Фрэнсис Хардинг - Стеклянное лицо

Неверфелл почувствовала, что холодный узел беспокойства в груди чуть ослаб. Ее отчаянные действия были ненапрасны.

– А его семья? Им до сих пор грозит смерть?

Перед мысленным взором Неверфелл возникло бледное лицо Зуэль.

– Отныне все, кто принадлежит к фамилии Чилдерсин, носят черную метку, – холодно ответил великий дворецкий. – И следующая ошибка станет для них последней. Но пока им ничто не угрожает – и не будет, если они станут вести себя благоразумно.

– Значит, их не отдадут Гандерблэкам?

– Нет. Следующий вопрос!

Итак, Максим Чилдерсин вернулся к семье, Чилдерсины вне опасности, следовательно, Зуэль, скорее всего, тоже избежит наказания. Неверфелл облегченно выдохнула и наконец отважилась спросить о том, что имело отношение к ней.

– А куда мы направляемся?

– Сегодня мы занимаемся поисками Клептомансера и тех, кто поможет нам его найти. Довольно вопросов – мы уже на месте.

Выглянув из паланкина, Неверфелл обнаружила, что они вернулись к пещерному озеру. Паланкин со всеми предосторожностями опустили в лодку, которая тут же устремилась к острову. Там их уже ждали. При виде бордовой формы следователей у Неверфелл противно заныли зубы. Один из них кинулся к паланкину с отчетом, и Неверфелл с ужасом узнала следовательницу Требль, которая допрашивала ее в подвесной клетке. Сегодня на следовательнице было Лицо номер 312 – «Стражник у Серых врат», – серьезное и авторитетное, разработанное для того, чтобы внушать доверие и уважение.

– Ваше превосходительство, теперь мы яснее видим картину преступления. – Следовательнице Требль блестяще удавалось не коситься на Неверфелл, что было к лучшему. – За все время Стакфолтер Стертон остался без присмотра только один раз – когда его поместили в ледяную камеру, чтобы остудить до идеальной для употребления температуры. У дверей стояла охрана, и все полагали, что сыр в безопасности. Вор пробрался в ледяную камеру через складскую пещеру, расположенную над ней. Той пещерой редко пользуются. Там мы нашли вот это. – Следовательница Требль показала великому дворецкому испачканные мерные стаканы и хрупкие аптекарские весы. – Кем бы он ни был, в пищевой алхимии преступник разбирается. Мы думаем, что он смешал Вино из мошкары, Ядожгучий перец и Дрожащий пузырчатый сыр. Смесь разъела камень, как кипяток – горячий шоколад. В ледяной пещере мы также нашли вот это. – В руке у следовательницы блеснул тонкий металлический предмет с длинной ручкой и вилкой на одном конце. – Мы думаем, что вор разрезал Стакфолтер на куски, а потом протолкнул их наверх. Судя по всему, он собирался последовать за сыром и ускользнуть вместе с добычей.

– Но почему же он этого не сделал?

– Похоже, у него не было выбора. – Следовательница все-таки посмотрела на Неверфелл. – Когда кое-кто пролил вино Гандерблэков, слуги запаниковали и решили подать Стакфолтер на полчаса раньше запланированного. Вор, должно быть, услышал, как открывают дверь, и сообразил, что у него не так много мест, чтобы спрятаться.

– То есть… значит, я ни в чем не виновата! – радостно воскликнула Неверфелл. – Я не помогала Клептомансеру украсть сыр, наоборот, я ему даже помешала!

– Похоже на то, – с большой неохотой признала следовательница Требль.

– Вы уже выяснили, как преступник проник в складские пещеры? – спросил великий дворецкий. – И как ему удалось скрыться в озере?

– Мы поручили разобраться в этом Картографам, – быстро ответила Требль, – и вызвали мастера Харпсикалиана, чтобы он объяснил, к каким выводам они пришли. Он… не совсем в себе, но лучше большинства. И смиренно ожидает, когда вы его вызовете.

– Приведите его.

Послышался лязг и грохот – к ним направлялся еще один паланкин. Он сильно отличался от того, в котором прибыл великий дворецкий. В нем не было окон, а дверь замыкали тяжелые засовы и висячие замки. Этот паланкин скорее напоминал сейф, чем средство передвижения. Даже темное дерево, из которого он был сделан, отливало металлом. Но Неверфелл куда больше заинтересовали висевшие рядом с дверцей песочные часы.

– Можешь задать еще один вопрос, – сказал великий дворецкий, пока стражники отпирали засовы.

– Кто сидит внутри? – Неверфелл приходилось бить себя по рукам, чтобы не грызть ногти от волнения.

– Картограф.

Неверфелл вспомнила, что рассказывала о Картографах Зуэль. Эти люди приносили Каверне огромную пользу, многие из них были гениальными, но мозги у них работали своеобразно, и все, кто отваживался с ними заговорить, рисковали заразиться сумасшествием.

Дверь наконец открылась, и стражники поспешили шагнуть в сторону, не забыв перевернуть песочные часы. Песок тонкой струйкой зашелестел в нижнюю камеру.

Выглянувший из паланкина мужчина принялся отвешивать странные, нелепые поклоны. Неверфелл сразу почувствовала в нем что-то неправильное и насторожилась. Стражники тоже наблюдали за Картографом с опаской. Его чайного цвета глаза были слишком большими и свободно вращались в глазницах. Пояс Картографа ощетинился пугающими на вид устройствами, а непонятный механизм у него на голове каждые десять секунд громко щелкал, отчего Картограф слегка вздрагивал.

Его Лицо в каталоге создателей Лиц значилось под номером 33 – «Уместная галантность». Мягкая улыбка подходила для ситуаций, когда вам передавали сахар на важных приемах. Сейчас для нее было не время и не место. Лицо Картографа заставляло Неверфелл нервничать, словно он надел пиджак задом наперед или натянул носки на руки.

– Мастер Харпсикалиан, я хочу знать все, что вы выяснили о последнем проникновении в складские помещения, – без предисловий начал великий дворецкий. – Как злоумышленник пробрался туда и как ему удалось сбежать. – Правый глаз бросил взгляд на песочные часы, и великий дворецкий подстегнул мастера: – Скорее, время не ждет!

– А-а-ах. – Картограф громко выдохнул, потом набрал полную грудь воздуха и заговорил неожиданно бодро и четко. – Разумеется, я лишь подытожу выводы моих более опытных коллег, но из того, что сказал Пеклеттер, я понял, что… – Картограф дернулся, – в гранитной толще под озером пролегает затопленный туннель…

У него была на удивление ясная речь. Голос Картографа поднимался и опускался, увлекая слушателей по спиральной лестнице его фраз, уводя их в шахты и незаметные коридоры, так что они теряли счет времени и…

– …летучемышиный прорыв помешал нам, так что мы не успели завести локтевой механизм и поймать эхо после того, как икота земли…

– Время вышло! – закричал стражник, когда последние песчинки проскользнули через устье часов.

Картограф продолжал говорить, но его уже заталкивали обратно в паланкин, чтобы плотно запереть за ним дверь. На острове воцарилась тишина. Восемнадцать человек восстанавливали дыхание и пытались привести мозги в порядок, а это, надо сказать, процесс довольно болезненный.