Рэйнбоу Роуэлл - Так держать! [litres]

Я заметила, что теперь профессор Банс словно разговаривает сама с собой, а еще с фотографией.

– И он никогда не замолкал. – Она опускает снимок на столешницу. – До сих пор не пойму, как она его терпела. – Мама Пенелопы поднимает на меня взгляд и щурится. – Агата, знаю, что сейчас не выбираю слов, поэтому ничего из сказанного на этой кухне не должно покинуть этих стен, хорошо?

– Что вы, конечно, – говорю я. – Не волнуйтесь, моя мама тоже жалуется на Мага.

– Правда?

– Он никогда не приходит к ней на вечеринки, а если и появляется, то в своей униформе, заляпанной грязью, а еще рано уходит. От этого у нее мигрени.

Профессор Банс смеется.

Звонит ее телефон. Она достает его из кармана.

– Митали слушает. – Профессор Банс снова смотрит на компьютер и прикасается к тачпаду. – Дайте мне проверить.

Она поднимает ноутбук, прижимая его к животу и удерживая телефон между ухом и плечом, и выходит.

Фотографию она оставляет на столешнице. Чуть помедлив, я беру ее в руки.

Снова смотрю на эту троицу. Выглядят они счастливыми. Даже не верится, что сейчас они не общаются друг с другом.

Я смотрю на Люси, на ее румяные щеки и небесно-голубые глаза. Потом кладу фотографию к себе в карман.

Жаль, что ты не знал его молодым.

Он, конечно же, был симпатичным. Да он и сейчас красавец. Но теперь это видят все…

А тогда видела лишь я.

Мне и правда было его жаль: наверное, с этого все и началось. Он всегда много говорил, но никто его не слушал.

А мне нравилось его слушать. Нравились его идеи – он был прав насчет многих вещей. Как и сейчас.

– Дэйви, как продвигается Революция?

– Не дразни меня, Люси. Я этого не люблю.

– Знаю. Зато я люблю.

Он сидел в одиночестве под тисовым деревом, поэтому я присела рядом с ним. Я впервые заговорила с ним там, чтобы никто не увидел нас вместе. Чтобы никто не увидел меня с безумцем Дэйви.

Но теперь мне нравилось встречаться с ним под тисовым деревом, потому что мы могли побыть наедине.

– Ты в последнее время какой-то тихий, – сказала я.

– Мне больше нечего сказать. Никто не слушает.

– Я слушаю.

– Я представил жалобу Ковену. Они лишь посмеялись.

– Дэйви, уверена, они не смеялись…

– Не обязательно громко смеяться, чтобы кого-то унизить. Они вели себя со мной, как с ребенком.

– Что ж, ты и есть ребенок. Мы оба.

Он посмотрел мне прямо в глаза. Есть что-то такое в глазах Дэйви. Они словно пропитаны магией. Я не могу отвести взгляд.

– Нет, Люси, это не так.

После той встречи с Ковеном Дэйви проводил почти все время в библиотеке или сидел в столовой, склонившись над книгой и капая подливой на манускрипт четырехсотлетней давности.

Иногда я садилась рядом с ним, иногда он разговаривал со мной.

– Люси, ты знала, что в Уотфорде раньше был свой оракул? Он находился в комнате наверху Часовни с окном, выходящим на стены школы. Там всегда работали оракулы. Они были не менее влиятельны, чем директора.

– Когда это закончилось?

– В тысяча девятьсот четырнадцатом. В целях жесткой экономии. Суть была в том, что, если потребуется, оракул придет на помощь.

– Я не знаю ни одного оракула.

– Уотфордский оракул обучал других. Но эта профессия исчезла. До сих пор целое крыло в библиотеке отведено пророчествам…

– С каких это пор ты интересуешься хрустальными шарами и картами Таро?

– Меня не заботят детки, бездумно играющие с магическими инструментами, но это… – Его глаза засияли. – Ты знала, что был предсказан неурожай картофеля?

– Не знала.

– И холокост.

– Серьезно? Когда?

– В тысяча пятьсот одиннадцатом. И знала ли ты, что одно видение было у всех оракулов с основания Уотфорда?

– Тридцать секунд назад я даже не знала о существовании оракулов.

– О том, что явится великий Маг.

– Как в детской песенке, – сказала я. – «И явится тот, кто завершит нас, и явится тот, кто крах свой знаменует. Да будет править величайшая из сил всех и нам спасение принесет».

– Да.

– Моя бабушка раньше часто говорила про Величайшего Мага.

– Существуют десятки пророчеств, – сказал Дэйви. – И все об одном маге, Избранном.

– Откуда ты знаешь, что они об одном человеке? И с чего взял, что он – или она – уже не явился и не исчез?

– Ты и правда думаешь, что мы бы пропустили того, кто спасет наш народ? И наведет порядок в нашем мире?

– А там говорится, что именно это за порядок?

– Здесь говорится, что возникнет огромная опасность, мы погрузимся во тьму и станем разобщены, что сама магия будет под угрозой и что появится маг, обладающий такой силой, о которой никто и мечтать не может, волшебник, черпающий силы из центра земли. «Он похож на обычного человека, но его сила не сравнится с другими». Один оракул называет его сосудом – огромным и крепким, способным хранить в себе всю магию.

Дэйви говорил все с большим чувством. Его глаза светились, а слова еле успевали слетать с губ.

Он махнул в сторону стопки книг, будто само их существование доказывало неопровержимость пророчеств.

Я неосознанно опустила голову:

– Ты же не…

– Что? – спросил Дэйви.

– Ты же не думаешь, что…

– Что, Люси? Что я не думаю?

– Что… что ты и есть этот Величайший Маг?..

Он усмехнулся:

– Я? Нет. Не глупи. Я сильнее, чем кто-либо из этих кретинов… – Он обвел библиотеку взглядом. – Но мою силу вполне можно измерить.

Я тоже выдавила смешок:

– Верно. Тогда…

– Тогда?

– Тогда почему это так важно для тебя?

– Люси, потому что Величайший Маг скоро явится. В самый трудный час. Когда маги будут готовы «вцепиться друг другу в глотки», когда «глава нашего великого зверя собьется с пути». Все случится очень скоро. Это уже происходит. Нам всем следует побеспокоиться! Нужно приготовиться!

Обожаю папину лабораторию на чердаке. Там никому не разрешено наводить чистоту, даже его ассистентам. Но папа прекрасно ориентируется в этом беспорядке – знает, что где лежит, поэтому, если переместить книгу из одной груды в другую, он разворчится.

Целую стену занимает карта Великобритании – дыры в магической атмосфере пока не распространились на водную часть, но за годы они значительно выросли. Папа использует булавки и нить, чтобы обозначить периметр каждой дыры, потом с помощью разноцветных шнурков показывает, насколько дыры увеличились. Маленькие флажки отмечают дату измерения. За последние годы появилось несколько больших дыр – в Чешире почти не осталось магии.

Ассистенты папы как раз отправились на исследовательское задание. А недавно он нанял нового сотрудника, магического антрополога, чтобы изучить воздействие пустот на магических существ. Он хочет выяснить, как дыры влияют и на нормалов, но пока не может получить финансирование.