Александр Аразин - Неприкаянное Племя: Сурвивалист

Показалось, после моих слов затихло всё: успокоились кузнечики; жабы прекратили свой концерт; послушники аккуратно собирали вещи, готовясь к маршу; хранили молчание офицеры. В быстро тускнеющем свете я вглядывался в лица друзей, поражаясь произошедшими с ними изменениями. Всего пару месяцев назад, предложение уничтожить несколько тысяч человек было бы воспринято ими крайне негативно, но теперь... я видел, если и не понимание, то, по крайней мере, согласие с моими словами.

Олег склонился над чертежом и спокойно высказал своё мнение:

- Если мы решим скрытно провести один полк вдоль гребня, он сможет добраться до места только к рассвету. Тогда бандитам не удастся отступить, и быстрым налётом на лощину с этой стороны можно с ними покончить.

- Прекрасно, только я думаю, мы не станем сшибаться с ними врукопашную. - Я взвешивал открывающиеся возможности. - Будем сидеть тихо-тихо, как пугливые пташки. Они пройдут мимо нас и глубоко втянутся в ущелье, на открытое место - и вот тут-то мы себя покажем: будем засыпать их стрелами и камнями, пока они не разбегутся.

Одобрительно кивнув, Бажен счёл своим долгом заметить:

- Но они могут сделать попытку прорваться.

- Нет, - немного подумав, ответил я, - вот смотри сюда. Мы нанесём удар точно перед тем, как они доберутся до второго хребта. Они подумают, что имеют дело только с Фалангой Серого Мисаля, но городские полки залягут на флангах и в тылу. - У меня не получилось сдержать злорадную ухмылку - Бандиты вообразят, что монахи действую самостоятельно, без поддержки Риницы... что мы защищаем границы епископства. Они побегут назад тем же путём, каким добирались сюда, - и, если сумеют прорваться сквозь тучи наших стрел, угодят прямёхонько на копья и мечи засадного полка. - Помолчав, я добавил: - Игорь, ты отправишься с Садко на другой конец долины - нам понадобиться связь; а вы... - я посмотрел на двух смутнознакомых полковников из Риницы.

- Лука Стоянов и Всеслав Дорвич, - отрекомендовал себя и товарища наиболее расторопный из них.

- Отправляетесь на левый (Лука) и правый (Всеслав) фланги, когда бандиты подойдут, прикажи своим людям что есть силы выкрикивать боевые вопли, громыхать доспехами и приплясывать, чтобы в воздухе пыль столбом стояла. Пусть неприятелю кажется, что вас в несколько раз больше. Если любой из бандитов сунется вперёд - уложите его стрелами на месте. А маги, - я поморщился. С волшебниками дела в орде были не очень - их по-прежнему не хватало. - Пусть обеспечивают защиту и особо не высовываются.

Итак, решение было принято. Бадвин перекинул свой лук через плечо:

- Лучники займут позицию на гребне над бандитами - оттуда будет удобнее сеять смерть среди незваных гостей. Разумнее всего, если я сам возглавлю эту группу.

Сотник был прекрасным стрелком, доказав это в нескольких битвах под флагом Серого Мисаля, однако у меня были другие планы:

- Нет. Вся фаланга, в полном составе, встречает неприятеля у выхода из ущелья.

Сейчас, с трудом сдерживая возбуждение, я отдавал офицерам последние приказы: мне хотелось предусмотреть все таким образом, чтобы ни один бандит не вырвался из ловушки.

Во взглядах, бросаемых на меня военачальниками Риницы, которые прежде не имели возможности пообщаться с мисальдером, можно было прочесть редкое для них чувство: восхищение. Воинов поразило то, как расчётливо я готовил победу, и изменения, которые внёс в предложение полковников, можно было только приветствовать. Если этот дерзкий замысел удастся осуществить, то с бандитским отрядом действительно будет покончено.

Распластавшись за камнем на скалистом гребне, Лука Стоянов подал знак лучнику, притаившемуся по другую сторону лощины. Но бравые пришельцы, стоявшие лагерем внизу, не заметили его сигнала: ранний утренний туман, подобно плотному одеялу, стлался по дну ущелья; абсолютно ничего, что находилось далее чем метрах в десяти, разглядеть было невозможно. Свет зари пока коснулся лишь восточных вершин, придавая им красноватый оттенок. Долгие часы должны были пройти, чтобы туман рассеялся. На стоянке пришельцев шевеление только начиналось. Кто-то присел на корточки в укромном уголке, чтобы справить нужду; другие мылись у родника или вытряхивали одеяла; несколько человек собирали сухой хворост, чтобы развести костры. Всего сотня воинов удосужились облачиться в доспехи. Судя по всему, чужаки не позаботились даже о том, чтобы расставить дозорных. Зрелище подобной беспечности немало позабавило Луку. Беззвучно рассмеявшись, он выбрал себе мишень - того, что сидел на корточках в укромном уголке, - и пустил стрелу.

Так началось сражение.

Первая жертва свалилась с глухим воплем. И в этот миг три сотни лучников епископства, занимавших позицию вдоль гребня, разрядили свои луки. Меткими выстрелами были выведены из строя несколько сот бойцов вражеского отряда, прежде чем хоть один из них сумел что-то предпринять. И только тогда на стоянке началась суматоха, как в растревоженном муравейнике. Бросив на землю бесполезные одеяла, опрокидывая в костры котлы с варевом, подвергшиеся атаке люди кинулись кто куда в поисках укрытия. Злобно хихикая, Стоянов выпустил вторую стрелу, которая угодила в пах чужаку. Тот рухнул на землю, корчась от боли; при этом он умудрился подкатиться под ноги бегущему товарищу, и тот, споткнувшись, упал. Слишком много людей скопилось на маленькой площадке, и возникшая среди них паника оказалась весьма на руку нападавшим. С противоположного края долины, вели огонь стрелки Всеслава Дорвича. Прежде чем командиры захватчиков сумели восстановить порядок, были повержены ещё две сотни солдат. Но вот прозвучали команды, и лучникам Риницы стало труднее попадать в цель - осаждённые бросились под защиту всевозможных укрытий: поваленных деревьев, крупных камней и даже неглубоких ложбинок. Однако стрелы ещё настигали свои мишени.

По команде одного из офицеров пришельцы устремились к границам епископства. Стоянов ликовал, как дикарь. Вероятно, головорез, командовавший этим сбродом, вообразил, что повстречался с патрулём, преследующим лишь одну задачу: оттеснить его людей туда, откуда они явились - в холмы. Те бандиты, которые сумели перегруппироваться и повиновались приказу, добежали лишь до тени, отбрасываемой вторым хребтом... но вынуждены были остановиться, услышав крики и скрип доспехов. Пятьдесят из авангарда упали, сражённые стрелами, когда в бой вступили лучники Фаланги. Передние ряды смешались и в растерянности топтались на месте. Ещё сотня их боевых товарищей, пронзённых стрелами, нашла здесь свой конец, прежде чем арьергард сообразил, что была допущена ошибка; в конце концов, офицер дал приказ отступать.