Рэйнбоу Роуэлл - Так держать! [litres]

Я переворачиваю ведро и сажусь поближе к огню. Эб суетится у шкафчиков, которые приколочены к дальней стене амбара. Там же висят полки, заставленные пыльными керамическими зверушками.

На втором курсе я подарил ей на Рождество крошечную хрупкую козочку: нашел летом на развале. Эб так носилась с ней, что я стал каждый год приносить на Рождество какую-нибудь безделушку. Козы, овечки, ослики.

Но сейчас мне даже стыдно, ведь я пришел с пустыми руками. Эб передает мне треснутую кружку кофе и стопку печенья.

– Не знаю, чем именно займусь здесь, – говорю я. – Вряд ли Уотфорду нужен второй пастух.

Ко мне подошел козленок и трется о мое колено. Подаю малышу печенье на ладони.

Эб улыбается, устраиваясь в своем мягком кресле:

– Мы что-нибудь для тебя придумаем. Когда мистрис Питч привела меня сюда, вакансий не было.

– Мама База, – говорю я, почесывая у козлика за ухом.

Возможно, вовлечь Эб в разговор будет проще, чем я ожидал.

– Это то же самое. Могущественная была волшебница.

– Ты хорошо ее знала?

– Она преподавала волшебные слова, когда я училась в школе. – Эб откусывает от печенья, крошки падают на ее замызганный шарф. – И еще она были директрисой. Да, можно сказать, знала. Сам понимаешь, мы не вращались в одних кругах, но после ухода моего брата Ники мы с семьей совсем стали далеки от общества.

Брат Эб умер, когда она была в школе. Она часто рассказывает про него, хотя каждый раз после этого становится мрачной и измотанной. Одна из причин, по которой Пенни не поладила с Эб. «Она такой меланхолик. Даже козы выглядят обескураженными».

По-моему, они выглядят нормально. Некоторые бродят возле кресла Эб, а маленький попрошайка устроился у моих ног.

– Я боялась уезжать из Уотфорда, – говорит Эб, – а мистрис Питч сказала, что мне и не обязательно. Теперь я оглядываюсь в прошлое и понимаю: она просто волновалась, что я выкину какой-нибудь номер и попаду в беду. У меня всегда было больше силы, чем здравомыслия. Я напоминала пороховую бочку, как и Ники. Мистрис Питч оказала магическому миру большую услугу, когда приняла меня, а еще запретила волноваться о том, что будет дальше. Сила не обязана быть ношей, говорила она. Если она слишком уж давит на шею, храни ее в другом месте. В ящике. Под кроватью. «Отпусти ее, Эбенеза, – говорила она. – Ты родилась с ней, но не обязана связывать с ней свою жизнь». Полная противоположность тому, что говорил мне мой старик… Интересно, вела бы себя мистрис Питч столь же снисходительно, будь я ее ребенком.

Я прыскаю со смеху, стараясь не выплюнуть печенье.

– Что такое? – говорит она. – Эта история должна вдохновлять.

– Тебя зовут Эбенеза?

– Отличное имя! Очень традиционное. – Эб тоже смеется и засовывает в рот целое печенье, запивая кофе.

– Кажется, она была хорошей, – говорю я. – Мама База.

– Да. В смысле, она была яростной как львица. И суровой, отчего окружающим было неловко. Все Питчи такие, и она всеми силами боролась с реформами. Но она любила Уотфорд. Любила магию.

– Эб… как умер твой брат?

Я никогда раньше не спрашивал об этом. Не хотелось огорчать Эб еще больше.

Она сразу же выпрямляется в кресле и отводит взгляд:

– Это мы с тобой обычно не обсуждаем. Мне вообще нельзя о нем говорить. Его имя похоронили, потому что не могли похоронить тело, даже вычеркнули из Книги. Но мы с ним были близнецы. Неправильно притворяться, будто его совсем не было.

– Я не знал, что он твоей близнец.

– Ага. И собрат по преступлениям.

– Ты, должно быть, скучаешь по нему.

– Очень. – Эб шмыгает носом. – Я не говорила о нем с тех пор, как он перешел на другую сторону, что бы ни говорили другие.

– Конечно, – произношу я. – Он же умер.

– Я знаю, что они говорят.

– Если честно, Эб, я не слышал, чтобы кто-то, кроме тебя, говорил о твоем брате.

Она пару секунд неподвижно смотрит на меня, выпрямив спину. Но опомнившись, отворачивается к огню и снова сутулится.

– Извини, Саймон. Просто я… я думаю, что другие считали, будто я собираюсь отправиться следом за ним. Что я не смогу жить без него. Ники хотел, чтобы я пошла.

– Он хотел, чтобы ты тоже убила себя?

– Он хотел, чтобы я пошла с ним к… – Она встревоженно осматривается по сторонам, а ее голос понижается до шепота. – К вампирам. Ники сказал, что будет ждать меня. Всегда будет ждать.

Печенье крошится у меня в руке.

– К вампирам?

– Неужели правда никто не говорит о нем? Или обо мне?

– Нет, Эб.

К вампирам? Брат Эб ушел к вампирам?

Она выглядит потерянной.

– Про него никогда не говорят, даже после всего, что он сделал… Наверное, так и бывает, когда тебя вычеркивают из Книги. Я была там. Мистрис Питч позволила мне сохранить слова у себя.

Она поднимает свой посох, и хотя передо мной просто Эб, я испуганно вздрагиваю. Козлик у моих ног подпрыгивает и убегает прочь. Эб даже не замечает этого. В таком меланхоличном настроении я ее еще не видел. По чумазым щекам текут чистые ручьи слез.

Она заносит посох над огнем, выбрасывая в пламя слова, однако те не горят:

«Никодемус Петти».

Я так потрясен, что хочу дотянуться и забрать их себе. Никодемус! Никодемус, который ушел к вампирам!

– Ники, – шепчет Эб. – Единственный маг, который выбрал смерть среди вампиров. – Она вытирает слезы рукавом. – Прости, Саймон. Я не должна говорить о нем, но в это время года я не могу перестать думать о брате. Каникулы же. А он там совсем один.

– Он до сих пор жив?

Это был неправильный вопрос, или же я задал его слишком настойчиво: Эб накрывает новой волной слез.

– Он до сих пор где-то там. Я бы знала, если бы он погиб. Раньше я всегда чувствовала, когда он попадал в беду.

– Где он?

Наверное, я говорю слишком заинтересованно, слишком отчаянно хочу все выяснить.

Эб снова поворачивается к огню:

– Я же говорила, я не общалась с ним со дня, когда он ушел. Клянусь!

– Я тебе верю. Прости меня. Ты, наверное… очень скучаешь по нему.

– Как скучала бы по своему сердцу.

Эб погружает посох в огонь, вылавливая оттуда буквы одну за другой.

– Был ли он с ними? – спрашиваю я. – С теми вампирами, которые убили маму База?

Эб вскидывает голову.

– Нет, – говорит она, словно защищаясь. – Я лично спросила мистрис Мэри, перед тем как она умерла. Она поклялась, что Ники в тот день там не было. Он бы никогда такого не сделал. Ники не хотел убивать людей. Он жаждал вечной жизни.

– А ты была здесь? Когда это произошло…

Ее лицо становится еще более унылым, хотя казалось, уже больше некуда.

– Я была на улице вместе с козами. Я не смогла помочь ей.

– А что случилось с детской? – не унимаюсь я. Вдруг сейчас Эб разрыдается и не сможет отвечать на вопросы? – Куда она делась?