Сергей Прикоп - Тропою испытаний. Чужой мир [СИ]

Ляжка, в которую всадил свой долбаный нож этот вонючий стражник, горела огнем. Вдобавок, когда горячка битвы сошла на нет, он стал просто-напросто мерзнуть. В полной темноте передвигаться на лошади было нелегко, приходилось постоянно следить, чтоб не влететь в какое-нибудь дерево. Проскакав так некоторое время, наемник понял, что не вытерпит еще сколько-нибудь долго.

Потянув поводья, он остановил коня и со сдавленным стоном сполз на землю, едва не упав. Кое-как, опираясь на скакуна, он побрел к деревьям, окружающих тракт. Он не стал заходить далеко в лес. Нагреб на скорую руку немного сушняка и поджег его. Теперь, когда появился свет, он смог осмотреть свою рану. Полюби его дурк! Вся штанина была в кровище, из раны продолжало литься, как из фонтана. Вдобавок, она была сквозная — две дырки от прошедшего сквозь нее ножа. Быстро отрезав кинжалом полоску от той же штанины, он как мог перевязал раны. В голове шумело. С трудом поднявшись на подгибающуюся здоровую ногу, наемник медленно обошел свой костерок, сжимая зубы до хруста от боли, и собирая все, что могло поддержать огонь. Он знал, что если при кровопотере не сможешь сразу разобраться с раной и дашь себе слабину, то твое тело потом найдут лишь вороны да волки.

Он собрал дров, борясь с дурнотой добрел до коня и скинул сумку с вещами. Дотянул ее к костру. Упал на подстеленную запасную попону. Когда боль немного поутихла, он снова вытянул ногу и еще раз осмотрел рану, разрезав штанину вдоль. Плохо, кровь и не думала останавливаться — как только он снял перевязку, она тут же побежала двумя ручейками. Понимая, как придется действовать, наемник грязно выругался.

Обмотав рукоять длинного кинжала тряпкой, он нагрел его лезвие до оранжевого свечения. Кусая губы, постарался поточнее примериться. У него будет одна попытка: больше он врядли вынесет.

— Чтоб тебя тролль любил… А-а-аа!!!

Плоть зашипела, повторно проткнутая в том же месте, противный запах горелой крови окутал неудачливого убийцу.

Наемник пришел в себя рывком. Заозиравшись, он тут же закричал от боли. Костер немного притух, но в его свете он разглядел, что лечение прошло не совсем по плану. Кинжал торчал в ноге, опалив плоть вокруг себя. Но кровь больше не шла — огонь помог.

— Хорошо… Хорошо-хорошо-хорошо, — шептал он, осматривая дело рук своих. Могло быть хуже.

С большим трудом сев и поминутно стеная, наемник все же смог подбросить дров из кучи, которую он весьма предусмотрительно сложил рядом с собой. Тепло отогнало надвинувшийся было холод и через некоторое время он понял, что самое трудное позади.

Чертов Договор! Эрик — а это был именно он — скривился, вспоминая, как дал себя втянуть в это дело тому высокородному молокососу. Хъярнов маркиз! Он был у него на побегушках лишь потому, что из него не нужно было выдавливать лишний золотой — платил всегда более чем щедро. Эрик всегда был жаден до золота, но маркиз к нему обращался потому как он всегда выполнял взятое на себя дело. Ну что тут скажешь, траханый Тьмой гвардеец оказался крепким орешком, и на нем удача Эрика неслабо споткнулась. Впервые за несколько лет! Прямо как в степях Улгона…

Тогда ему, уже иссеченному шрамами наемнику, пообещали хорошие деньги за охрану заставы от летучих отрядов орков. После того как зеленые вырезали весь гарнизон, а он каким-то чудом избежал смерти, в отряды он больше не вливался. Стал выполнять только те заказы, которые он мог осилить сам. Например, как этот…

Что же, теперь все сильно осложняется. Ему минимум неделю понадобится отлеживаться, залечивая раны. Проклятый стражник за это время окажется уже где-нибудь в Варве, и тогда ловить его станет не проще, чем ветер. Хочешь, не хочешь, а придется обратиться за помощью к магам. А для этого сперва нужно вернуться в Грязный город. Только там его без лишних вопросов подлатают. Естественно, не даром. Потом еще и придется потратиться на что-нибудь побыстрее лошади. «Вот и утекут эти проклятые богами денежки, еще даже не заработанные» — подумалось Эрику. О том, что он может просто не выполнять заказ, он даже не задумывался.

— О-о, маркиз, неужели вы наконец присоединились к нашему скромному клубу скучающих дворян? — завидев старинного друга, ехидно пропел щеголь в умопомрачительно богатой одежде, и изобразил нечто, отдаленно напоминающее книксен. Несколько молодых людей, определенно пренадлежащих к высшему нобилитету Арра, и окружающих его настоящей толпой, с готовностью засмеялись.

«Ослы».

— Мой принц, — ответил сын кронгерцога, — вы как всегда правы! И склонился почти в шутовском поклоне. Нескольких угодливых смешков удостоился и его театральный номер.

«Свора борлоков».

Принц Арра Рингарр довольно усмехнулся. И совсем без перехода, отбросив велеречивость, спросил:

— У нас тут солидная бутыль лукарского… Поможешь одолеть?

— Как раз горло пересохло, — растянул губы в страдающей улыбке маркиз.

— И как же ты его высушить умудрился? — деланно удивился принц, — эй, кто там… Кубок моему другу! Державшийся наготове паж метнулся к столу и очень быстро кубок, наполненный лучшим вином в Арре, оказался в руках молодого Лостера.

Маркиз поднял бокал, салютуя принцу, и хорошо приложился к нему, после чего чинно утер губы кружевным платком.

— Драл очередную служанку, — невозмутимо ответил он.

Свора одобрительно заулюлюкала.

— Фи, как грубо, герцог! — притворно вознегодовал престолонаследник.

— Она так тоже сказала, — тут же ввернул Лостер.

На этот раз молодые дворяне смеялись долго. Некоторые утирали слезы, повторяя слова родича королевской семьи. Сам родич пытался подсчитать, сколько лет они с принцем вот таким образом играют на публику.

«Вечность. Целая вечность» — подумалось ему.

Оба отпрыска королевских родов родились в один и тот же год. Они вместе носились по дворцу, за ними приглядывали одни и те же няни, они устраивали совместные шалости и отвечали за них так же сообща. Достигнув подросткового возраста, они являлись буквально братьями, что очень нравилось королю и его верному герцогу. Один всегда знал, что делает другой, и наоборот.

Но когда подошел возраст, в котором мальчишки начинают смотреть на девочек несколько иначе, их расхождение все же обозначилось. Принц был открыт в своих устремлениях, и вел себя настолько просто, насколько это позволялось его родителем. Он говорил, что думал, и всегда был более жизнерадостным, нежели сын герцога. Тот наоборот, все больше замыкался в себе, больше тая про себя, чем показывая снаружи. Началось это после того, как старший Лостер популярно разъяснил своему отпрыску, почему в королевстве Арр не может быть двух престолонаследников. Будущий кронгерцог проплакал всю ночь, и наутро это был уже совсем другой мальчик.