Дарья Абрамова - Заклинатель кисти [СИ]

— Подруги?

— Да, подруги.

Я попытался переварить эту мысль, но никак не получалось.

— Подруги?..

— Ты что, тупой?! — разозлилась Саки.

Казалось, в тот момент мне стала известна одна из многочисленных важных тайн этого мира.

Вот ведь напасть навалилась… всего лишь несколько дней назад я был обычным художником, отчаянно пытавшимся заработать на хлеб и имевшим весьма скверную репутацию, а теперь в одночасье сделался любимчиком хозяина крупнейшего борделя в столице, подружился с Йой, призвал (сам толком не понимая как) водного дракона и делю комнату с существом, которое совсем недавно было русалом, а теперь заявляет, что является никем иным, как самим божеством Униром. Неудивительно, что Саки на меня так взъелась: я бы сам на ее месте рвал и метал. Не то чтобы так уж злился на куртизанку, нет… скорее, меня просто раздражало ее ребячество: вроде бы, взрослая женщина и должна понимать, что господин Уджа сам поставил так ситуацию со мной, но нет же — нужно обязательно вести себя, как обиженная влюбленная девчонка… хотя, небось, еще и думает, что я его очаровал или применил какое-нибудь заклинание. Ха… глупость какая. Поэтому и неприятны все эти любовные интриги: была бы возможность, вообще никогда в жизни не влюбился бы и не заводил ни супруга, ни супругу. Одна лишь морока.

Ночная прохлада все-таки добралась до меня, и кожу начало неприятно холодить. Зябко поежившись, ускорил шаг. В этом году весенние ночи выдались холодные.

Вернувшись в свои покои, я застал там мило беседовавших Аума и Йой… точнее, сначала мне так показалось — пока не приметил, что у русала были покрасневшие глаза и жалостный вид, а работница всячески его успокаивала, а затем, приметив меня, взглянула озлобленно и воскликнула недовольно:

— Унир, как тебе не стыдно?!

— За что мне должно быть стыдно? — войдя в комнату, я закрыл за собой дверь, взял свой простенький халат, лежавший в стороне, и направился к ширме.

— Нельзя просто так брать и обрезать чужое имя! Особенно когда тебе оказали честь назвать кого-либо! — наверное, это был первый раз, когда я видел Йой в таком возмущении, однако мне от этого сделалось ни жарко, ни холодно. Пройдя за ширму, принялся, не взирая на присутствие этих двоих, переодеваться. — И не смей увиливать от ответа!

Я вздохнул: от них всех было слишком много шума и головной боли — сначала горделивый русал, потом спесивая Саки, а теперь еще и Йой со своими дурацкими претензиями…

— Хорошо, что мне нужно сделать?

Послышался чей-то всхлип — небось, Аума, но за ширмой не было видно.

— Выбери ему другое имя! Такое, которое не будет накладывать никакого наказания, — строго сказала Йой, а затем, поддавшись эмоциям, поднялась с пола и прошла за ширму. Вот только в тот момент я как раз стоял в чем мать родила, и девушка, выпучив глаза и зардевшись, негромко пискнула и поспешила убраться подальше. — Ты почему голый?! Что ты творишь?!

— Вообще-то я поправлял набедренную повязку. Она съехала и неприятно сидела на мне, — проворчал ей в ответ. Женщины… вечно им во все надо влезть, а потом возмущаться, что то не так да се не так.

Естественно, Аум не удержался, тихонько подполз и заглянул за ширму. Даже будучи в заплаканном виде, он умудрялся оставаться козлом. Презрительно взглянув на него, я схватил первый подвернувшийся пояс халата и врезал им ему по лицу. Тот, взвизгнув, резко отстранился и отполз от ширмы.

— За что так больно?!

— Чтобы больше не смотрел!

— Унир, ты за что его так сильно приложил?! — возмутилась Йой.

— За все хорошее, — огрызнулся в ответ. — Я вам тут пришел не прелести свои показывать!

— Как будто там есть, на что смотреть, — обиженно буркнул бывший русал. Такого оскорбления я не смог стерпеть.

— Болтай дальше, и сокращу тебя до Ум или Ау, — выглянув из-за ширмы, пригрозил ему.

Аум недовольно посмотрел на меня. Его левая щека алела — видимо, туда пришелся удар поясом.

— Нет уж, спасибо, а иначе меня начнут путать со словами.

— Так, прекратите оба, — уперев руки в бока, возмущенно сказала Йой. — Как дети малые!

«И мне говорит это та, кто все это начала?» — подумал я, затем вздохнул, покачал головой и вернулся к переодеванию.

— Кстати говоря, — вдруг умерила пыл работница, — Унир, а кто это? Я только пришла сюда, как он бросился ко мне и принялся плакаться, что ты урезал ему имя.

— Почему вы говорите так, словно меня здесь нет?! — возмутился Аум.

Йой тут же озадачилась и принялась думать, как ей строить предложения так, чтобы не обидеть Его Высокомерное Высочество.

— Это русал, — надев свой уютный и простенький халат и выйдя из-за ширмы, сказал я.

Йой аж обомлела.

— Ч-что?!.. русал?! Н-но… но он не похож!.. — она растерянно посмотрела на молодого человека, и я только в тот момент неожиданно для себя приметил, что этот Аум действительно отличался от того, которого я оставил перед визитом к Саки. Вроде, и лицо, и рост, и телосложение были теми же, но волосы из белых стали черными. Такое точно не было под силу обычному человеку.

Будучи в тот момент подобным чаше, которую до краев наполнили изумлением, я поспешно подошел к Ауму и коснулся его волос. Они были самыми обыкновенными — чистыми, мягкими, с исходившим от них слабым запахом морской соли. Я ощупал его голову — на парик уж точно не похоже.

— Как ты это сделал?..

Молодой человек довольно улыбнулся, словно с самого начала ожидал, что ему зададут этот вопрос.

— А я-то все гадал, когда ты приметишь, — с насмешкой сказал он. — Пока тебя не было, я вспомнил, как поменять их цвет, и решил сделать волосы более натуральными, чтобы особо не выделяться, — для такого гордеца этот ход мыслей был на удивление здравым.

Мы с Йой сначала даже не знали, что и сказать. В тот момент я понял одно: либо происхождение Аума и вправду необычное, либо у меня начинал медленно заходить ум за разум.

Однако вскоре выяснилось, что Аум пошутил, и он не применял никакого заклинания на свои волосы: они стали такими сами собой из-за того, что проклятье спало, и его побочные эффекты (в виде специфических черт внешности русала) стали постепенно пропадать, возвращая молодому человеку внешность Даума. Действительно, даже кожа стала румянее, однако стоило признать, что и без русальих черт так называемый заклинатель кисти был очень хорош собой. Аж немного завидно стало — куда мне-то со смазливым личиком да бабьим ростом. Пробовал одно время даже усики отращивать, да только они вышли такими тонкими и дурацкими, что тут же сбрил, дабы не позориться.

Йой, естественно, не понимала, что все это значило, и Аум с неожиданным воодушевлением настоял на том, чтобы поведать ей тайну, бывшую известной на тот момент кроме нас двоих только Иро да Уджа. Поколебавшись, я все-таки склонился на уговоры бывшего русала, и молодой человек с восторгом и не без горделивости поведал работнице свою историю: что, дескать, является тем самым Даумом из легенд, не поскупился также описать эпизод с русалкой, пытавшейся совратить его, а затем с недовольством рассказал о наказании Даиды, павшем на него. Естественно, Аум не забыл аж два раза упомянуть, что Даум — это одно из множеств воплощений изгнанного божества Унира, и что он фактически этим Униром и является. Однако рассказ его был таким восторженным, сбивчивым и быстрым, что, кажется, Йой не поспевала за мыслями молодого человека, то и дело изумленно и непонимающе вскидывая бровь. Однако работница слушала его внимательно, не проронив ни слова, и Аума было не заткнуть: бесстыдно распевался соловьем, периодически приукрашая ту или иную деталь, которой, как мне помнится, не было в его прежней версии истории, поведанной мне с господином Иро пару часов. Серьезно, я точно не помню, чтобы в прошлый раз молодой человек упоминал то, как он не просто встретил русалку на берегу, а спас ее от двух весьма сильных русалов, пристававших к бедняжке и желавших похитить. Далее шло страстное признание полудевы-полурыбы, горячий секс на пляже… и как только у того хватало совести так нагло лгать и сочинять на ходу: вскоре после этого русалка начала умолять Даума пойти с ней к морскому королю, который, внезапно, оказался ее отцом, но заклинатель кисти отказался, и бедняжка после этого, не выдержав отказа, бросилась на скалы. Затем канонично следовали плач ее сестер и проклятье Даиды, услышавшей их стенания — хоть данную часть этот урод никогда не исправлял.