Евгения Александрова - Сковать шторм [СИ; другая редакция]

После короткого совещания вражеских офицеров, Алекса решили доставить в столицу Иввара. Разозлённые потерями в мятеже и неутешительными итогами всего двухмесячного сопротивления королю Элайасу, ивварцы были к нему нелюбезны. А Алекс и без того едва выжил: лезвие меча опасно прошло рядом с лёгким, а последовавший удар чуть не сломал рёбра.

Ветреная и прохладная столица Иввара встретила его не более дружелюбно. Изнуряющие допросы, мотания из одной крепости в другую и угрозы пыток, если Алекс не выдаст всю информацию о положении войск, тянулись не меньше месяца. Только от кровоточащей раны он временами терял сознание: приходилось звать лекарей и приводить его в чувство. И он даже не знал о судьбе команды и корабля. В конце концов, после очередного допроса, где присутствовал и сам старый император Мэйвис, Алекса решили обменять на нескольких пленных ивварских офицеров.

Но с того момента начал тянуть с ответом король.

Шли недели. Алекса поселили как военнопленного в огромной крепости Верндари в центре города, где находился и один из храмов Покровителя. Ему позволили перемещаться по территории крепости и даже посещать под надзором стражников службы, на одной из которых он и встретил юную Талиру…

Тягучую и монотонную, как волна, речь Служителя Ариана Алекс слушал вполуха. Эти проповеди, однако, помогали вернуть спокойствие и самоконтроль, хотя в первые дни, как он окончательно поправился, хотелось разнести всё вокруг.

Жена Служителя по обычаям стояла рядом, готовая подхватить слова мужа и тоже обратиться к собравшимся.

— Как повелевали нам Первые, ощутите же в себе мир и порядок, дарованный нам защитником нашим, Покровителем и спасителем, услышавшим молитвы. Все мы под его мудрым взором…

Еженедельная проповедь была одним из немногих поводов покинуть камеру, которая хоть и была с удобствами, но всё же оставалась камерой. Просторной и комфортной — клеткой. Король не торопился вызволять Алекса из плена, а развязки военного конфликта не наступало. Единственное, что радовало: до него наконец дошли новости, что часть команды выжила и вернулась в Энарию.

— Все мы верим, что рано или поздно обретём спасающую любовь и найдём защиту от происков Тёмного, что неустанно ищет путь в наш мир и призывает к себе на службу демонов и колдунов, которые несут лишь зло и тьму всему живому.

Внимание рассеивалось: слова проповеди на ивварском языке были давным-давно заучены наизусть. Демоны и колдуны… да, они такие. Алекс скользнул взглядом к потолку с острыми сводами, прошёлся по белым стенам, украшенным символами веры — щитом, оплетённым цепью. И изображениями Первых, Услышавших, тех, кто спас весь их мир во время той страшной Войны Колдунов почти столетней давности под предводительством самого опасного и кровавого из них — Сиркха.

— Да будет благословлён миг, обративший взор святейшего Покровителя на земли, рыдающие и вопиющие стонами тысяч людей, томящихся под гнетом злого колдовства. Да будет вечно звучать повсюду Имя Твое! Избавитель и защитник наш! Да будет имя твоё верным щитом слугам твоим. Нам выпала великая честь, жить там, где Твой мудрый взор не оставил проклятым колдунам никакого спасения…

Иногда Алексу казалось, что наслушавшись проповедей вдоволь, однажды он придёт и сдастся Служителям, покаявшись во всех грехах.

Однажды, но не сейчас. Он ещё не готов распрощаться со свободой и жизнью. Всё, что он хотел — поступать, как подсказывает ему совесть. Защищать тех, кого клялся защищать, и сражаться с теми, кто им угрожает.

Отвлёкшись от слов проповеди, Алекс осматривал посетителей и внезапно замер, пленённый зелёными глазами светловолосой девушки. Длинное до пят светлое шёлковое платье обтекало фигуру, а тонкую талию оплетал красный пояс. Девушка смотрела на него вполоборота, с нескрываемым любопытством и, даже встретив его взгляд, не отвела глаз. Только запричитали стоящие рядом с ней придворные дамы, заставили её отвернуться, а сами несколько раз сердито оборачивались на него, так как он не переставал рассматривать незнакомую красавицу с идеальной осанкой и грациозной плавностью движений. Но больше всего ему понравился озорной блеск в малахитовых глазах, так не подходящий приличной знатной даме.

В проповеди мужской голос сменился женским, высоким и звонким:

— Совершенен мир, сотворённый Покровителем, страшны в своём грехе те, кто вмешивается в сущность его. Пытаясь нарушать установленную незыблемость законов, разрушая привычные связи и мня себя творцом вместо бога нашего, ввергают себя во грех…

Служба ещё не закончилась, но Алекса и других заставили раньше обычного вернуться в камеры. Он полулежал на койке в глубине маленького помещения, закинув ноги на низкий табурет, когда в коридоре послышались шаги и шелест платьев. Из соседней камеры, где сидел какой-то важный человек, кажется, кто-то из знати, послышался обрывок разговора и вежливый женский голос:

— Эсперенеш дэ бастенте бон, сентар Ирайш? [2] Вас хорошо содержат, сентар Ирайш? (ивв.)

Мужской голос в ответ прозвучал невнятно и совсем неприветливо. Где же ваше воспитание, сентар Ирайш? Вас навещает какая-то приятная по голосу дама, нет бы проявить по этому поводу радость: её так мало в этом мрачном местечке.

К удивлению Алекса эта дама не ушла, а отправилась и в его сторону. Он даже не успел скинуть ноги на пол, как у решётки показалась та самая красавица со службы вместе со свитой. Похоже, её хотели отговорить от опрометчивого шага — навещать пленного энарийца — но она только шикнула и повернулась к нему снова. Губы тронула лёгкая улыбка. Ей явно было плохо видно его в глубине камеры: солнце давно ушло, и из узкого окна почти не пробивался свет.

— Бем се талайс эста иввар? Сентар?.. [3] Вы говорите по-ивварски? (ивв.) Эсперенеш дэ бастенте бон?

Сделав шаг вперёд и вызвав новый приступ негодования у своих фрейлин, она коснулась тонкими пальцами прутьев решётки. Алекс поднялся с места и тоже подошёл к ней не по приличиям близко, так, что мог различить трепет тёмных ресниц и неуловимую непокорность в выражении лица. От неё едва ощутимо пахло чем-то сладким, таким чужим среди затхлости холодных каменных стен.

— Сим, мейра сента, [4] Да, моя сента. (ивв.) — он поклонился, не утаив своей улыбки.

Девушка склонила голову в ответ, взглянула заинтересованно ещё раз и, отвернувшись, прошла дальше. Алекс, заинтригованный её поведением, так и смотрел ей вслед, опустив пальцы на решётку там, где касалась она.

Чуть позже из разговора охранников он узнал, что эта юная и знатная девушка по имени Талира в скором времени станет новой законной императрицей Иввара, женой Мэйвиса. Императрицей! Должно быть, моложе его лет на шесть, а должна выйти за старика. Тот нашёл себе новое развлечение на старости или брак имеет под собой иные мотивы? Юный наследник от второй жены у императора уже имелся, так что речь явно не о продолжении рода…