Алекс Рауд - Воин пепла

— Я через весь континент шел за двумя тварями, которые перебили множество ни в чем не повинных людей, — зарычал Тайен. — Жрецов в Золотом храме в Таммаруте, которые не хотели выдавать своего друга, танцовщицу, которая была виновата только в том, что влюбилась в меня, и еще Херн знает сколько народа! Ваших охотников тоже убили они. А в Билиме Кейро собирается выпустить на свободу зло, которое две тысячи лет назад чуть не стерло с лица земли все человечество! Я мог бы пройти до города спокойно, никем не узнанным, но все испортил твой тупица-капитан, которому с какой-то радости взбрело в голову, что нас нужно атаковать, хотя мы были готовы сдаться! Я не собирался никому вредить, но меня вынудили это сделать! Вы это называете ребячеством?

— Ты все еще преследуешь эту женщину?! Тайен… Подожди, — брови графа подскочили на лоб. — Что ты сказал о Билиме?

— Ну наконец-то вы готовы меня выслушать, не обвиняя в разных нелепостях, — огрызнулся маг.

Тяжело ступая, он вернулся к стулу и без всякого изящества на него плюхнулся.

— Мне жаль Шюдде, — скупо признался Тайен. — Я думаю, у моих сообщников это вышло случайно.

— Охотник жив, он всего лишь потерял сознание, а обнаруживший его человек ошибся. Мне доложили об этом, когда ты уже ждал здесь. Шюдде утверждает, что вы не намеревались его убивать, поэтому о подозрениях в убийстве охотников можешь забыть.

— Это была подстава, так ведь? С охотником?

Игнатос поморщился.

— Что за выражения, мальчик мой! Ты урожденный аристократ, а не какой-нибудь голодранец!

— Я всегда был паршивой овцой, — отрезал Тайен. — Отец с детства любил меня тыкать в это носом. «Не так держишь приборы, не то говоришь, не так смотришь»…

Он замолчал. Слова воскресили в памяти сцены, когда отец цеплялся к каждой мелочи, которая ему не нравилась в сыне. Венас Ребеллин заставлял Тайена часами простаивать на коленях в домашней часовне и просить у Всесоздателя прощения за то, что он, ребенок, пролил на пол молоко или нечаянно наступил гостю на ногу. От старших сыновей отец никогда не требовал этого и за более серьезные прегрешения. Наверное, он забыл, что непокорность — это фамильная черта Ребеллинов, а еще — что в этой семье не рождаются дураки.

Непокорность. Как же любила в нем это качество Кейро! Если бы не оно, ничего бы не было…

Она нашла бы другого дурачка.

— Мне жаль, что твоя мать не дожила до этого, — вздохнул Игнатос. — Она обладала несомненным даром свыше успокаивать Венаса. Он потом как с цепи сорвался. Я думаю, он прекрасно видел, как ты на него похож, и старался добиться обратного. А получилось…

— Хватит о моем отце, — утомленно прервал Тайен. Ему не хотелось сейчас снова выслушивать то, о чем ему постоянно говорили в Арраванте. Всё, те времена давно прошли. — Что с Шюдде? Он действительно знает дорогу до Билимы?

— Нет, конечно же! Когда начали убивать всех, кто ходил в город ашари, капитан Николейн решил выследить преступников с помощью хитрости. Он нашел пьяницу, который согласился за несколько монет притвориться, будто ему известна дорога до Старого тракта, а стражники следили за его домом. Увы, — граф развел руками, — мы поймали только вас двоих.

— Кейро уже ушла, — впервые подал голос Карас. — Ей незачем сидеть здесь и выискивать каждого проводника. Что хотела, она уже получила.

— Снова я слышу это имя! — Игнатос сурово посмотрел на Тайена. — Во что ты ввязался, мальчик мой?

— Вам лучше сесть. И возможно, попросить, чтобы вам принесли нюхательную соль.

Граф слушал внимательно, не перебивая, хотя изредка охал и прикрывал веки. Когда Карас без спроса поправлял Тайена, уже начинавшего забывать некоторые подробности, Игнатос неодобрительно смотрел на целителя. Он всегда категорически отвергал панибратство с простолюдинами, которое еще в Арраванте стоило младшему Ребеллину шлейфа из дурной молвы. А Тайен не понимал, как можно холодно относиться к человеку, который много лет спасал его от полученных на тренировках шрамов и ожогов. Однако когда Карас попытался неверными руками набить трубку, маг все-таки попросил его повременить. Такое неуважение Игнатос уже вряд ли стерпел бы, а без его помощи в сложившихся обстоятельствах было не обойтись.

Поэтому Тайен говорил и говорил, рассказывал много и с надрывом, иногда добавляя детали, которых и в помине не случалось в настоящей жизни. Карас в такие моменты щурился и блестел на него черным вороньим глазом, но молчал. Закончил маг лишь к утру, когда механические часы — еще одна невероятная роскошь для такой глухомани, как Орива, — глухо пробили четвертый час ночи.

Игнатос откинулся на спинку и снова потер переносицу.

— Всемогущий Всесоздатель, я о таком даже помыслить не мог! Вынужден признаться, когда ты объявил о своем решении преследовать Кейро, я подумал, что это одна из самых глупых затей, которые могут прийти в голову молодому человеку. И вот, как все обернулось! Поистине неисповедимы пути Всесоздателя.

Тайен криво улыбнулся, сдерживая рвущуюся с языка фразу, что в Гирантис его привел вовсе не Всесоздатель.

— От себя могу добавить лишь то, что Билима действительно крайне опасна, — продолжал граф. — Там каждый год пропадают люди, один раз исчез целый поисковый отряд, который отправился за заблудившимися охотниками. Даже повстанцы, которые могли бы использовать его как прекрасное место для лагеря, держатся в стороне. В этом я уверен совершенно точно. Руины вызывают у них священный трепет, и они не смеют к ним приближаться, считая, что оттуда появляются некие «изначальные люди». Я видел одного из них — обычный дикарь, который опустился до состояния обезьяны и дружил с волками. И уж тем более я никогда не думал связывать все это со злой магией Херна!

— Я бы поспорил с тем, что это злая магия, — тихо вставил Карас.

— А как же, по-вашему, назвать убийства и исчезновения людей? — возмутился Игнатос.

— Как это ни назови, — прервал Тайен, — а если мы не помешаем Кейро, все станет гораздо хуже. Дядя, тебе ведь не нужен под боком вышедший на свободу демон, чья сила ничем не уступает легендарным вестникам?

Граф вздохнул.

— Конечно не нужен. Мне хватает и повстанцев, которые прячутся в лесах и исподтишка нападают на моих людей. Но, Тайен, пойми…

Услышав в его голосе странные нотки, маг напрягся.

— В чем дело?

— Видишь ли, мальчик… — Игнатос не выдержал и встал, заново принявшись ходить по столовой от стены к стене. — Я очень хочу тебе помочь, но есть вещи выше меня и моих возможностей. Тебя давно не было в Вессалии, и ты, скорее всего, не представляешь, как в империи и лично у меня сейчас обстоят дела. Наши завоевания на Севере оспариваются соседними странами, боевые действия рискуют окончиться ничем. Император в ярости. В Ориве колонизация тоже идет совсем не гладко, и мне было прямо объявлено, что если я не обеспечу покорность маланцев, по крайней мере отсутствие открытых мятежей, то поплачусь за это собственной головой. В такой ситуации я пребываю уже больше полугода. И вот, когда, казалось бы, что-то пошло на лад, появляешься ты.