Сергей Прикоп - Тропою испытаний. Чужой мир [СИ]

— Ну, что скажешь? — проговорил барон, садясь за стол.

То, что Свенд опускал обращение «господин Рон» при разговоре с магом, очень тому не нравилось.

— Обычный молодой человек, — проглотив вертящуюся на языке колкость, проговорил Рон. Видя, что этого мало и барон все еще смотрит на него, он продолжил.

— По многому видно, что вы, барон, были правы относительно его незнания языка и того, что он не подсыл. Никакой фальши, только чистые эмоции. Однако ухо с ним надо держать востро… Парень не глуп, образован…

— Что-нибудь еще?

— Ну… Аура у него странная. М-м, непохожая на ауры обычных людей, отличия невелики, но заметны, — пояснил Рон.

— Он имеет способности?

— Нет, барон, что вы! Просто он… Инороден.

— Об этом не трудно догадаться, — ворчливо произнес хозяин поселка, — стоит только посмотреть на него.

Маг сжал зубы.

— Я говорю о том, что видно не снаружи.

— Он прост и понятен… Не то, что некоторые, — проговорил Свенд и встал из-за стола. Рон с раздражением подумал, что этот вояка с героическим прошлым начинает его злить. Откинувшись на спинку стула, он стал размышлять о странном чужаке, найденном в горах, где только охотники на снежную нежить и бродят. Если он, Рон, первым сообщит о находке Великой Ложе, вполне возможно, что его простят и не остявят гнить в этом медвежьем углу… Но если ценность чужака будет только как еще одного мерзкого смеска неведомых рас… Этого будет мало для прощения. Стоит к нему приглядеться… Какое-то время. А поэтому…

— Господин барон!

Свенд остановился посреди лестницы.

— Да?

— Когда мы сообщим в столицу о нашем… Найденыше?

Свенд некоторое время стоял молча, и маг поспешил добавить, — Думаю, после Больших Холодов будет лучше всего… Вы согласны?

— Да, Рон… Я согласен. Быть посему! — и невозмутимо зашагал дальше.

Рон дождался, когда тяжелые шаги отдалятся, хмыкнул и громко позвал:

— Госпожа Грета! Горячего вина!

— Сию минуту, господин маг!

Маг сидел в зале, обдумывая создавшийся расклад, пока потихоньку собиравшийся в таверне люд не стал докучать ему.

Я сидел на постели и смотрел на Тиля — так, оказывается, звали хозяйского сына — пока он соображал, как глупому мне объяснить значение слова «делать». Я давно все понял, и слово на аррском прочно укоренилось в памяти, но я просто мстительно изображал непонимание этому паникеру, который помешал сегодняшнему утру стать добрым.

Маг дал ему именно такое задание — учить меня языку нормальных людей! Я уже знал название около пятидесяти разных предметов и явлений. Одним из первых я узнал слово «туалет»…

— Тиль делать туалет! — заявил я по-аррски, когда мне надоели его кривляния.

Тиль некоторое время изображал букву «о». Видно было, что он собирался обидеться, но вдруг согнулся пополам и захохотал.

— Нет, — давясь смехом, сказал он, — я не делал его!

Отсмеявшись и немного успокоившись, он вдруг покраснел и смущенно, мешая знакомые мне слова и жесты, попросил прощения за утро. Сообразил, однако! Хороший знак, неплохой паренек растет.

Мы пожали друг другу руки вполне земным жестом, и я с улыбкой сказал самое доброе слово на аррском, которое знал:

— Еда!

После более чем прозрачного намека я позавтракал, причем здесь же, в своей келии. Упражняясь в языке, я потребовал стул, стол и письменные принадлежности. Последние были все те же — берестяные листы и угольки — о чудо! — вставленные для удобства в специальные палочки. После такого шага вперед учеба вышла на новый уровень, и к концу дня я мог похвастаться словарным запасом сапожника. И узнать много нового.

Я под арестом. Про меня знают только те люди, которых я видел — начальник гарнизона Калем, гоподин маг Рон, Бани — отец Тиля и Грета, его мать. Калем, оказывается, племянник Свенда, а сам Свенд — здешний барон! После этого мой юный учитель убежал помогать матери по хозяйству, пообещав еще навестить сегодня.

Интересно я так попал — из ну очень демократичной Земли прямо в местные келлнарские сливки общества! Стоило задуматься о своем поведении в новых условиях. Ведь то, что привычно было в земном социуме, здесь может восприниматься совсем иначе. Мне бы не хотелось, чтобы невинная шутка послужила поводом для удаления моих зубов, а то и головы… Остается только смотреть, что называется, в оба и мотать на ус любую доступную информацию.

А еще этот новый статус! Я так понял, они хотят меня приберечь до момента выяснения, опасен я или полезен. Ясно, что это будет решаться на высших кругах власти. Хотя Свенда, вернее, господина барона Свенда дерр Бранн, я знаю всего пару дней, я уверен, что зла он мне не желает. А вот его племяш явно хочет избавиться от меня, да поскорее. Значит, здесь я точно не задержусь. Этот вывод неизбежно подводил меня к мысли, что основное мое занятие на будущее — это учиться выживать!

— Полдин! Полдин! — надтреснутый голос лежащего на кровати человека был полон страдания. Наконец за дверью послышались торопливые шаги слуги.

— Я здесь, Ваше Величество!

— Подай мое питье…

— Ваше Величество, еще не время…

— Ну-ка, быстро неси! — на время сквозь старческое сипение прорезалась былая сила и властность.

— Н-но, его магичество сказал…, — пролепетал юный слуга.

Старик скривился и хотел что-то сказать, но жестокий кашель скрутил его. Полдин засуетился в поисках чистой тряпицы, но не успел — тяжелые сгустки мокроты пополам с кровью изгваздали этим утром перестеленные перины, украшенные гербом королевства. Пока слуга утирал короля, без сил и без движения лежащего на кровати, воцарилась гнетущая тишина. «Король Аббрин умирает» — бормочет повсюду чернь. И это чистая правда. Большое несчастье для исстрадавшегося королевства! Полдин помнил этого похожего теперь на иссохший труп человека совсем-совсем другим. Могучее телосложение, уверенный и грозный взляд ярко-голубых глаз, благородная молочная белизна волос, короткая окладистая борода. Первый рыцарь Арра! Не только по титулу, подобающему королю, а и по праву много лет подряд сильнейшего турнирного бойца!.. Но теперь все это в прошлом. Юный принц Рингарр, не унаследовавший от своего прославленного отца почти никаких благородных качеств, теперь визжит на Королеском Совете, требуя выполнять только его распоряжения, не вникая в суть ни единого дела и все более и более настраивая против себя двор и торговые дома. «Жалкий ублюдок! Ничтожество!» — вот такие крамольные мысли мелькали в голове королевского постельничьего, когда он еще раз взглянул на кумира своего детства. И тут король открыл глаза.

— Что? Жалеешь, что приходится подтирать дерьмо и кровь этого старика? — прохрипел Аббрин.