Анна Бруша - Иди к черту, ведьма!

Амадей разошелся и выглядел весьма воинственно. Он принялся покачивать ногой и пальцами отбивал ритм. Варфоломею показалось, что Амадей выстукивает ту самую оперную арию, после которой он заснул.

— Три века? Ерунда какая, — удивился Варфоломей.

— Вот! Какие тут вообще могут быть счеты? Развели бухгалтерию! Год туда, год сюда… А знаешь, сколько всякой бюрократической возни из-за такого сущего пустяка? Из-за такой вот ничтожной мелочи. Тоже мне, моду взяли… Экологическое и гармоничное существование! Выступают за естественность. И вот эти лозунги дурацкие: «Ведьмы — тоже люди!», «Ведьма должна жить, как человек». Кому должна, тому простила. Что ж им теперь, не жить, что ли? Восемьдесят — ну ладно, лет сто — и все? Шутники.

— О ком речь? Кто тебе нервы мотает?

— Да тайная канцелярия наша родная, кто ж еще. Затейники. Им, голубчикам, все неймется. А ты еще с ними не сталкивался?

— Нет.

Варфоломей сложил руки на груди.

— Значит, столкнешься, — безапелляционно объявил Амадей. — Они обычно не вмешиваются в наши дела, но иногда… когда вожжа под хвост попадет… Тогда они чертей вспоминают и проявляют ненужное рвение. — У Амадея на лбу выступили бисеринки пота. — Умаялся. Я тут подремлю немного, ты не против?

И, не дожидаясь ответа Варфоломея, заснул прямо на стуле.

Ровно через пятнадцать минут Амадей открыл глаза. Выглядел он бодрым и отдохнувшим. С хрустом потянулся и сказал:

— Ну вот! Чувствую себя человеком. Эти чиновники и инстанции столько энергии выпили! Думаю тебя, Варфоломей, пригласить к нам с Верой на годовщину. Решили отметить в узком кругу друзей. Приглашение пришлю. Зря, что ли, учился писать каллиграфическим почерком? Так что ты проверяй почтовый ящик.

— Хорошо. Буду ждать.

Варфоломею не терпелось выпроводить Амадея и засесть за перевод. Хотелось хорошо сделать тестовое задание и получить работу. Тем более из всего многообразия переводческих возможностей он выбрал то, что поможет лучше разбираться в людях, в их мечтах, надеждах и планах.

Ева вернулась к себе. Ноги слегка дрожали, но это было приятно. Даже слишком. Полное удовлетворение, если не больше.

Григорий прикинулся самым ласковым в мире котом, поскольку был голоден. Ужин был просрочен на час. Ева исполнила долг котовладельца, а потом не раздеваясь легла на кровать и закрыла глаза. Нужно было остановить бег мыслей. Взять паузу. Отпустить напряжение.

Она всегда обладала богатым воображением. Вот и теперь ей представился зал суда, такой, который она неоднократно видела в фильмах и сериалах. На месте присяжных сидело двенадцать Ев. Ева же была судьей. Присутствовали Ева-прокурор и Ева-адвокат. Варфоломей находился на месте обвиняемого.

Была еще Ева-стенографистка. Почему-то она носила очки, а волосы были завиты мелкими кудряшками.

Слово взял прокурор:

— Ваша честь…

Ева-судья благосклонно кивнула.

— У меня есть неопровержимый аргумент. Прошу принять во внимание, что он черт.

Ева-стенографистка быстро застучала пальцами по клавишам старомодной печатной машинки. В конце строчки послышался громкий «дзинь».

Сама же Ева по своим ощущениям пребывала в этом зале суда где-то под потолком. Ее тело стало легким, как перышко. Она парила и наблюдала.

Ева-прокурор продолжила:

— Прошу приобщить к делу доказательства: рога и хвост. А также он, — прокурор кивнула на Варфоломея, — сам признался, что он черт.

Евы-присяжные зашептали, заерзали на своих местах.

Ева-судья не преминула постучать молотком:

— Тишина, тишина в зале суда!

Ева, парящая под потолком, только слегка удивилась, что молоток был для отбивания мяса. У нее в верхнем ящике правого кухонного шкафчика хранился точно такой же.

— Слово предоставляется защитнику.

Ева-адвокат поднялась со своего места, игриво подмигнула подсудимому черту и подошла к Евам-присяжным.

Она облокотилась на бордюр, который отделял зал суда, и вкрадчиво произнесла:

— Ну рога, ну хвост. И что? Ну черт… Я даже отрицать не буду.

— Ага! Прошу занести в протокол! Даже защитник этого не отрицает! — взвилась прокурор, так что судье пришлось вновь пустить свой молоток в дело.

— Девочки, — Ева-адвокат снова повернулась к Евам-присяжным, — секс с ним — потрясающий.

У стенографистки очки съехали на кончик носа.

Ева, парящая под потолком, кивнула.

— Это мой первый аргумент. И вот вам второй: потрясающий секс, которого у нас с вами не было… напомните, коллега, как давно?

Она с торжеством повернулась к прокурору.

— Это грязный прием.

И снова к присяжным:

— И, кстати, хвост… очень даже. А в нужный момент — так вообще.

Евы-присяжные согласно закивали.

— И потом… Рога, хвост… не такие уж существенные недостатки для мужчины. Черт, не черт… Лишь бы человек был хороший! Что тут думать, надо брать от жизни все. Попался лимон — сделай лимонад. Попался черт — сделай…

Ева не узнала, чем закончилась проникновенная речь, но и так поняла, что все Евы-присяжные проголосовали единогласно. За Варфоломея. Еву закружило, потащило наверх, она летела прочь из зала суда… И проснулась от того, что упала с кровати. Оказалось, продрыхла до утра.

— Ну и бред. Приснится же такое…

Ева потерла лоб и болезненно сощурилась. Несмотря на то что небо было завешено тучами и свет в окно лился довольно тусклый, он нестерпимо резал глаза. Понадобилось время, чтобы привыкнуть к освещению, словно она только что вышла из темного подвала.

Ева осмотрелась. Обстановка выглядела не совсем привычно. Кровать и комод, конечно, остались прежними, но вокруг появилось нечто вроде неонового свечения. Квартира приобрела футуристический вид. Она потерла глаза — все вернулось в норму.

— Ой-ей-ей, — сказала Ева и, чтобы окончательно прийти в норму, решила порадовать себя завтраком в кафе. Небольшое буржуйство в виде яиц пашот с голландским соусом или что-нибудь такое… Сложносочиненное и не ежедневное.

Еще одна причина сбежать из дома — Варфоломей. Ева запретила себе думать про зарождающиеся отношения с чертом. Даже после заседания «суда» она немного боялась, что черт может нагрянуть внезапно. Нужно было свыкнуться с мыслью.

Быстро собравшись, Ева отправилась в «СтарЛайт». Красные диванчики, неограниченное количество кофе, легкая музыка, да и вся атмосфера всегда действовали на нее умиротворяюще.

Она как раз делала заказ, когда краем глаза заметила, что голова мужчины за соседним столиком начала светиться зеленым. Свет получался мягким, рассеянным, как от лампы с зеленым абажуром. Ева моргнула, и голова снова стала нормальной, с небольшой аккуратной лысинкой на затылке.

Официантка принесла завтрак, ослепительно улыбаясь. То есть ее улыбка светилась в прямом смысле, Ева отчетливо это видела.