить у поварихи Притчард ключ…

Мы добираемся до класса, и я намеренно ударяюсь плечом в стену возле двери. Те, кто считает бесполезным врезаться во что-то или бить вещи для улучшения самочувствия, ничего в этом не смыслят.

– Значит, теперь мы так это называем? – спрашиваю я. – Уотфордской трагедией?

Пенни замирает, мысленно возвращаясь к нашему разговору.

– Так это называли в то время, – говорит она. – Какая разница, как будем называть мы?

– Никакой. Просто… Мы делаем это, потому что умерла мама База. «Уотфордская трагедия» – так звучит, как будто все случилось где-то далеко, с чужими людьми.

– Скажи Магу, что остаешься на Рождество здесь, – говорит Пенни. – Он захочет провести его с тобой. – (Я невольно усмехаюсь.) – В чем дело?

– Можешь себе это представить? Рождество с Магом!

– Вы поете рождественские песни, – захихикала она.

– Взрываем хлопушки.

– Слушаете речь королевы.

– А можешь себе представить его подарки? – смеюсь я. – Он наверняка завернет в праздничную бумагу проклятие, чтобы посмотреть, смогу ли я разрушить его.

– Завяжет глаза, бросит тебя в Адском Лесу и скажет без ужина домой не возвращаться.

– Ха! – улыбаюсь я. – Совсем как на третьем курсе.

Пенни толкает меня в руку, и я отхожу, прислоняясь к стене.

– Поговори с ним, – советует она. – Он безумец, но заботится о тебе.

Баз уезжает на каникулы в числе последних. Долго упаковывает свой кожаный чемодан. Там лежит бóльшая часть наших записей… Баз до сих пор не решил, стоит ли поговорить об этом с родителями, но сперва он хочет понять, что может найти.

– Кто-то ведь должен знать о Никодемусе.

Я лежу на кровати, пытаясь убедить себя в том, что здорово иметь всю комнату в своем распоряжении. Стараясь не пялиться на База, я прокашливаюсь:

– Будь осторожен, хорошо? В смысле, мы же понятия не имеем, кто такой этот Никодемус, а если он опасен, то лучше ему не знать, что мы его ищем.

– Я поговорю только с теми, кому доверяю.

– Да, но в этом как раз все дело – мы не знаем, кому доверять.

– Ты доверяешь Пенелопе?

– Да.

– Ты доверяешь ее матери?

– Я верю, что она не злая.

– Что ж, а я доверяю своей семье. Не имеет значения, доверяешь ли им ты.

– Я просто напоминаю об осторожности.

– Сноу, прекрати делать вид, что тебя волнует мое благополучие. Мне от этого не по себе.

Баз опускает крышку чемодана и защелкивает замки. Потом смотрит на меня и хмурится, будто что-то решает. Мне знаком этот взгляд. Я кладу руку на эфес меча.

– Сноу… – начинает Баз.

– Что?

– У меня такое ощущение, будто я должен тебе кое-что сказать. В интересах перемирия. – (Я выжидательно смотрю на База.) – В тот день, когда ты увидел меня и Веллбилав в Лесу…

Я закрываю глаза:

– Как это может быть в интересах нашего перемирия?

Он не унимается:

– В тот день ты увидел меня с Веллбилав в Лесу… это не то, что ты подумал.

Я открываю глаза:

– Ты не пытался отбить у меня девушку?

– Нет.

– Да иди ты! С того момента, как она предпочла тебе меня, ты пытался вклиниться в наши отношения.

– Она никогда не предпочитала мне тебя.

– Баз, смирись уже.

Он выглядит уязвленным – что-то новенькое.

– Нет, – повторяет он. – Я хочу сказать, что никогда не был альтернативой для Веллбилав.

Я вжимаю голову в подушку:

– Что ж, мне не следовало так думать, очевидно, я ошибался. Но теперь путь для тебя расчищен. Агата меня бросила.

– В тот день в Лесу, – говорит он, – она прервала меня… – (Я пропускаю это мимо ушей.) – Прервала мою трапезу! Она видела меня. Я просил ее никому не рассказывать.

– И для этого взял ее за руки?

– Только чтобы позлить тебя. Я знал, что ты наблюдаешь.

– Что ж, это сработало.

– Ты меня не слушаешь. – Теперь Баз выглядит обиженным. – Я никогда не встану между тобой и Веллбилав. Мне всегда хотелось лишь позлить тебя.

– Ты хочешь сказать, будто флиртовал с Агатой, чтобы задеть меня?

– Да!

– Она никогда тебя не волновала?

– Нет!

Я скриплю зубами:

– Думаешь, я хочу это слушать?

– Очевидно, да. Теперь ты можешь с ней помириться и провести самое лучшее Рождество в своей жизни.

– Ты такой придурок! – восклицаю я, спрыгивая с кровати и устремляясь к Базу.

– Анафема! – кричит он.

Я слышу его, но мой кулак почти врезается ему в челюсть. Вовремя останавливаюсь.

– Она знает?

Баз пожимает плечами.

– Какой же ты придурок! – повторяю я.

– Это был всего лишь флирт, – говорит Баз. – Я же не пытался скормить ее химере.

– Да, но ты ей нравишься. Больше, чем я.

Он наклоняет голову набок и снова пожимает плечами:

– А почему бы и нет?

– Да пошел ты, Баз! Серьезно. – Я стою так близко от него, что брызжу слюной ему в лицо. – Она повсюду таскала с собой твой треклятый платок, все время, пока тебя не было. С прошлого года.

– Какой еще платок?

Я иду к ящику, куда забросил платок вместе со своей палочкой и другими вещами, а потом машу им перед носом База.

– Вот этот.

Баз хватается за лоскуток, но я вырываю платок, потому что не хочу отдавать его сейчас. Не хочу, чтобы у База было хоть что-то.