Анна Бруша - Иди к черту, ведьма!

— Что там? — осторожно спросила она и пошла к нему, кутаясь в одеяло.

Оказалось, что полено-подарок Варфоломея стоял на подоконнике и покачивался.

— Но как? — Ева посмотрела на пустую вазу, которая стояла на столе. — Оно что — перелетело?

— На улицу хочет, — сказал Варфоломей.

Ева подошла поближе и заметила, что «полено» выпустило сотню маленьких ножек, которые скреблись о стекло. Взвизгнув, дернула ручку и распахнула окно. «Подарок» Варфоломея стремительно рванулся к свободе и растворился в ночной тьме.

— У него ножки. Оно летает! ВАРФОЛОМЕЙ! Почему ты не сказал?

У черта был самый невинный вид.

— Всегда говори, чего ожидать, а то я чуть было не… Ой, кошмар! Ты видел? Оно летает?

— Из него делают мазь для полетов, — сообщил Варфоломей.

— Извини, — спохватилась Ева, — твой подарок улетел. Я просто запаниковала. У него была куча таких маленьких ножек Это ужасно. И они все «шур-шур» по стеклу. Лучше бы оно просто светилось. За ужином было красиво. Оно хоть не опасное?

— Ева, я бы никогда не стал подвергать тебя опасности, — ответил Варфоломей очень серьезно.

На следующий день Ева предложила Варфоломею избавиться от «плохой кармы с переводами» и поработать над текстом у нее. Тут выявились все плюсы проживания в одном подъезде. Варфоломей сходил за ноутбуком и вернулся через несколько минут.

Ева за это время сварила маленькую кастрюльку кофе. В турке получалось слишком мало для двоих, а большого кофейника в доме не было. Она явила еще одно кулинарное микрочудо, которое пришлось черту по вкусу: яичница с помидорами и колбасой.

Закончив завтрак вчерашней шарлоткой, оба уютно расположились по углам. Григорий пытался всех контролировать и спал то около одного, то около другого.

Варфоломей снова набросился на перевод. Присутствие Евы вдохновляло, ему нравилось, как шуршала кисть по бумаге — это помогало концентрироваться. Нравилось, как пахло в доме. Варфоломей вдохнул аромат печеных яблок с корицей, магии, недавней страстной любви и кофе.

Черт печатал сегодня гораздо быстрее.

«Эллион вытерла кинжал, испачканный в зеленой крови поверженного фейри, и выпрямилась. Поймав свое отражение в оконном стекле, она убедилось, что ее платья из тяжелого красного шелка выглядит все так же совершенно…»

Варфоломей порадовался, что на этот раз состоянию платья уделили не слишком много времени. Он пришел к выводу, что люди придают просто огромное значение выбору одежды. Эта Эллион если не убивала фейри, то наряжалась. И, судя по всему, выбор платьев у нее был просто огромен. А впереди ждало ужасающее количество страниц.

«Вдруг за ее спиной раздался тихий вздох. Эллион резко повернулась… Ее взгляд встретился с пылающими глазами фейри…»

Ага, вот, похоже, и король. Варфоломей перевел эпичную битву. На пяти листах эти двое бросали друг друга в стены, разносили дубовую мебель в щепки, не говоря уже об оконных стеклах, случайных вазочках и очень дорогих статуэтках из слоновой кости.

Похоже, король фейри совершил тактическую ошибку: он слегка порвал платье. Ух! От этого у Эллион открылось второе дыхание. Она почти победила, но тут король применил одно хитрое заклинание…

— Нет! — Варфоломей отложил ноутбук. — Это поразительно! Почему этот самый фейри не мог сразу применить колдовство? Чего ждал? Я сижу, перевожу эту бессмысленную битву, и на пятой странице он, понимаешь ли, вспомнил!

Ева подошла и почесала Варфоломею лоб между рогов.

— Ну мало ли? Не сообразил сразу. Забыл.

Черт возмущенно фыркнул.

Ева взяла листок бумаги и сделала набросок. Изобразила Варфоломея, склонившегося над компьютером.

— О, похоже, король фейри захватил в плен Эллион, поместил ее в свой дворец, и…

Несколько минут черт читал. Было слышно только, как клацало колесико мышки, когда он пролистывал страницу вниз.

— И она планомерно начала портить ему жизнь, — вынес он вердикт. — Интересно, дальше сказано, почему он это терпит?

— Варфоломей? — задумчиво позвала Ева.

Она отложила набросок и теперь валялась на кровати, почесывая коту пузо. Григорий благосклонно принимал ласку.

— М-м-м… — отозвался черт.

Теперь у него получалось печатать пятью пальцами из десяти, и не нужно было постоянно смотреть на клавиатуру.

— Слушай, а как тебя дома называют? — спросила Ева.

— Так… секунду… кажется, она собирается его соблазнить и «страсть пылает ярким факелом». М-да, странно. Каким таким факелом? И любят слово «пылающий»: уже раз десять что-нибудь пылает. Что ты спросила?

Варфоломей порадовался неожиданной передышке.

— Я спросила, как тебя называли дома? Как твое имя в Аду сокращали?

— Никак!

От такого абсурдного предположения Варфоломей снова фыркнул.

— Что, у тебя никогда не было домашнего прозвища?

— Нет.

Ева перебралась поближе к Варфоломею:

— Вот так все время и называли — Варфоломей?

— Конечно.

Черт скосил глаза на монитор и еще раз перечитал получившийся абзац. Выходила чушь. Автор совершенно запутался с метафорами.

— Варфоломеюшка, сделать тебе чаю? — спросила Ева с хитрым видом.

Черт заметил маневр, глаза его сощурились.

— Я придумала, — сказала Ева как ни в чем не бывало. — Буду называть тебя Варфоломейчик.

Варфоломей три раза посчитал количество букв.

— Но получается же длиннее?

Черт вступил на скользкую дорожку.

— Ну и что, — сказала Ева, пожимая плечами. — Хорошо же звучит?

— Неплохо, — согласился Варфоломей и проницательно заметил: — Но ты же спрашивала про СОКРАЩЕННОЕ имя.

Ева посмотрела на него долгим ласковым взглядом из серии «ничего-то ты не понимаешь».

— Я пойду делать себе чай. Если надумаешь — кричи.

Не нужно пытаться понять, объяснить и тем более победить женскую логику. Варфоломей усмехнулся и с затаенной нежностью пробормотал себе под нос:

— Человечек.

Ева высунулась из коридора:

— Ты что-то сказал?

— Нет, ничего.

В тот день Варфоломей так и не ушел от Евы.

Они не делали никаких громких заявлений. Никто из них не сказал: «Слушай, а давай попробуем…», или «У нас с тобой отношения», или что-то еще в том же духе.

Они ничего не планировали. Не думали, надолго ли они вместе. Наоборот, оба старательно избегали любых разговоров о будущем. Просто были — и все. Ева и Варфоломей совершенно неожиданно для самих себя оставили одиночество в прошлом.

Постепенно две жизни проникали друг в друга и сливались. Это происходило легко… и на удивление комфортно.

Ева постепенно захватывала территорию. Как признак того, что она рядом, в доме Варфоломея незаметно стали появляться ее вещи. Все началось с зубной щетки. Потом в ящике комода завелась майка. Еще Ева планировала «забыть» свою расческу и, возможно, помаду на зеркале. Не специально, конечно. Исключительно для удобства. Но все-таки было в этом что-то очень древнее, всплывшее из глубин подсознания: в случае внезапного появления соперницы «в пещере» вещи должны свидетельствовать, что место рядом с этим мужчиной уже занято и ловить здесь нечего.